Названная сестра Астафьева / Статьи / ВЕЛИКОРОССЪ

Среди множества людей, которых за свою большую жизнь знал великий русский писатель Астафьев, есть один человек, к которому Виктор Петрович относился с особой нежностью. Это простая учительница начальных классов Галина Георгиевна Суевалова из далёкого эвенкийского посёлка Тура.

«А ты кто такая?..»

Она была его одноклассницей и подругой по Игарскому детскому дому, где судьба свела их, совсем ещё детей, но с уже изломанными судьбами. И перед самой войной разлучила потом на долгие сорок шесть лет.

– Он называл меня сестрёнкой, – с гордостью рассказывает Галина Георгиевна. – Заступался за меня, если кто пытался обидеть. А я была отличницей и помогала ему подтянуться по многим предметам.

Да, будущий знаменитый писатель не отличался большими успехами в учёбе. Как, впрочем, и большинство пацанов Игарского детского дома. Их, обездоленных, хулиганистых, в голодное предвоенное время занимали совсем другие заботы: как бы где-нибудь разжиться «жратухой» да куревом. А ещё дать отпор городским, обидно обзывающих воспитанников сиротского дома голодранцами да голодной «семинарией». Хотя, если честно, Игарка вдоволь натерпелась в ту пору от беспокойных «квартирантов»: они и украсть могли, и поджечь, а то и ограбить. За что и пользовались нелюбовью горожан.

А появился он в детдоме следующим образом. Было это где-то в 1937 году. Галя Ус (девичья фамилия нашей героини) стояла с группой подружек на крылечке интерната, когда к ним приблизился взъерошенный, весь оборванный и исхудалый паренёк лет двенадцати-тринадцати.

– Ой, хлопчик, а шо ж ты такий грязнучий? – жалостливо протянула Галина, ещё не растерявшая свой певучий украинский говор, хотя оторвана была от родной земли в возрасте трёх или четырёх лет (почему «или» – чуть позже).

– А ты кто такая, чтобы спрашивать? – сердито спросил в свою очередь пришелец и независимо цыкнул зубом. Девчонки пошли и сказали мальчишкам, что вот явился там какой-то забиячистый парнишка, явно чего-то хочет. Пацаны тут же высыпали на крыльцо. И быстро разобрались, что к чему. Оказалось, что зовут парнишку Витькой Астафьевым, и ему некуда податься.

«Свой» – решили пацаны. И повели его к директору Василию Ивановичу Соколову. А уж у него бирюковатый с виду парнишка немного оттаял ожесточённым сердчишком и рассказал свою незамысловатую по тем временам, но очень горькую историю.

Рос себе Витька Астафьев в родной деревеньке Овсянка на берегу холодного и быстрого Енисея, как мог помогал родителям их не очень дружного, но шумного семейства вести небогатое хозяйство. Но больше пропадал в окрестной тайге, рыбачил на Енисее и был по-своему счастлив. Пока не посыпались на них несчастья – одно за другим. Раскулачили и отправили на Север, строить Игарский порт, деда, промышлявшего мельничным делом. Арестовали отца, приписав ему вредительство. Утонула в Енисее мама, когда везла на лодке передачу отцу в Красноярскую тюрьму. А когда отец отсидел свой небольшой срок, то женился заново и в 1935 году повёз свою семью – жену и совместных детей, – в Игарку, за «большими деньгами».

Здесь Виктор пошёл в первый класс. А отец однажды сильно простыл на рыбалке, тяжело заболел и надолго угодил в больницу. Мачехе, едва сводящей концы с концами, было уже не до пасынка. Он бродяжничал, жил где попало, пока не оказался у дверей детского дома.

Выслушав его историю, директор оставил парнишку. Так Витька Астафьев влился в большую и дружную сиротскую коммуну. И первым, в ком он нашёл родственную душу, кому доверял больше всех, оказалась Галина Ус. Их судьбы были схожи. Правда, Галя осиротела много раньше своего нового приятеля.

Одна, совсем одна…

– Отца я вовсе не помнила, а мама осталась в моей памяти высокой стройной женщиной, с длинными косами. А вот лица я её не запомнила, – печально рассказывает Галина Георгиевна. Мы сидим в одной из четырёх комнат её уютного, тёплого, но совершенно пустого дома – все дети уже давно живут самостоятельно, некоторые уже дождались внуков. Галина же Георгиевна человек, привыкший к самостоятельности и независимости – так её воспитала суровая жизнь, – предпочитает не быть ни для кого обузой и живёт одна. А тогда она была совсем малышкой, и мама её заболела и умерла в товарном вагоне эшелона, который вёз высланных из Украины в Сибирь членов семей врагов народа. Таким «врагом» оказался и её отец, которого она вообще не запомнила, потому как его арестовали до той поры, когда Галя начала что-то осмысливать и откладывать в свою совсем ещё куцую, почти младенческую память.

– Маму сняли с поезда и похоронили где-то в районе станции Зима – именно это название я запомнила, – продолжает свой печальный рассказ Галина Георгиевна... – А я каким-то образом оказалось в цыганском таборе. Я очень смутно помню, что ехали с нами в вагоне эти горластые, темноволосые люди. И когда мою умершую маму выгрузили из эшелона, никого, видимо, не нашлось кроме них, кто бы взял на себя ответственность за неожиданно образовавшуюся в вагоне сироту в моём лице. И это они же, скорее всего, от общения с мамой, когда она была ещё жива, сохранили для меня мои имя и фамилию. Во всяком случае, сколько с тех пор помнила себя, так и звалась – Галя Ус…

Девочка пробыла с этими добросердечными цыганами несколько месяцев. Следующие отчётливые кадры, сохранившиеся в её памяти: её оставляют в милиции. Милиционеры передают её в детский приемник. А оттуда Галя Ус попадает в Красноярский детский дом.

Здесь Галя содержалась несколько лет: училась в школе, потихоньку росла. Как-то она услышала разговор тётенек-уборщиц, когда они, жалостливо поглядывая на худущую девчонку с голодными глазами, почти шёпотом говорили:

– Вот и ейный родитель, поди, в Игарке мается. А она, сердешная, туточки голодает. Уж и не свидятся, пожалуй, боле. И сколько же таких, упаси боже!

Галя уже и до этого слышала название этого проклятого места, куда почему-то увозили родителей многих детей, и оно запало ей, что называется, в душу. И когда девчушке исполнилось девять лет и детский дом надоел ей до чертиков, Галя решила отправиться в эту загадочную Игарку, где, как она думала, томился её отец.

Улучив момент, она сбежала из детдома и добралась до речного порта. Здесь она порасспрашивала людей, какой из пароходов отправляется на Игарку, пробралась на его борт. Безбилетную пассажирку обнаружили, хотели ссадить на берег. Но она подняла такой рёв: дескать, от мамки отстала, она на другом пароходе уплыла и теперь убивается там без дочери, и её в конце концов оставили. Так Галя оказалась в Игарке.

Отца она здесь, конечно, не нашла. И так как деваться ей в незнакомом городе было некуда, в скором времени оказалась в детском доме. Куда позже попал и Виктор Астафьев.

Как Галя подтягивала Астафьева

– Мы сдружились-то не сразу, – продолжает Галина Георгиевна. – Витька – он был ведь какой-то поначалу нелюдимый. Всех сторонился, всегда ходил с какой-нибудь книжкой в руках или за поясом. На уроках читал, в столовой читал, в красному уголке читал. Само собой, всё, что рассказывали учителя, пропускал мимо ушей. А когда вызывали к доске, часто не мог ответить. Ну и его оставили на второй год в пятом классе. Вот здесь мы и стали с ним одноклассниками.

Отличница Галя не могла позволить себе, чтобы понравившийся ей парнишка был отстающим. И она с благословения классного руководителя взяла над Виктором шефство. И стала постепенно подтягивать его по математике, русскому языку – да-да, у будущего знаменитого писателя были существенные проблемы с этим предметом. Зато по литературе Астафьев сам мог подтянуть кого хочешь: быстро перечитав все интересующие его книги в небогатой детдомовской библиотеке, он при поручительстве директора детдома записался в городскую, где выбор был уже намного богаче.

– Непросто было с Витькой: он ведь продолжал оставаться парнем очень ершистым и независимым, часто сбегал с уроков, от меня, – улыбается Галина Георгиевна. – А сбегал-то куда, оказывается: в лес или на Енисей! Он же вырос в таежной местности, на реке, и очень тосковал по природе. А в Игарке до леса надо было ещё добраться – здесь же кругом тундра. И вот возвращается потом, на следующий день, просветлённый такой, послушный. И мы снова начинали с ним зубрить уроки.

Настойчивое шефство Галины не прошло даром: пятый класс Виктор Астафьев закончил лишь с одной тройкой. Правда, всё по нему же, по русскому языку. Наверное, это Господь распорядился так, чтобы он уже потом, спустя многие годы смог с лихвой вернуть свой долг перед «великим и могучим» в виде своих замечательных и неповторимых произведений, так обогативших русскую литературу. В том числе и повесть «Кража», в которой Астафьев подробно расписал свою детдомовскую жизнь и жизнь своих сверстников в Игарке, все те опасные приключения, порой заканчивающиеся для пацанов весьма драматично.

Галя Ус и Витька Астафьев рассталась в 1940 году – шестнадцатилетним парнем он вернулся в родную Овсянку, где от родного гнезда уже почти ничего не осталось. А Галя продолжала жить и учиться в Игарке..

Судьба-судьбинушка

Как же складывались их судьбы в последующие годы? Про жизнь Виктора Астафьева известно всё или почти всё – из его автобиографических произведений, из воспоминаний знавших его людей.

Ну а Галя Ус, когда началась война, сбежала со своей подругой Лизой Дмитриевой из детдома (его к тому времени перевели в Енисейск), чтобы попасть на фронт и быть там санитаркой. Они пробрались в порту на пароход, и довольные собой, поплыли на нём, как они думали, в Красноярск. А отчалившее судно пошло совсем в противоположную сторону, на север. Так девчонки, сами того не желая, вновь оказались в городе своего сиротского детства. Вот только податься им в Игарке было некуда: детдома-то здесь уже не было.

Они догадались прийти в райком комсомол, где честно всё рассказали – кто они такие, откуда. Девчонок пожурили и дали направление в Игарское педагогическое училище, где как раз шёл набор. Закончили они его в 1944 году, и Галя получила направление на работу в Эвенкию. Илимпийский РОНО направил свежеиспечённую выпускницу в Тутончанскую начальную школу. Ей дали сразу два класса.

Жила Галина в школе, после занятий бегала в клуб. Девушкой она была бойкой, энергичной, на неё навалили массу поручений: и комсоргом-то она стала, и библиотекой заведовала, и по профсоюзной линии заворачивала. Её заметил Василий Суевалов, молодой заготовитель пушнины. Они закрутили любовь и поженились.

Галя была уже беременной, когда Василия перевели в окружной центр, в Илимпийский райком комсомола. В Туре молодая семья поселилась в каком-то сарае. Василий прорубил в стене несколько окон, утеплил помещение, заготовил дров – и квартирка была готова.

В Туринской школе Галя вела младшие классы, затем ей поручили преподавать русский язык и литературу ещё и в вечерней школе. Сюда же она погнала и Василия – у мужа всего образования было только семь классов. И очень правильно сделала: после получения аттестата Василий Иванович Суевалов был направлен в высшую партийную школу, после окончания которой многие годы возглавлял Эвенкийский окрисполком.

Ну а Галина Георгиевна с годами стала замечательной учительницей. Побывавшие на одном из её уроков инспекторы из Министерства просвещения РСФСР сказали потом директору школы: «Эта девочка – настоящий самородок. Надо направить её учиться дальше, в университет». А услышав в ответ: «У этой девочки уже четверо дочерей», – не поверили. Но так оно и было.

Конечно же, она тогда никуда не смогла поехать учиться – в это время в партшколе учился её муж. Но всё же Галина Георгиевна затем окончила годичные курсы в Ленинградском пединституте им. Герцена, и с новыми знаниями и силами продолжила работу в Туринской начальной школе. Ей присвоили звания – сначала «Отличник образования», потом «Заслуженный работник просвещения РСФСР», награждали медалями, вручили в общей сложности более шестидесяти грамот. Но она не зазнавалась, не переоценивала себя, а продолжала оставаться такой же: добросовестной, требовательной к ученикам и себе. Учила их, училась и сама, год от года совершенствуя свои навыки и способности. О ней написали даже в «Известиях».

«Так этот писатель – он, Витька Астафьев?»

В те годы в Туру часто приезжали лекторы. И вот однажды, в 1985 году, Галина Георгиевна услышала в рассказе приехавшей из Красноярска лектора-женщины знакомое имя: Виктор Петрович Астафьев. Лектор назвала его уже сложившимся большим писателем, произведения которого включают в учебники для младших классов. «Надо же – полный тёзка нашему Витьке!» – улыбнулась тогда Галина Георгиевна, тут же вспомнив своего вихрастого, хулиганистого подопечного по Игарскому детскому дому.

Затем лектор добавила, что у писателя этого – красноярские корни, родился он в Овсянке, претерпел много бед, испытаний, в том числе годы жизни в Игарском детском доме. И тут сердце Галины Георгиевны ухнуло и куда-то провалилось: «Это он, Витька! Боже мой, живой, да ещё и писатель… Нет, не зря он так много тогда читал. Какой же молодец!».

Галина Георгиевна рассказала лекторше невероятную историю своего знакомства и дружбы с Виктором Астафьевым, и та, вернувшись в Красноярск, разузнала адрес писателя и выслала его в Туру.

И Г.Г. Суевалова, не медля, написала ему письмо. О том, как сложилась её жизнь после детдома, расспрашивала самого Виктора Петровича, как он жил все эти годы. Астафьев тут же ответил. Они и созванивались, и переписывались. Но всё это не могло заменить личной встречи. И вскоре в Туру пришла телеграмма от Астафьева: «Встречай».

Встреча через десятилетия

– Я в тот день, а было это 25 июня 1986 года, места себе не находила, – рассказывает с увлажнившимися от волнения глазами Галина Георгиевна. – Всё валилось у меня из рук, всё думала: какой он стал, Витька, признает ли он меня?

Хорошо, дочери набежали, всё сделали по дому как надо: и прибрались, и стол накрыли.

…Их, застывших в объятиях, обступили родственники, ещё какие-то люди, а они, не замечая никого вокруг, плакали навзрыд, что-то бессвязно говорили друг другу…

А потом было ещё много разговоров. Виктор Петрович приехал в Туру на целый месяц вместе со своей женой Марией Семёновной Корякиной: чтобы можно было и вдоволь пообщаться с подругой интернатского детства, и отдохнуть. Их сопровождал известный эвенкийский писатель Алитет Немтушкин, к которому В.П. Астафьев питал самые тёплые чувства.

Они за этот месяц несколько раз выезжали на рыбалку на знаменитые эвенкийские водоёмы (затем впечатления от этой поездки легли в основу знаменитого астафьевского очерка «Вечно живи, речка Виви!»). Писатель также провёл ряд читательских встреч в учебных заведениях, производственных коллективах Туры. И конечно, в промежутках между всеми этими делами он общался со своей «сестрёнкой», подарил ей несколько своих последних книг с дарственными надписями, именуя себя в автографах «детдомовским братом» Галины Ус.

– Ишь, как ты шикарно живёшь! – удивлялся Астафьев, расхаживая по четырёхкомнатной, обставленной импортной мебелью квартире Суеваловых. – Прямо как королева! А вот я победней тебя буду. Да вот приедешь ко мне, сама увидишь.

При этом писателя ничуть не смущало, что «удобства» жилища председателя окрисполкома находятся, как и у подавляющего большинства туринцев, во дворе. Его вообще трудно было чем-либо удивить, потому что, плоть от плоти своего народа, за свою жизнь он видел и прошёл такое, что иному и в кошмарном сне может не привидеться.

Но однажды он всё-таки удивился, или, скорее, разочаровался. Когда узнал, что Галина Георгиевна является членом партии (отношение писателя ко всему советскому, ну или во всяком случае, к тому, что затем было обозначено обидным словом «совок», широко известно).

– Ну и дурочка! – безапелляционно заявил Виктор Петрович, когда они остались одни – при Василии Ивановиче Суевалове, убеждённом коммунисте, он такие разговоры старался не заводить.

– Ну почему же? – обиделась Галина Георгиевна.

– Да как ты могла после того, что они с нашими родителями, с нами самими, сделали, вступить в эту их… партию?

– Ну, как, я же в советской школе работаю, учу детей доброму, светлому. У меня вон сколько наград за мои педагогические успехи. Да и муж у меня глубоко партийный, – пыталась возражать ему Галина Георгиевна.

Хотя убеждённость её несколько пошатнулась, когда Виктор Петрович рассказал, что, когда работал над своей книгой «Кража», добился, чтобы его допустили к архивам, связанным с Игаркой. И нашёл там документы, свидетельствующие о том, что Галя этот период своей жизни провела недалеко от того места, куда, оказывается, из хутора Выселки близ Киева был привезён и затем расстрелян её отец, Пётр Дмитриевич Ус.

Это открытие потрясло Галину Георгиевну. Но в принципе она была готова к тому, что именно что-то такое и могло произойти с её отцом, как и со многими тысячами других отцов, дедов, матерей, бабушек. Время было такое, что уж тут поделаешь...

Новые испытания

Когда Астафьев с женой уехали к себе в Красноярск, Галина Георгиевна осталась в Туре не только одной из самых преданных его читательниц, но и его полномочным представителем, пропагандистом его творчества. Она провела множество открытых уроков, встреч в различных учреждениях и организациях, на которых со всей силой своего преподавательского мастерства открывала перед слушателями невероятно глубокий и яркий мир произведений Астафьева.

А Виктор Петрович, в свою очередь, никогда не забывал о том, что далеко на Севере, в самом сердце России живёт его названная сестра, звонил ей, присылал свои новые книги, с большой радостью открывал перед Галиной Георгиевной двери своей квартиры в Академгородке, когда ей удавалось вырваться на «материк». Он был потрясён, когда в её жизни один за другим произошли большие несчастья. Умер от рака крови десятилетний внук, в 33-летнем возрасте угасла как свеча от рака желудка дочь Ирина (вспомним, что также рано умершую дочь Астафьева тоже звали Ириной). Виктор Петрович сам купил Галине Георгиевне путёвку в санаторий и предложил ей съездить отдохнуть, оправиться от тяжёлой психологической травмы. Но жизнь продолжала испытывать Галину Георгиевну на прочность – в это же время свалился с инфарктом её муж, и, конечно, ни о каком отдыхе для неё не могло быть и речи. Она разрывалась между больницей, школой, где продолжала работать, и домом. И везде успевала – такой уж закалки и подготовки была Галина Георгиевна, что её хватало на всё и всех.

Не лучшие времена тогда переживал и Виктор Астафьев. Его резкие высказывания о власть предержащих, страшные в своей обличительной правдивости последние книги настроили эти самые власти, определённые слои читающего населения против него самого. Астафьева травили в прессе. Депутаты Законодательного собрания Красноярского края мстительно отказали нуждающемуся в 90-е годы писателю (между прочим, лауреату множества литературных премий, Герою Социалистического Труда, бывшему депутату Государственной Думы!) в ничтожной доплате к пенсии.

Всё это, да обострившиеся возрастные болячки и последствия фронтового ранения, вели разрушительную работу в его организме. И в 2001 году сердце его перестало биться. Умер вскоре и муж Галины Георгиевны. Так она потеряла двоих своих самых дорогих мужчин, о которых скорбит каждый свой новый прожитый день.

А жизнь продолжается

Но это вовсе не означает, что Галина Георгиевна пребывает в чёрной меланхолии. Жизнь-то продолжается! И в ней ещё немало места для радостей. Был знатно отпразднован её 90-летний юбилей. Ещё раньше власти наконец позаботились о том, чтобы квартиру заслуженного учителя РСФСР, Почётного жителя Эвенкии капитально отремонтировали и благоустроили, и у Галины Георгиевны хоть на склоне лет в доме стало по-настоящему тепло и появились сверкающие белизной новенькие ванна и, простите, унитаз! Это ли не радость для пожилой женщины!

Семьи её детей успешно справились с невзгодами перестройки, экономических кризисов, инфляций и прочих неприятных напастей новой России и живут очень достойно. У всех хорошее образование, хорошие должности (включая администрацию Эвенкийского района и правительство Красноярского края), приличные машины, успехи в бизнесе и прочие блага. А сколько её учеников стали уважаемыми, известными людьми? Только в Туре их – десятки. Ещё больше разъехались по белу свету и честно служат стране, народу. Как, например, генерал-лейтенант Александр Горовой, первые четыре класса отучившийся именно у Галины Георгиевны в Туре.

Все они любят и чтят и свою первую учительницу, бывшую сироту и детдомовку Галку Ус, которую Виктор Петрович до конца дней своей жизни звал сестрёнкой. Пожелаем же и мы этой замечательной женщине ещё долгих, долгих лет жизни!