Строчки – ивовые прутья…
Строчки – ивовые прутья,
То послушны и легки,
То не взять их, не согнуть их,
Ускользают от руки.
Пахнет густо, пахнет остро
Свежесрезанной корой.
Это кажется, что просто
Управляться со строкой.
Ну-ка, выбери любую
Да вплети её в узор,
По душе своей линуя
Влажной хлёсткою лозой!..
Но в часы тоски мятежной,
Болью сердце запрудив,
Строчек ивовая нежность
Так и льётся из груди.
…Хворость
Я подчинилась жуткой хворости –
И негодую, но молчу –
При болевом синдроме совести
Бессмысленно идти к врачу.
Но, морщась под тяжёлым бременем,
Болезни ноющую нить,
Семь похоронных раз отмерила
И не смогла похоронить!
Уйти бы мне в дела да скорости
Заснеженных привычкой дней.
И страшно жить с больною совестью –
Но жить без совести страшней.
У лета на краю
Стою на сизом камешке,
На самом-самом краешке,
Что сделать не решаюсь я
У лета на краю?
Как жаль его, лучистого,
Назад смотрю завистливо,
Там ждёт у тёплой пристани
Ромашковый июль…
Шепчу я строки нежные,
Пугаясь неизбежного,
Сомнениям подвержена,
Боюсь идти вперёд…
А позади – ночь тёмная,
Звёзд и желаний полная,
Тягучая и томная,
К себе меня зовёт…
Там, где речные омуты,
Ошибок моих опыты,
Рассвет дождями штопают,
Все жизнь сведя к нулю…
На тёмно-сизом камешке,
На самом-самом краешке,
Не с летом попрощаюсь я
У лета на краю…
В день отлёта шустрых звонких ласточек…
В день отлёта шустрых звонких ласточек
Ветер грусть-тоску принёс с полей.
Тихой дробью деревянных палочек
Дождь зацокал у моих дверей.
Отзвенело щебетаньем, смехом ли
Время беззаботное проказ.
И притих задумчиво Ореховый
Августовский плодоносный Спас.
Зябко на душе от ветра резкого.
И дрожит слезинка у ресниц.
Вновь дома пустеют деревенские,
Словно гнёзда перелётных птиц.
Чтобы ты не ходил на войну…
Я бы нагадала тебе,
чтобы ты не ходил на войну.
Я бы нашептала тебе,
чтоб любил ты меня одну...
…Но война ворвалась бурей снежною в май,
Тут шепчи – не шепчи, и гадай – не гадай!
И уносят тебя в роковые заботы
От меня поезда, корабли, самолёты…
От холодной воды – руки, стёртые в кровь.
Там, у страшной тропы, сколько сброшенных в ров?..
Я боялась молчать и от плача немела –
Имя в списке беззвучное запламенело!..
И летела стрела…
Сердце билось в огне,
Я тебя отдала
Без возврата войне.
В беспамятном веке (Читая Вознесенского)
В беспамятном веке, где меркнут столицы,
Стираются грани, фамилии, лица,
Меняются профиль, аккаунт и адрес,
Куда мы идём? В рай небесный ли? В ад ли?
В беспамятном веке – сумбурная спешка.
Мы, вроде живые,
а память – на флэшке!
Но зовом, но эхом – сквозь эры забвенья,
Ломая пароли, минуя домены,
Проверкой на память, на время, на прочность,
Всплеском полночным –
«А ты меня помнишь...»
Нам оставалось ровно три свечи…
Нам оставалось ровно три свечи...
Три подожжённых октябрём аллеи,
Они до пепла сизого сгорели,
И ветки обнажились, как мечи.
До тёмной, до могильной тишины
Они за нас неистово сражались,
А мы на брань разменивали жалость,
Не замечая маленькой войны.
Так, что ж, поставь уверенной рукой
Три свечки с белым пламенем. Как флаги –
За непоколебимость и отвагу,
Последнюю поставь за упокой.
Спрячь меня всю у себя на груди…
Спрячу лицо у тебя на груди,
И обниму, и прижмусь посильнее.
Чтобы нам было друг с другом теплее,
Ты никуда больше не уходи.
Время сегодня на миг укротив,
Станет мой шёпот и робок, и нежен,
Только позволь – там, где ритм сердца бешен –
Спрятаться мне у тебя на груди.
Что завтра ждёт нас? Какие пути?
Снежные бури в земной круговерти?
Но – от беды, от врагов и от смерти –
Спрячь меня всю у себя на груди.
Город мой
Изнурённость плакучих ив,
Беспокойство короткой ночи,
То неистов и нетерпелив,
То надменно сосредоточен...
Вдруг приветлив и очень рад
Долгожданной счастливой встрече.
Город мой – Петербург, Ленинград! –
Обнимает меня за плечи.
То бывает дождлив и угрюм,
И скрипят корабельные мачты.
Всё равно я его люблю
И сказать не смогу иначе.