Об Ахилле и славянском побратимстве

Скатившись с горной высоты,

Лежал на прахе дуб, перунами разбитый;

А с ним и гибкий плющ, кругом его обвитый...

О Дружба, это ты!

В. Жуковский

В трагедии Эсхила Прометей, обращаясь к Ио, говорит: «...иди по невспаханным степям, ты придешь к кочевникам скифам... К ним ты не приближайся, но удались из этой страны идя вдоль шумного и утесистого морского берега. По левую руку живут обрабатывающие железо халибы» [5].

Очевидно, что речь идет о керченском месторождении железа, которое разрабатывается с незапамятных времен. Здесь около 3200 лет назад жил знаменитейший герой своего времени Ахилл. Лев Диакон приводит сведения, которые сообщает Арриан в своем «Описании морского берега», что сын Пелея Ахилл был скифом и происходил из городка под названием Мирмикон, лежащего у Меотийского озера [Азовского моря]... Явным доказательством скифского происхождения Ахилла служили покрой его накидки, скрепленной застежкой, привычка сражаться пешим, белокурые волосы, светло-синие глаза [3, с. 78].

Если учесть, что в 1200-х гг. до н.э. в районе Керчи проживали племена срубной культуры, то эти сведения служат еще одним доказательством, что самоназванием племен срубной культуры было — скифы. Сама версия, что Ахилл был скифского происхождения, не нова, об этом говорили еще в эллинское время. Читая Гомера, особенно описание внешности Ахилла, о его высоком росте, мощи, грозных взглядах («быстрые очи, страшно как пламень светились») и русых волосах («Став при костре, у себя он обрезал русые кудри»), вспоминаются строки из Марцеллина, что аланы высоки ростом; красивы, с умеренно белокурыми волосами и что они страшны сдержанно-грозным взглядом своих очей. Очень ведь похоже! Описание Ахилла у Гомера к тому же подтверждает характеристику его внешнего вида, приведенную у Льва Диакона.

В работе [7] было показано, что аланы — это славяне, проживающие в основном в лесной полосе, Ахилл — скиф, то есть тоже славянин, поэтому описания внешности у Гомера и Марцеллина практически одинаковы.

Итак, Ахилл был скифом славянином, по времени относящийся, с позиции археологии, к срубной культурно-исторической общности. В.Г. Васильевский идет даже дальше, называя Ахилла русским: «Ахиллес был скиф и даже тавроскиф, то есть русский» [1]. Вывод о славянстве Ахилла усиливается приведенным в «Илиаде» довольно подробным обрядом погребения Патрокла, чисто скифо-славянским: сжигание на костре, насыпание кургана, соревнования в память об умершем. Однако погребальный костер и затем насыпка кургана над Гектором — главным защитником и героем Трои, говорит о том, что этот скифо-славянский обряд был и у троянцев, тем самым подтверждая мнение многих историков о славянстве троянцев. С учетом того, что Ахилл, по сути, является главным героем «Илиады» и что Трою, по сюжету «Илиады», без него не взяли бы, то троянская война была войной с двумя славянскими главными противоборствующими героями Ахиллом и Гектором.

Обратим внимание на одну деталь, которая, быть может, до сих пор ускользала от внимания историков. Страдания Ахилла по случаю гибели Патрокла кажутся все же как-то явно преувеличенными, с учетом той малой цены жизни на войне, при постоянно гибнущих вокруг Ахилла людях, и в не малом количестве от его рук, и такой же постоянной его готовности умереть, да и просто уверенности, что у стен Трои его и самого ждет гибель. Опытный, закаленный воин, привыкший к смертям (с «железным сердцем» — как скажет о нем перед смертью Гектор), убивается несколько дней, и никто и ничем не может его успокоить. В сущности, так до конца своей жизни он и не успокоился. Он говорит (песнь XIX, ст. 321–322):

Нет, не могло бы меня поразить жесточайшее горе,

Если б печальную весть и о смерти отца я услышал.

И далее (Песнь XIX, ст. 326–327) то же самое о сыне:

Даже когда б я услышал о смерти и сына в Скиросе

Милого...

И затем (Песнь ХХIII, ст. 46–47) — о смерти Патрокла:

...Другая подобная горесть

Сердца уже не пройдет мне, пока средь живых я скитаюсь.

Итак, друг Патрокл был самым дорогим для Ахилла человеком на земле, дороже отца, сына, семьи. Сопоставляя вышесказанное со скифо-славянскими обычаями, можно определенно сказать, что Патрокл был для Ахилла — побратимом. Что такое побратим для скифов, мы узнаем из сочинения Лукиана Самосатского «Токсарид или дружба», где автор передает рассказ скифа Токсарида, живущего в Элладе: «Итак знай, что скифы не знают ничего выше дружбы, что скиф ничем так не гордится, как участием в трудах и опасностях друга, а равно и нет у нас большего позора, как показаться изменником в дружбе... заключается договор с великою клятвою в том, что они [побратимы] и жить будут вместе и в случае надобности умрут один за другого. И мы, действительно, так и поступаем, с того времени, как мы нарезав пальцы накапаем крови в чашу и омочив в ней концы мечей, отведаем этой крови, взявшись вместе за чашу, ничто уже не может разлучить нас» [4]. Братающихся скифов мы видим на ювелирном изделии из кургана Куль-Оба.

Если Ахилл и Патрокл были побратимами, то, значит по скифским обычаям у них никого ближе друг друга и не могло быть. Тогда и такая реакция Ахилла на гибель Патрокла становится понятной. Побратимство Ахилла и Патрокла еще раз убедительно подтверждает скифо-славянскую принадлежность самого могучего героя Троянской войны. Обряд побратимства сохранялся у славян до самого последнего времени.

Относительно древности добычи железа в Керчи и наличия его у славян скифов говорит также и описание призов к играм в память о Патрокле: «Тут Ахиллес предложил им круг самородный железа» (Песнь ХXIII, ст. 826), а также (Песнь ХХIII, ст. 850, 851):

Сын же Пелеев для лучников темное вынес железо.

Десять секир двуострых и десять простых им наградой.

Видимо, можно согласиться с версией А.К. Югова [6] о неуязвимости Ахилла из-за стальных доспехов, которые бронзовое оружие пробить не могло. Однако качество стали, думается, все же было еще невелико, поскольку знаменитое копье (наконечник) Ахилла и его меч были из бронзы. А бронзу, как известно, можно и закаливать.

Долгие споры идут о национальности самого Гомера. В Древних схолиях к Гомеровой «Илиаде» [2. 1, 2, с. 301–302] говорится, например, что Гомер описывает в поэме натягивание лука скифским способом — тетиву к груди: «Жилу привлек до сосца... (Песнь IV, ст. 123), а также «Лук наляцавшего крепкий, по раму...» (Песнь VIII, ст. 325). Может быть, и Гомер был скифом, а следовательно, и славянином?

Литература

1. Васильевский В.Г. Византия и печенеги. Труды В.Г. Васильевского. Т. 1. Спб., 1908. Ссылка к с. 29.

2. ЛатышевВ.В. Scythika et Caucasica. Известия древних писателей, греческих и латинских о Скифии и Кавказе / Собр. и изд. с рус. пер. В.В. Латышева. Т. I. Греческие писатели. Спб., 1893–1900. Т. II. Латинские писатели. Спб.: 1904, 1906.

3. Лев Диакон. История. М.: Наука, 1988.

4. Лукиан Самосатский. Токсарид или дружба. SС. I, 2, с. 550–552.

5. Эсхил. Прикованный Прометей. SС. I, 2, с. 334.

6. Югов А.К. Думы о русском слове. М.: Современник, 1975, с. 187, 197–199.

7. Яхонтов Ю.А. Летопись славян-россов с древнейших времён до Рюрика. М.: Вече, 2009.