 |
          |
|
 | ||
«Будущее настало…» |
Городу
Шаги у подъезда легки и четки, Мотив знакомый в апофеозе Дождь отбивает.
Мой город серый, танцуй чечетку. В осеннем, тусклом, сыром неврозе Ноябрь тает.
Откроешь окна и сразу осень Летит с размаху в лицо и шею, Поет с балконов.
Мой город странный, многоголосен И я болтать только с ним умею Без всех шаблонов.
Бельем дворовым, кривым граффити Встречай меж Фокина и Советской Бескомпромиссно.
А я – потерянная фонема, Во фразе, в общем, такой простецкой Опять зависла.
Предрассветное
В четыре утра – до солнца ещё далеко, Пять месяцев к ряду стоит череда простуд, Пускай часовые-стрелки быстрей идут И время сбегает, как рьяное молоко.
Здесь день начинается с ночи — Мерцает снег на спящих машинах белеющего двора. Ещё не пора, ты же знаешь, Ещё не пора… Не взят бастион. И все заново – старт, разбег,
Бросок.
Ты лепишь себя, а кто-то — Опять снежки. Вновь сыплется легкость С частичками бытия. Мне б снова в ту полночь, В которой уже не я Неспешно касаюсь Горячей твоей руки.
Ты встань и послушай, Как день подменяет ночь Шагами пустыми, Безропотно и легко. И гостем нежданным, Дворовым котом точь-в-точь Крадется рассвет, Растекается молоком.
***
Закатана дорога, словно скалкой, И шелестят, как новогодний фантик, колеса, замерзающей резиной, Стоят опоры в дымке снега зимней. Свет фар бежит по скользким мерзлым стенам, Как рыб косяк, ныряя под порог, Растягивая и сужая тени Деревьев По обочинам дорог.
Под вечер февраля стечет побелка С балконов И покатых красных крыш, А желтая луна, будто тарелка, На счастье – дзынь! И ты вдруг Зазвучишь.
Оттают те, что значимы, Искомы Слова, Сметая длинной с ночи полотна Хрусталь. Как будто бы из комы Вдруг выйдут улицы, затеплится весна.
Брянску
Середина лета. Уже в восемь утра солнце стоит высоко над городом, высветляя трещины на асфальте, в которые пробивается трава, подсвечивая красные скатные крыши пятиэтажек, озолачивая изумрудную росу, никогда не уходящую из оврагов, и целуя ресницы, на которых еще теплятся обрывки сна.
Лучи, Пока шум улиц гулких Не звучит, Срываясь с крыш, Запутываясь в ветках, Ложатся на асфальт Прозрачной сеткой, Пока мой город спит.
Ты слышишь? Слышишь?
Стеклянный перезвон. (Щебечут птицы?) Сквозь сон не разобрать. А может, снится Все здесь тебе — И город, и овраг? Окно застыло на бетонной глади, Что выложена сотней огоньков Мозаики. Луч, (может, смеха ради) Пробрался сквозь стекло И был таков.
Июль словно заливает зеленью только пробудившийся город. Люди бегут по своим делам, а метла дворника неустанно шкрябает тропинку во дворе, собирая цветные фантики, мелкие стекляшки и всякий мусор, который мы так любили рассматривать в детстве. Трава захватила город, каждый сантиметр пригодный для жизни, и кажется, что даже сердце твое стало мягче и поросло травой.
Трава неспешной рябью, Видимой едва, Неслышно захватила все овраги И все дома. И под ногами море Колышется зеленое, живое, Щекочет щиколотки, Тянет за подол. Подолгу в ней лежать, считай, блаженство. И веет легким запахом из детства Нескошенной травы… Впадаешь в морок И вот тебе уже совсем не сорок, А семь, и хорошо, Что дождь прошел…
Самое лучшее время дня летом – перед закатом, когда все дела завершены, ты идешь по городу возле университета и так сладко пахнут липы. Людей на улице становится больше, но город становится тише. Кажется, что каждый не хочет спугнуть момент и говорит почти шепотом. И город говорит. Главное – слушать.
Когда мне кажется, Что прожит день не зря, Заря вечерняя стекает за края Домов. За реку, за кусты и за овраги. Так нежно на мелованной бумаге Ведет вечерний томный разговор пастелью грез.
Неспешно вдалеке Прохожие как будто проплывают, Идут устало, мысли налегке, Губами шевеля, перебирают.
А в старом парке в десять гасят свет — Здесь никому не нужен лоск фонарный, И ночь комкает листик календарный. Как черный пес, ложится ждать рассвет.
Летняя ночь не похожа на зимнюю. Зимой ночь настолько длинная, что ты не воспринимаешь ее, как отдельное время суток. Летом – совсем другое дело. Она подкрадывается неслышно, когда веки уже слипаются, когда самые тихие звуки, неразличимые днем, становятся острее, когда город замирает, чтобы встретить новый рассвет.
Ночью жаркой будто просятся Звезды яркие на постой. И огнями шальными носятся По дорогам. Присядь, родной?
Расскажи, как тебе тревожится? Все, что знается, – расскажи? И слова наши снова сложатся В предрассветные миражи.
Расскажи мне, как мост за речкою Слишком светел для нас двоих. Расскажи что-нибудь из вечного, Неувечного. Что затих?
Слышишь шорох и шум – там шепчутся Пряный вереск и трын-трава. Ночь, как будто бы злая сплетница, Потихоньку крадет слова.
Я люблю эти ночи темные! Кто-то тихо шепнет – проснись… Обреченные тени черные Тянут в воду и дальше, вниз.
И осколками осыпается Месяц в гладь, как с руки пыльца. Знаешь, что всего больше нравится? Что я не разберу лица.
***
Раз, два, три: Осыпаются стены города моего И сползают закатные краски с усталых окон И проводов.
Сколько их еще будет, Нехоженых городов? Сколько их еще канет В обрывках тревожных снов?
Света меньше, но ширится Твой зрачок. Мир изменчив, Становится горячо.
От касания, Нежного, будто бы невзначай.
Теплый вечер разделит надвое Всю печаль. Размозжит мою голову Сотнями звезд и лиц, Растревожит под крышей асфальтовых глупых птиц, Разрисует ожившей тенью остатки стен. Это все понедельник, А что ты еще хотел?
Город скроет все тайны И время запустит вспять. Три, два, раз: я вожу И тебя я иду искать.
***
Начиная новое — Покупаешь очередной блокнот или ежедневник. Будь то учеба или для пересчета денег. Вкусно пахнут его листы… Слишком занят ты или опять бездельник. Вспоминаешь о нем только в понедельник. Остается блокнот пустым.
Или вот.
А Вы смо́трите выше, Чем крыши от магазинов, Когда идете по городу? И резину Бесконечный троллейбус все тянет И тянет… В промозглую зиму Лишь меняются номера. А тебе на него не пора?
Будто вечная осень окутала город: Только без сигарет, наркоты, алкоголя И, как странно, почти что без боли, без боли, Что душила тебя столько лет.
Выполняя какие-то странные роли, Социальные-асоциальные роли, Я спокойно делаю шаг… Мне легко так живется здесь, с вами, на воле… Пусть блокноты пустуют: вокруг – цифровое… И «Ночные» в ушах.
***
Будущее настало. Здесь, рядом с нами. Оно допивает утренний чай, Ведет переписки и управляет снами. Как оказалось, лишь надо было начать
Жить.
Не в чужих постелях холодных, Не в голостенных комнатах Съемных хат. А там, где двоих и таких свободных Каждый вечер видеть хотят.
То есть Дома.
Так удивительно странно, Что город… Он вечен, И не покинули строки, Аккорды и песни. Мы встаем рано. Мы чистим зубы, Целуем. До вечера. Ждем этот вечер.
И любим.
А знаешь? Выходит неплохо. Мне нравится, правда. Что-то хорошее сделали мы в этой жизни… Что? Для кого? Но это награда За дни самовольных скитаний.
Будущее. И ты со мной рядом.
***
Мягким пеплом снег ложится На холодный серый город, Все такси уже устали Пьяных развозить домой. Ты мне снился, просто снился… В мерном шуме магистрали По губам твоим читала, Что сегодня ты со мной.
Хочешь чаю из стакана? И курить в нашей квартире? Хочешь кошку белой масти Или, может, масти треф? И простые разговоры, Фильмы, книги, коридоры, Двери, лестницы, кварталы — Или хочешь, как у всех?
Я тебя люблю, наверно… Заменить это на «вечно»? Поиграть еще словами? Я умею в поддавки… Может, всё опять не с нами? И развеется все снами, (С первым снегом, город зыбкий!) Мановением руки.
У тебя – окно на звезды Смотрит прямо из-под крыши. Так бесстыдно обнажает Все полночные мосты… Слушай… Слышишь? Стало тише… Но меня не раздражает Тишина в моем эфире. В ней лишь белый шум и ты.
Мягким пеплом снег ложился На холодный серый город. Все такси уже устали Сонных развозить домой… Мне с зимою не ужиться — У нее глаза из стали. Снова с ней играю в прятки. Злая водит. Ты со мной?
Художница: Ж. Уолл.
|
||||||||||||||||||||||
Ответ Маяковскому через 110 лет|
СЕТЕВАЯ ВЕРСИЯ
/ АРХИВ НОМЕРОВ
/ АВТОРЫ
/ РУБРИКИ
/ ПЕЧАТНАЯ ВЕРСИЯ
/ О ЖУРНАЛЕ
/ КНИГИ
/ ПАРТНЁРЫ
/ АКТУАЛЬНО
/ КАРТА САЙТА
|
|
