«Тонет утро в кофейной окружности…» / Статьи / ВЕЛИКОРОССЪ

Фонтан

Жене

Прозрачное дерево бьёт из земли,
Макушкою – солнечный нимб пародируя,
Так, крона – в корону – из вечной пыли
На площади Рима века фонтанируют.

Обычное чудо – движение ввысь,
Отчаяньем брошенный вызов падению,
Как будто мечты Леонардо сбылись –
Мгновения шаг до черты озарения.

Фонтан – как источник любви и воды,
Магнит бесконечного улиц вращения.
В его неизменности отблеск звезды
И тайна земного Христа воплощения.

Леонардо

Кто ищет смысл в кружении воды,
В ласкающих движеньях водных вихрей,
Пускает на разменный суд судьбы
Слепую щепку в миф творенья вникнуть.

Не признавая небо потолком,
О чём наперебой диктуют чувства,
С границами наивно не знаком,
Науку превращает в сад искусства.

Себя, как щепку, шлёт в водоворот,
Пренебрегая лёгкостью решений,
В очередном витке и век, и год
Опережает вневременный гений.

***

Стихи мои не стоят свеч,

Сгоревших за мгновенье ночи, –

От жара маяков-предтеч

До флегматичных звёзд-рабочих.

Мой скромный выигрыш невелик,

Не скрыть ему в бюджете бреши,

Но ставки в переплётах книг

Забросит только сумасшедший.

В азарте гибну с головой.

Шпагата крест – на книг колоду.

Краплёных строк секрет простой

Раскрыть намерена к восходу.

***

Когда уже не пишутся стихи
И разум до предела заморочен,
Среди отходов складной требухи
Попробую найти хоть пару строчек,
Где ровен тон, но мечется душа,
И с перебоем в сердце ритмы схожи.
Сквозь бурю слов проступит не спеша
Ракушка пёстрая на белом ложе.

***

Идёт борьба за право поражать.

Который год бесчисленными днями

Прямым путём, верней, его краями,

Спешат – судьба заканчивает в пять.

На честной рифме собран тарантас,

Нагружен своевольными словами –

То пятками сверкают, то губами.

Всё для чего? Чтобы затронуть вас.

Чтоб обнаруженная суть вещей,

Распятая на струнах хрупкой лиры,

Как форточник, залезла в ту квартиру,

Где в холодильнике кастрюля щей.

***

Впадаю в буйство, чувствуя усталость
От душных пересудов о любви:
«Куда, зачем и много ли осталось,
Была ли вовсе эта...» – «Чёрт возьми!»

Из липких пальцев выбравшись, упрямо
Стирая в кровь тягучих слов следы,
Тень вытянув свою из-под дивана,
Как круг, растает в глубине воды.

И тишина опять заменит звуки:
Рыдания, проклятия уйдут.
Не к дьяволу тяну, а к Богу руки –
«Любовь-дыхание, я – тут...»

***

Тонет утро в кофейной окружности

Черной вязкой текучести дня.

Убеждаясь в конечной ненужности,

Кто найдёт жизни смысл для меня?

Чтобы было за кем в бесконечности

Лямку в очередь ждать и тянуть,

Чтобы знать, за какие конечности

В рай ли в ад на побывку возьмут...

Взгляд топя в чёрном кофе окружности,

Сухо вычеркну нечет строки

И шершавой салфеткой наружности

Подотру театральность тоски.

***

Свернулась бесконечность в складки шарфа,
Согрела грудь, таинственно молчит.
Взгляд прыгает. Не до страницы «Снаффа».
Натёрли уши жёлтые очки.

Метро всё режет и паяет время.
Куски из фраз. Мозаика побед.
Вдыхаешь образы и снова в теме.
Чтоб выдохнуть – мгновение в обед.

***

Ю. Л.

Бессовестная юность морщит лоб.
Ей кажется известным всё на свете.
Бунтарства отрицания апломб –
От розы на муаровом жилете,
От поцелуя тени на стене
До карамели кофты в желтом цвете.

До вечности поездка по земле
Того студента на мотоциклете...

Бессонница с рассветом не пройдёт
(Её растащат на цитаты свечи),
С усмешкой сноба скажет наперёд:
«Ты юн – надолго ли? Давай, до встречи...»

Москва

1.

В перевёрнутых окнах гостиниц
Звездопад из зеркальных огней.
Переулков асфальтовый ситец,
Крепдешин выходных площадей.

К сарафану садов день приучен,
Ночь – к витринам стеклянных лекал.
Каждый образ подобран под случай,
Но покрой создавался века.

Раствориться под чужими взглядами...
Это значит – стать одной из всех?
Серою, с фабричными фасадами,
С яркою рекламой вдоль шоссе?

Или, распахнувши двери затемно,
Маяком зажечь вокзал-фонарь,
Мотыльков манить мечтой украденной
На столичный блеск, как годы встарь?

Грубой быть, чужой, и быть понятною,
Раз билет счастливый на руках.
По ступеням вверх идти впопятную
Сквозь людей в седых пуховиках.

***

Е.Ж.

Дом дружбы – в занимательных ракушках.

Его мы имя забывали вновь.

Арбат, Тверская, вот уже и Пушкин –

Слагаем путь из улиц завитков.

В намерении выпить свет до донца

Июнь как раз совсем забыл про тень.

Кольцом Садовым всё катилось солнце,

И день перетекал в такой же день.

На Пятницкой

На чёрном постаменте, в свете брызг,

Малыш пугал доверчивых голубок,

Но будто хмельный приголубил кубок

Красавец сизый – пятницкий маркиз.

Смеялась Ева, и грустил Адам,

Смотря на москвичей за дверью рая.

Пригожей яблоко змий выбирая

Тянулся к позолоченным плодам.

Замедлил полдень бесконечный бег

На ось нанизанных в толпу прохожих.

Фасад метро на храм так не похожий

На миг в прошедший возвратился век.

***

Средневековьем осененный Львов

Свой крест хранит в переплетенье улиц.

Навечно меж вершинами холмов

Их пары рук в объятиях сомкнулись.

Еврейским выговором канет в ночь

Последний звон колоколов собора,

Чтоб страшный сон июня превозмочь

Червлёной силой общего отпора.

Колючих улиц манят тупики,

Балконы расцарапают в кровь взгляды.

Жонглёру и поэту лишь с руки

Проникнуть через времени ограды.

Врасплох захвачена, как будто вор,

В карманы пряча ожерельем виды...

«Ты пропустила княжий двор», –

Славянский витязь скажет без обиды.

«Я свой маршрут не знаю наперёд...» –

Признаюсь на духу... на грани фола.

Он на мои сомнения тряхнёт

Кирпично-красной гривою костёла.

Марина

Не тяжело... Судьба... И вновь сначала

Отсчитывала жизни бег вода

Из переполненного в дождь канала.

Как в опустевший сон святого зала

Билеты на органный стон продать?..

Чей призрак, чей двойник с мечом устало

Отводит листопады от лица,

Чья золотая слава выгорала,

Предсказывая путь чернильным жалом –

Стих, пройденный до стенки от венца...