О книге «Дарья Ильгова, «Молчание», Москва, «Вест-Консалтинг», 2013 г., 96 стр.
«Ты хотел бы не знать, что я рассказала», - начинает Дарья Алексеевна стихами о прозе жизни.
«Некрасивая правда. Думай, что я врала» - продолжает завершающую стихотворение строфу писательница Ильгова, - безусловно, красивый человек, в чертах которого тронутость и затронутость некрасивым заметна, уловима. Но не чревата безобразием – напротив, оно, лицо поэтессы, принимает спокойствие. Именно. Не спокойный вид, а спокойствие. Может быть, свойственное только пережившему описанное в этих строчках с анафорой:
«Как я долгие годы тебе писала и умирала.
Как я долгие годы тебе писала и умерла».
Сборник «Молчание» - вторая книга молодого автора, бывшего тогда, во время написания собранных в издании текстов, ещё моложе, но, без сомнения, достаточно зрело писавшего и описавшего себя, теребя прошлое, воспоминания и тех, кто в них сохранен. Талант автора, проживающего теперь в Москве, отмечали в статьях и много ведающие о Поэзии и поэтах люди. К примеру, мне довелось найти упоминание о публикации Дарьи в коллективном сборнике литературной студии, написанное преподавателем Литературного института с многолетним стажем выискивания стихов в молодых.
«Я обрастаю людьми, для которых «мы с вами
Поиграем сейчас во властелина и пажа».
И я рада, что мне есть, куда убежать.
Хотя бы мысленно.»
Цитировать Дашу приятно – она умеет вместить в немногословие суть творящегося и творимого. В этих едких и нежных одновременно замечаниях пишущая бывает «груба от бессилия», по её собственным словам.
Подмечали говорившие о её поэтике, что стихи очень привязаны к автору , автобиографичны. Это, пожалуй, так, да только в некой интимности и задушевности написанного более и более видится внимание к читающему, которого не сводят к отчуждению, а вовлекают в беседу о сокровенном. Вовлекают его в слушатели. И чтец волен остаться у молчания иноверца.
«Вот оно, мама, спасение иноверца.
Эта дорога ведёт от Москвы до сердца.,
С детства привыкшего, даже когда не верится, -
Верить, терпеть, надеяться и любить.»
Сборник открывается частями, циклами, на которые он поделён автором. Лишь один из разделов книги выделяется по манере письма и очевиден в своей инаковости – это стихи, написанные по впечатлениям от поездки в Китай и пребывания в этой стране. Как будто Инь и Янь и суть Дао проникают в сознание туриста, который подтверждает:
«Так кончается время сомнений и рвётся нить.
Каждый день состоит из моря, песка и танца.
Южное солнце, стремящееся в зенит,
Превращает меня в улыбчивого китайца.»
Правда, великолепно? Превосходно, по-моему.
Влияния на автора прослеживаются с трудом – они неочевидны. В более поздних Дашиных текстах мне чудилось несомненное присутствие Иосифа Александровича Бродского. В этих же, более ранних, работах перекличек с кем-то из классиков сыскать было сложно.
Но всё же некоторый спор с Державиным присутствовал. Помните его эпиграмму про птичку, которую поймали и давят в руке. «Пищит пичужка вместо свисту, а ей кричат: «Пой, птичка, пой!»».
У нашей современницы проблема пения и голоса иначе формулируется:
«Словно птичка в клетке: и пользы не принесёт,
И отпустить дрогнет Его рука.
Ей тревожно и тесно. Всё же она поёт.
Звонко поёт. И песня её легка.»
Да, о самом издании. Оно прекрасно: иллюстрации Анастасии Моревой – великолепная, тонко и детально проработанная, прописанная, прорисованная графика – сопровождают почти каждое стихотворение. Завершает сотворчество художника и поэта (для меня именно эти строки стали финалом книги) такое:
«Кто-то учил не корчить всю жизнь паяцев.
Кто-то учил: не плюйте на дно колодца.
Кто-то учил: терпите и вам воздастся.
Не воздаётся.
……………..
Кто-то научит терпимее быть к паяцам.
Помнить. И верить. И воду пить из колодца.
Больно – заплакать. Весело – рассмеяться.
И рассмеётся.»
Мне почему-то привиделся смеющийся Кто-то и в Дарьиной улыбке. И за неё, и за стихи – спасибо!
Комментарии пока отсутствуют ...