Жемчужина Санкт-Петербурга. Донецкий обертон

А весной, когда истаивает в городе последний зимний снег, всё в жизни происходит по-другому!

Хотя бы потому, что очень хочется думать, чтобы так было.

И, то ли от полноводья витающей в пространстве радости, то ли от горчинки печали в душе, разобраться – невозможно, начинаешь замечать… Что птицы в городе стали петь по-особому, в ядрёном, ещё не до конца прогретом воздухе мирского весеннего возрождения. Звучат они немного подзабыто весело. Однако неизменно – по-каллиграфически опрятно выписанному, где-то на нетленном пергаменте Вечности, образцу вечного жизнетворения. Тщательно сохраняемого в птичьей генетической памяти почерком из правил о световом, весенне-сезонном узнавании грядущих перемен. С восхитительным оттенком привкуса ослепляюще ярко цветущих магнолий. Их в Донецке – нет. Но, когда просто-таки сумасшедшая оживлённость птичьего темперамента гудит-трубит во все концы, ну, и куда же теперь без классики Михаила Вольпина: весна пришла! Весне – дорогу! – так нестерпимо хочется, чтобы они, магнолии, здесь были… И празднично-свежо цвели-расцветали в характерно чётком сиянии лучей Донбасского солнца. И, пробудившимся в лазурном поднебесье бризом весенней восторженности, поражали мышление модернистскими соцветиями чУдного мирного благоденствия… И на долгие часы сводили с ума, до приторно-сладкого истомления в сознании. Так же изумительно и ароматно-буйно, как совсем скоро забурлит-разыграется сиренево-бело-розовое пенное водополье Донецкой сирени. Каждый куст которой на улицах города – драгоценный образец местного растительного антиквариата. Были времена, небрежно “обожаемого”. Ныне, всё-таки, прочь, безумство дикого невежества, бережно хранимого.

…Я позволила себе немного пофантазировать и изменить чудесную и незабываемую поэтическую рифму. Одно лишь слово. И сказать не весна идёт, а весна – пришла. В наш южный степной город. По-прежнему дрожащий по ночам в своих беспокойных снах лихорадкой измучившей его беспокойной неизвестности. Но, с крепко сцепленными зубами, быстро расправляющий свои рабоче-богатырские плечи. После особенных, в силу неожиданной их опрометчивости, мартовских громовых раскатов. Чтобы, почуяв вновь свою природную силу, опять и снова воспрянуть духом непокорного воителя.

Весна пришла!!!

Однако обречённо-тяжко продолжает город мой страдать изматывающим его недомоганием пятилетней блокадности. Страдать и стоически-достойно вытерпевать на своём израненном теле глубокие, как кромешная тьма беззвёздной ночи, язвы подлой человеческой порочности. Образца первой четверти XXI века. Которые ежесекундно кровоточат безумием грехопадения нравов – война везде, в любой точке Земного шара, одна и та же. Жестокая и кровожадная. Как насквозь пропитанный алчностью и бескомпромиссным зверством пряник. В руках лживых авантюристов, слетающихся со всех концов Земли на зло, несущее Земле беспрерывное полнолуние такого дикарского шабаша.

…И всё никак не могут они, язвы гнойные, зарубцеваться. Как будто, будучи однажды замеченными, обработаны они не чуднотворением магического зелья, во имя скорого исцеления. А, с момента своего первого обнаружения, после первых в городе смертей и разрушений, злом адового исчадия, вперемежку с солью вражды и ненависти, добротно пересыпаны незаживающие раны смесью этой. Как будто ещё и окроплены они варварскими руками нечестивых заблудших отвращением ко всему здесь живому…

***

И… в задоре совсем недавно пережитого потрясения.

Из разговора:

– Вы знаете, что такое контакты?

– Конечно! Кто не знает!? Без них по жизни – никуда.

– Да нет… Совсем не о таких речь идёт… А о тех, когда соединяются между собой концы важных технических деталей, сделанных их золота, платины… Или серебра. Соединить их можно только методом плавки. А, значит, в процессе такого соединения какая-то часть металла, буквально, микроны граммов, становятся излишком. И чистым золотом, серебром, или платиной выпадают в крупинки перерождённых золотников. Обобщенно, но верно. Очень маленьких, но безукоризненно чистых. В своей драгоценной природе.

Да. Именно так фильтруется в космосе бытия широкий круг человеческих общений. По правилам жёсткого отбора. Когда из множества личностных контактов должны выделиться и запомниться только те, пришло это время, которые, по своему значению, есть очеловеченные золотники бесценного слияния случившегося между людьми понимания. На высоком уровне ликования душевной праздничности. Вычищенной до блеска желанием быть искренним. И не кривить душой.

 С открытым сердцем, с открытой душой… Выражение любви и родства, как правды святой в поднебесном Мироздании, не происходит без такой открытости. Особенно, когда посылы эти душевные сами прошли фильтрацию временем. Растянувшейся на долгие века. И ожившей звуками, как старательно отшлифованными нотными кристаллами, в опусах старинной музыки, в репертуаре участников ансамбля «СОЛИСТЫ ЕКАТЕРИНЫ ВЕЛИКОЙ».

В четвёртый раз приезжают музыканты в Донецк, каждым своим приездом всё более сближаясь с традициями ещё только зарождающейся культуры Донбасса. Потому что говорить о присутствии здесь золототканого величия многовекового культурного наследия – людей смешить. Ведь, всего лишь 150 лет со дня своего рождения предстоит отметить Донецку в этом году.

Во многом, и поэтому – всё в Донецке просто и понятно. И как может быть по-другому в городе, предназначение которого с первых дней его жизни было стать провинциальной кочегаркой. Немного в сторону отъехать от центра – пирамиды угольных терриконов перед глазами, попахивающие, временами, гарью растревоженного и вытянутого на поверхность каменных глыб Земного нутра. Да просмолённые, вот здесь – точно, вековым угаром, широко необъятные многометровые трубы, соединяющиеся где-то в утробе заводов с непрерывно работавшими доменными печами. Десятилетиями чадили трубы небо гарью и копотью, безбожно и зловонно. Чтобы жила и процветала огромная страна.

Но в этом слабо тремолирующем угарно-саженном чародействе сегодня сквозит какой-то навсегда утерянный смысл существования: где-то на заводе работает один цех. На другом – вообще застой. И, почти повсеместно, затопленные шахты в пригородовой округе.

И на фоне такого разрушительного оседания города в забвение – открытие существования какой-то неведомой Донецку культурной цивилизации, как планеты добра, на концертах Петербургского ансамбля. В материальной природе – это золотник. В духовной – душевное потрясение. Как будто дрогнула вся Вселенная, очнувшись от застоя охватившей её смуты. Дрогнула и прозрела. И смилостивилась над Донецком. Послав ему, как выстраданный городом Дар Божий, знакомство с искусством, никоем образом неведомым ему. И душевно захватывающим. В час жестокого исторического испытания, по своей сокрушающей волю духовной силе, – многообещающее-оптимистическим.

Присутствие которой в их душах, пожалуй, и вне сомнения, скромно умолчат сами музыканты. Потому что первый их приезд в Донецк был осуществлён в 2017 году. Когда обстрелы Донецка были целенаправленно интенсивными. Территория проживания – не для слабаков. А приехать сюда, добровольно –сознательно – тем более. Но Андрей Решетин, скрипач и руководитель ансамбля, и Ирина Шнеерова, сопровождавшая тогда его выступление игрой на клавесине, приехали.

Приехали и покорили город своим высококлассным исполнительским мастерством. Навсегда. Потому что удивили присутствовавших на тогдашнем, первом концерте, абсолютной новизной представленного Донецкой аудитории материала. Инструментальной музыкой в стиле барокко. Быстро узнаваемой на слух, в силу своей насыщенности причудливыми звуковыми излишествами. Украсившими тенденции романтического мироощущения творцов во всех, осмелюсь так сказать, видах искусства в различных странах, в XVII – XVIII веках: в архитектуре, поэзии, живописи. Красота и гармония в одежде того времени особенно восхищает обилием рюшей и жабо. И у женщин, и у мужчин. Для последних – это понятный обществу знак об их социальном статусе небедных людей.

…Скажите, а не захватывает у Вас дух, когда именно для Вас, независимо от Вашего статуса, исполняют музыку, которая несколько веков звучала в роскошном великолепии царственных покоев императриц Российских Анны Иоанновны и Екатерины II? А скрипка, на которой музыка эта исполнялась в Донецке Андреем Решетиным, родом из Европы, из XVIII века. А потом, как в диковинной шкатулке претенциозно отобранного музыкального изобилия, оживают, для услады Вашего же, совсем немного уже покорившего Вас чувства аристократического совершенства, музыкальные полотна, принадлежащие мало известному наследию музыкантов XVIII века, русских и европейских.

И далее, когда дуэт полюбившихся исполнителей барочного благозвучия расширился, услышали мы и второго скрипача ансамбля, Андрея Пенюгина. И увидели мы Данилу Ведерникова, солиста театра барокко, актёра и режиссёра постановок. Поразил, впечатлил… Слабо сказано! Ярким солнечным лучиком, как волшебным зеркалом усиленным, он верно отразил-оживил в своём искусстве чтеца страницы настоявшейся, как драгоценное вино, барочной поэзии. Из того старинного времени, когда на месте Донецка была голая, продуваемая разбойничьими ветрами степь. И с момента, когда услышалось, как звучали некогда знакомые слова – но-о-ощь…, про-о-о-щь…, как-то очень совестливо домыслилось: каким же подвижнически-просветительным, благородно-человеческим есть труд петербуржцев, которые по мизерным крупицам собирали, и продолжают собирать, золотники всеобще-народного наследия. Нанизывая слова и музыкальные фрагменты, как искусные исторические зазубринки, на пласты познания былого, оживающего в музыкальной речи прошлых человеческих деяний. Техникой осовременивая барочного реализма формируя драгоценное колье современной духовности. Повторяюсь, бесценное, по своему значению, подарка, который предстоит, в таком осознанно сформатированном виде, передать потомкам. А пока…, терпеливо приходится музыкантам пробираться сквозь заросли случившегося, было, забвения. Чтобы не только исполнить, как можно достовернее – по замыслу барочной стилистики, найденные-забытые произведения, но и сохранить особенности музыкальной, речевой и, наконец, пластико-двигательной культуры того давнего времени. Как элементов духовной исповеди предков перед своими потомками. Немного замедленный и вдумчивый ритм жизни которых как бы умоляет сегодняшних Землян: Остановитесь! Задумайтесь! Вразумитесь… наконец! Цените каждое слово сказанное. Именно в нём, в каждом слове, – центр разумности Земной Вселенной. С расширением горизонтов которой оживают и сплетения некогда произнесённых и, произносимых сегодня предложений, и фраз. Вслушивайтесь в них!

И насладитесь балетом, тоже – в стиле барокко. Трио исполнителей, в утончённо-изысканных костюмах, как воплощение единого целого. Из утончённо-прекрасных оттенков барочной архитектуры, живописи, поэзии. Танцующая эпоха, малоизвестная, мило-приветливая, красиво принаряженная рюшами и оборками… Ожившая мгновением обожания перед глазами…

Довелось однажды сказать:

«Культурные традиции любого народа – дело очень тонкое. Можно с восхищением говорить об особом кофейном запахе городов там, на западе, многочисленных уютных кафешках на узких улочках, песенных и литературных традициях, о выпускаемых там журналах, газетах, об особой манере сочетать в одежде современные и национальные мотивы, о памятниках, наконец. И добавить, что все, что было перечислено, особым образом охраняется там не только жителями, но и законом. Все вместе – это образует неповторимую, очень своеобразную историческую ценность, которой принято дорожить и выставлять напоказ, как особые достижения всего народа, своеобразный итог деятельности целых поколений».

В Донецке – это демократизм рабочего города. Без излишеств барочного изыска в архитектуре зданий. Весьма настороженного в понимании всего былого-прекрасного. Более понятно осязаемым пожилым поколением города. Образованно-мастерового и очень трудно пожинающим плоды перестроечного мозгового помола, конца прошлого века. И больше мечтающего сегодня, как никогда раньше, о мире во всём мире. Мечты, в своём роде, забытых аборигенов из прошлого.

Но, чудесным образом успокоенные всплесками барочного дыхания. Бодро и благородно освежившим воздух многолетней унылости.

Так звучат сегодня в Донецке слова о барочной жемчужине Санкт-Петербурга, ансамбле «СОЛИСТЫ ЕКАТЕРИНЫ ВЕЛИКОЙ». Так пишется сегодня Донецкая история. Чтобы не было в ней пробелов и домыслов.

P.S. Запомнившиеся на концерте ТАНЦУЮЩЕЕ БАРОККО строчки, сохранившиеся в памяти печатью некоей эзотерической тайны: «Многих полюбишь, счастлив долго будешь…»

И показалось мне, как важны эти слова, в чистоте своего барочного откровения, для сегодняшнего Донецка… Когда о вечном надо говорить вечными словами…