«Дух партий, смуты и междоусобия, которыми в течение уже многих лет волнуется королевство Польское, и анархия, приобретающая там с каждым днем новые силы, так что подрывает наконец всю власть законного правительства, возбуждают справедливые опасения к тому, что может наступить совершенное распадение государства, что интересы соседей Польши будут нарушены, нарушено будет доброе согласие, установившееся между ними, и возбуждена будет всеобщая война… В то же время державы, соседние с Польской республикой, имея по отношению к ней требования и права столь же древние, как и законные, которых удовлетворения никогда не могли получить, рискуют потерять эти права безвозвратно, если они не примут мер к их обезопасению и не приведут их сами в исполнение, совокупно с восстановлением спокойствия и порядка во внутренних делах республики, определив ее политическое устройство, более согласное с интересами ее соседей».
Так звучало начало конвенции, подписанной в Санкт-Петербурге 25 июля 1772 года, представителями двух империй: Австрийской князем Иосифом Лобковичем, герцогом Саганским и Российской – князем Александром Голицыным, вице-канцлером. Таким образом Первый раздел Речи Посполитой, некогда могущественного государства, простиравшегося от берегов Черного моря, Дуная до Балтийского побережья, приобрело законную силу.
Ранее такая конвенция была заключена между Прусским королем – господином Виктором Фридрихом графом Сольмсо, тайным советником посольства, чрезвычайным посланником и полномочным министром при дворе Екатерины II и все тем же вице-канцлером графом Александром Голицыным. Конвенций от 4 января 1772 года указывала в секретной статье: «Её Величество Императрица Всероссийская и Его Величество Король Прусский, выразив во II статье секретной конвенции, заключенной и подписанной сего числа, что план раздела, принятый между ними, тем не менее будет приведен в действие даже в том случае, если бы Венский двор, против всякого ожидания, не пожелал бы к нему приступить, их величества согласились более специально определить меры, которые им необходимо будет принять по отношению ко всем возможным намерениям, которые венский двор может питать относительно того или другого из двух союзников».
По всей видимости при Венском дворе узнали о секретных статьях и… присоединились к Разделу ослабевшего соседа, посчитав, что лучше обрести новые территории, чем упустить свою часть жирного пирога. Именно тогда, согласно договора Российская Империя приобрела земли Прибалтики, включавшие в себя Ливонию, Задвинское герцогство, часть Белоруссии до Двины, Друти и Днепра, в том числе города Витебск, Полоцк, Мстиславль. Под власть российской короны перешли территории площадью более девяносто тысяч квадратных километров с населением почти полтора миллиона человек. Прусское королевство присоединило Эрмланд, Западную Пруссию до реки Нотеч, герцогство Померания, но без города Гданьск, воеводства Поморское, Мальборское и Хелминское без города Торн. В общей сложности более сорока тысяч квадратных километров и более полумиллиона новых подданных. Венский двор присоединил к себе Затор, Освенцим, часть Малой Польши, включающая южные округа Краковского и Сандомирского воеводств, часть Бельского воеводства, Галицию без города Кракова. Австрия получила, в частности, богатые соляные шахты в Бохне и Величке. В общей сложности австрийские приобретения составили более восьмидесяти тысяч квадратных километров и два с половинной миллиона жителей. Столицей новой австрийской провинции, названной Королевством Галиции и Лодомерии, был назначен город Львов.
Речи Посполитой ничего не оставалось, как под давлением более сильных соседей – Прусского королевства, Австрийской и Российской Империй, собрать Сейм для утверждения акта раздела и нового устройства Польского Королевства. Что и исполнил фаворит Екатерины II король Станислав-Август Понятовский. Собравшийся Сейм утвердил раздел.
Не только умирают люди, но и, казалось бы, сильные государства ложатся в гроб по вине ли собственного народа, собственных властителей или сил извне. Через двадцать три года Речь Посполитая, как королевство, прекратила свое существование после еще двух разделов, подписанных секретных договоров и последовавшего отречения в 1795 году от престола последнего польского короля Станислава-Августа Понеятовского.
Итак, Галичина, Волынь, Буковина достались Венскому двору, как счастливый лотерейный билет в двадцать процентов от общей территории Речи Посполитой и почти четырех миллионов подданных.
Галичина стала одной из 14 коронных областей Австрии и в числе других получила статус наместничества с весьма широкими правами в области внутреннего самоуправления. Наместник назначался из Вены напрямую императором, непосредственно председательствовал в финансовом управлении, в санитарном и школьных советах. Это были основные органы областной автономии – сейм с широкими правами местного законодательства и избираемая из их среды «Вiтдiл Крайовий» – областная управа.
Наместничество делилось на 79 повiтов – уездов, во главе каждого из них поставлен староста со штатом уездной администрации – «старостство», чем-то напоминающие земские управы в России, но имеющие больше прав. Старостство – это 26 членов, составляющих «повiтову раду» – поветовый совет, избираемый из представителей крупных землевладельцев, промышленников, торговли городов и сел. Основной же малой единицей самоуправления служила «громада» – сельское общество, во главе которой стоял войт – сельский староста. Орган громады «громадьска рада» – общественный совет, избираемый членами сельского общества и ведающий всеми делами этого общества.
Во главе школьного образования стоит «Крайова Рада Шкiльна» – областной школьный совет, состоящий в ведении Министерства вероисповеданий и просвещения, но самое главное, что власть Министерства простиралась только на Высшие заведения, а начальное образование на Галичине всецело принадлежало Краевой Школьной Раде, в отличие от других областей Австрии, где начальной школой ведало Министерство, получая финансы из общих государственных средств. В каждом повете в окружном школьном совете председательствовал староста, в сельских обществах – местный совет, в первую очередь представленный церковными деятелями, сельского общества и поветной рады.
Галичина, как и все остальные области Австрии, обладала довольно стройною системою самоуправления, невзирая на вертикаль имперской власти. Эта система от сейма до сельской громадской рады образована на выборном и представительских началах.
Только глава областной администрации – наместник не ответственен перед сеймом, ибо назначается исключительно венценосным государем, но в самом деле назначение наместника ведется в угоду правящим кругам поляков, которые в какой-то мере влияют и на отзыв императором наместника, если тот, не очень вписывался в сложившуюся систему власти. Вот, например, один из наместников польский историк Бобжинский был удален только за то, что ратовал о примирении поляков и украинцев.
Имперские власти устранились от вмешательства в галицкие дела, постепенно передавая полномочия местным органам. Такая степень независимости давала право автономности всему краю. Естественно, такая независимость Галичины не столь велика, как того желали польские влиятельные круги, ратуя за то, чтобы с остальными областями Австрии, их объединял только Император, но все-таки все внутренние дела местные власти пытались решить сами, за исключением вопросов гражданского и уголовного плана, тарифов, путей сообщения.
Но нет дыма без огня и в каждой бочке меда найдется капля дегтя, которая испортит вкус. В самоуправлении преобладали представители одного класса – католико-консервативного и одной национальности – польской. Не оттуда ли нынешнее желание пришедших к власти прозападно-украинских представителей взять верх над всей Украиной, в частности над Восточными областями, где преобладают иноязычные граждане с иным вероисповеданием?
Развитие демократии два века назад, хотя и носило зачаточный характер, но все-таки даже в таком новорожденном состоянии осуждало такую автономию, где инициатива, вернее власть более принадлежала консервативным польско-шляхетским кругам, которые видели в автономии осуществление своих классовых и националистических идеалов. Австрийские имперские власти и опирались на надежного союзника, которым оказалась польская шляхта, союз с которой оказался тем единственным противовесом демократическим течениям, все более вовлекающим в сферу деятельности интеллигенцию и народ и которых с революционных событий конца сороковых годов XIX столетия боялись австрийские власти.
«При тебе, Государь, мы стоим и хотим стоять» – было сказано на львовском сейме в адресе на имя Императора. И Галичина была отдана во всевластное бесконтрольное распоряжение польской шляхте, получив такую плату за поддержку правительства.
С 1867 года такая автономия галичской земли вскружила голову шляхетской олигархии и она, эта шляхта, начала бредить новыми идеями – полной независимости бывшего «Галичского Княжества от имперских замашек венского двора».
Но Галичская автономия – это не только полки, игравшие ведущую роль в крае, но за бортом оставался многочисленная народность, намного превосходившая по численности пришлых. Система конечно же вызывала противодействие со стороны местного населения, вместе с ростом культурных и политических сил, чаша весов начинает потихонечку склоняться в сторону украинского населения. Борьба набирала все большие обороты.
Политика правящей шляхетской верхушки основывалась на великодержавных традициях Речи Посполитой. Как ни говори, живет в народе ген власти или в подкорке воспоминание, что народ был великим и значительным не только по народонаселению, но и по значимости в истории. Это Речь Посполитая сажала в Москве самозванцев, это Речь Посполитая била шведов, освобождая свои земли от захватчиков, это Речь Посполитая ходила походами на турков, австрийцев, это пруссаки помнят, как их гоняли по родной земле ляхи. Но самое удивительное, что, преобладая численностью украинцы, так и оставались не у власти, ими командовали, то есть испытывали всю прелесть автономии другой более малочисленный народ – поляки. Галичский сейм – это «единый польский сейм на землях Речи Посполитой», хотя две трети населения – не поляки. Тогда же и принимались законы в ущерб украинскому населению – законы об областном школьном совете, отдавшее вопросы воспитания и образования в руки поляков, а значит и обучение должно было проходить на польском языке (ничего не напоминает в современных условиях?), отказ в финансировании крупнейшему в Галичине украинскому театру с формулировкой: «Во Львове греко-католиков немного, поэтому они могут посещать и польский». И такая тактика сейма продолжалась до Первой Мировой Войны, вот например, в 1911 году в областном бюджете на вспоможение частным научным и образовательным учреждениям было предусмотрено 730 тысяч крон и только менее десятой части выделялось украинским, из 214 тысяч, выделенных для театров и изящных искусств, театры и всякие культурные общества украинцев получили – 24, на литературу польскую ассигновано 15 тысяч крон, на украинскую – одна тысяча. А о «беспристрастном» отношении к частным школам можно судить по факту: польские школы 94 тысячи крон, украинские – всего 350. Таким образом поляки становятся исключительной нацией в Галичине (вот откуда растут ноги ненависти и Бандеры, и Шухевича, и иже с ними к полякам). Наместник назначается Веной из числа польских кругов, по указаниям самих поляков. В те же годы, перед Первой Мировой, в состав областной управы входили один единственный русин и пять поляков, все 79 областных старост – поляки. Отсюда и стремление украинских жителей к отделению – Восточной Галичины от Западной, отсюда борьба и за равноправие в национальном отношении.
Художник: С. Васильковский (из открытых источников).
