«Я служу литературе…» / Статьи / ВЕЛИКОРОССЪ

Поэту

Совсем немного слов в твоём стихе,

Всё остальное – там, за многоточьем...

Давай, поэт, присядем в уголке

И подведём итог бессонной ночи.

Скажи мне, из десятков тысяч слов

Как выбрать ты сумел одни лишь эти!

Каким чутьём перо твоё вело,

На том ли ты бродил, на этом свете?

Ты не открыл законов красоты

И не придумал гениальных формул,

Но только ты в ответе, только ты

За сладкий ком, вдруг подступивший к горлу…

Я служу литературе

До бессоницы, до дури,

Вот уж скоро восемь лет

Я служу литературе,

Доморощенный поэт!

Не под чьей-нибудь пятою,

Не за Хенесси с Дор-Блю –

Нет, над каждой запятою

Добровольно я корплю!

Я котлетку разогрею,

Покромсаю помидор –

И скорее, и скорее –

К милым ямбу и хорею

За любимый монитор!

Что за мания такая –

Быть заложником пера,

Жить, бумаге потакая?

Ведь пора уже, пора

Научиться жить, как люди,

Млеть под пухом одеял!

Жизнь-то – вот она, на блюде –

Заработал, погулял,

Отдохнул, сходил в кинишку,

Посидел себе в пивной…

Ну, а тут ведь даже книжки

Не купили ни одной!

Вас спрошу, но ударенье

Можно сделаю на «бля»?

Почему за выступленья

Нам не платят ни рубля!

На бензин хотя бы было,

Уж не то что «наварить»!

А бумага? А чернила?

Эх, да что там говорить!

Бог с ним, с этим капиталом –

Не графья, попьём чаёк!

Лишь бы души напитал он,

Стихотворный ручеёк!

Лишь бы каждому досталось –

Где словечко, где строка,

Ну, а там, глядишь, под старость

И получится река!

И останется надолго –

Полноводна, глубока!

Ну, не как, конечно, Волга,

Но, хотя бы, как Ока!

До бессонницы, до дури,

Вот уж скоро восемь лет

Я служу литературе,

Доморощенный поэт.

В небо рвусь, срываюсь в бездны,

И слагаю, и пою!

И всё это безвозмездно

Просто людям отдаю.

Слова гранились, как алмазы

Слова гранились, как алмазы,

И камнем падали в строку.

Не сразу понял я, не сразу,

Какое чудо я смогу

Создать сейчас, сие мгновенье,

Вот здесь, за письменным столом,

Когда явилось вдохновенье,

И я сказал ему: «Шалом!»

Слова лились, слова сверкали

Как водопад, как фейерверк!

Они – то небо опускали,

То поднимали землю вверх.

И гимном этого союза –

Небесной тверди и земной –

В моё окно влетела Муза!..

Она стояла предо мной

Простоволосая, нагая,

В расцвете женской красоты.

Не ты, какая-то другая,

Похожа очень. Но не ты.

А я спешил, ломая перья,

Я слову сердце отворил

И, словно жалкий подмастерье,

Её творил, творил, творил!..

Уже б пора поставить точку,

И начала неметь рука,

Но вдохновенная река

Из глубины, издалека,

Ещё текла, рождая строчки!

Она текла, как Божья милость,

Текла, как Божья благодать!

И вдруг река остановилась…

И потекла обратно, вспять.

И, истончённая, исчахла.

И всё ушло. Закрылись чакры…

О, Ты, Всесильный и Могучий!

Чем мне тебя благодарить

За этот миг, за этот случай,

За эту тоненькую нить,

За эту связь с непостижимым,

За эти бездны и вершины?

О, Ты, Всесильный и Могучий,

Я не устану говорить:

Прошу: ещё меня помучай

Великим счастием творить…

Вначале было Слово

-1-

Вначале было Слово. До того

Лишь Божий дух носился над водою,

И крошечное солнце молодое

Ваял Господь из сердца своего.

И пала мгла! И пал на землю свет!

И это было первым чудом света.

И потекли до звёзд и до планет

Сквозь бесконечность световые лета…

И начались обычные дела:

Текли века, моря солили суши,

Земля ютила мёртвые тела,

А небо щедро принимало души…

Выходит, свет из Слова был рождён?

А, коли так, то всё подвластно Слову!

Тому, что было истиной, основой,

Поводырём, владыкою, вождём,

Из-за него Христос светлоголовый

К распятному столбу был пригвождён!

Его несли любимой на устах,

С ним шли на плаху, поднимались в битву,

И, славя светлоликого Христа,

Летели к небу чистые молитвы…

-2-

И где оно теперь? Скажите, где?

В развалах одноразовых книжонок,

Проказой иноземной заражённых

И пресных, словно каша на воде?

Увы, увы! Оно уже давно,

Не убоясь ни Бога и ни чёрта,

Эфирною размыто болтовнёй

И жёлтыми газетами истёрто,

Зализано казённым языком.

Истерзанное уличною бранью,

Оно давно томится под замком,

А не сверкает яркою огранью…

-3-

Но вот оно, послушное перу,

В твою строку легонечко ложится,

Как маленькое зёрнышко пшеницы –

Чтоб зацвести, взрасти, заколоситься,

И, наконец, страница за страницей

Разлиться в бесконечность-точка-ру!

О, ты, Поэт, немногий из людей,

Тебе дана, дана такая сила,

Чтоб эта нива вновь заколосила!

Вспаши её! И царствуй! И владей!

Чтоб слово проливалось, как елей,

Как солнышко, идущее с Востока!

Храни его и пестуй, и лелей!

И говори! От сердца. От истока.

Давай, Поэт, давай, Поэт, давай!

И, словно в вену тяжелобольного,

Ты кровь свою в строку переливай,

Чтоб навсегда вначале было Слово!

Посвящение Коктебелю

Воздух крымский, берег моря,

От шашлычных сладкий дым.

Путь сюда давно проторен

Поколением моим.

Сколько ж в огненной купели

Переплавлено руды!..

В каждой бухте Коктебеля

Мы оставили следы.

Пили солнечные вина,

Ели вкусных окуней,

И врезалась галька в спину

Юной спутнице моей…

Рисую по памяти

Рисую по памяти, набело,

Как волны в солёном ветру

Резвились и прыгали нА берег,

Как будто играли в игру.

Рисую и в облаке прячу я,

Пастелями холст голубя,

Как солнце вскипало горячее,

Едва я касался тебя.

По памяти, кистью промасленной

Скалистое небо граня,

Рисую, как были мы счастливы

Средь камня, воды и огня.

Рисую по памяти, осенью,

Последние вздохи любви –

Холодный вокзал Феодосии

И тёплые руки твои.

А дальше всегда одинаковый

Рисую по памяти вид,

Как небо без удержи плакало,

И билась волна о гранит.

Любимым женщинам

В буквы превращаются чернила…

Я пишу об истинном, благом –

Как она, любя, меня кормила

Материнским тёплым молоком.

Сколько солнца в этом человеке,

Тихого домашнего огня!

Господи, храни её вовеки –

Женщину, родившую меня!

Мысли зреют и ложатся в строки,

В тоненькую синюю тетрадь.

Я как будто снова на уроке,

Жизнь учусь любовью измерять.

И она – мудра, добра, красива,

Из того сентябрьского дня.

Много тысяч раз тебе спасибо –

Женщина, учившая меня!

Строфы слиты, как стальные звенья.

Точно так же спаяны во мне

Те неповторимые мгновенья,

Что прожиты с ней, наедине.

Мчит Земля по Солнечной орбите,

И живу я, в памяти храня,

Словно драгоценную обитель,

Женщину, любившую меня!

Лей, душа, и музыку, и слово!

Размешай их в песню без конца!

Я спешу, чтобы увидеть снова

Очертанья милого лица.

Пусть наш день – и светел, и восторжен,

Длится, златом солнечным звеня!

Я тебе ещё полжизни должен,

Женщина, простившая меня!

Скоро май осыплет снегом вишни.

Как же много хочется успеть!

Верю я, поможет мне Всевышний

Вас, мои любимые, воспеть!

И уж раз подумалось о Боге,

Попрошу я, голову склоня:

Дай, Господь, безоблачной дороги

Девочке, похожей на меня!..

Поколение войны

Неровным, размыкающимся строем,

В мир неисповедимой тишины

Уходит поколение героев,

Уходит поколение войны.

Не сетуя, по выдоху, по вдоху,

Слабеющей лучиною горя,

От нас уходит целая эпоха,

Вместившая войну и лагеря.

Но если жизнь на небе всё же есть –

Там всё готово к званому обеду,

Там ждут последних, чтобы вместе сесть

И выпить за великую Победу.

И там, где всем навеки хватит места,

Где незачем и не с кем воевать,

Отцов увидят дети наконец-то,

А вдовы станут жёнами опять.

Обнимутся солдаты и матросы –

Медаль, звеня, ударит о медаль.

И будут петь Шульженко и Утёсов,

А Шостакович сядет за рояль.

И где-то там в рубахе деревенской,

Как на портрете – и плечист, и юн, –

Сидит мой дед, пропавший под Смоленском,

И обнимает бабушку мою.

Её – того родного человека,

Что, в смерть не веря, в стареньком дому

Ждала его, ждала его полвека,

Не отдавая сердце никому.

Идут солдаты в небо тропкой узкой

И будто входят в свой родимый дом:

– А ну-ка, где тут первый Белорусский,

Ну, где тут мой гвардейский батальон?

И тут же, сразу – всё порасспросили:

– Ну, что у нас? Какой теперь расклад?

А к ним прильнут: – Ну, как она, Россия?

А к ним прильнут: – Ну, как она, Москва?

Рассядутся за длинными столами,

И разольётся песня, как река,

Аж колыхнётся боевое знамя!

Но это будет после, а пока…

Задумавшись, в нетягостном молчанье,

На облако присев, как на топчан,

Дымят махрой и ждут однополчане

Оставшихся своих однополчан.

Прогулка по Вене

Брожу, как пьяный, народ сшибаю!

Душа в осеннем разливе тонет.

Ах, Вена, Вена, она живая,

Она стекает в мои ладони!

Я выхожу из её кофеен,

Дышу Дунаем и венским лесом.

Ко мне на плечи садятся феи,

Ко мне навстречу спешат принцессы!

А я гуляю! Имею право!

Пою шампанским лохматых троллей.

И обернулась такая фрау,

И улыбнулась такая фройлен!

Да разве можно таить обиды –

Не лучше ль будет обняться крепко?

Сегодня в Вене дают Аиду,

Сегодня в Вене поёт Нетребко!

Я суеверно, судьбе в угоду

В фонтан бросаю последний euro!

Ах, Вена, Вена, она не кода,

Она не кода, а увертюра!

Она – начало великой пьесы –

О чём? Не знаю пока и сам я...

О вечном счастье, о венском лесе,

О нашем месте под небесами…

И не сдержу я своих эмоций,

И не поверится в счастье это,

Когда какой-нибудь юный Моцарт

Возьмёт в работу моё либретто.

Адам и Ева

Я хотел бы выпить за ту,

Что нежна ко мне и добра.

Сотворил же Бог красоту

Из Адамова из ребра!

Ну-ка, буря, мне помоги,

Прогони столетья назад –

В дни, когда ещё ни ноги

Не ступало в облачный сад.

Бей, гроза, во сто децибел,

Золотой строкой упади!

Бог над Евой долго сидел,

Не одну неделю, поди!

Положась на сердце своё,

Без линеек и без лекал,

Всё ваял да правил её,

Всё на свет её извлекал!

Руки, ноги, плечи, спина…

– Ну, с рожденьем, милая! Будь! –

И она, румяна, стройна,

Задышала в полную грудь!

И позвал Адама Господь.

И опешил бедный Адам!

Тут опешишь, ежели плоть

Никогда не видела дам!

Лейся, свет, с серебряных крыл,

Благодать на землю обрушь!

Ангел им ворота открыл

В край медовых яблонь и груш,

Где добро скользит по лучам,

Но и зло не спит – ведь тогда ж,

В тот же самый день получал

Прековарный змей инструктаж!

А Адам и Ева брели

В тайники любви и греха.

Чувства их росли, как прилив,

Разливались, словно река!

Жизнь сладчайшей тысячью жал

Их сжигала, страсти полна!

Еву он за плечи держал,

И была так близко она,

Так прекрасна, в самом соку,

Как рассвет – чиста, молода…

Я одно понять не могу –

Ну, при чём тут змей, господа?

Ведь когда закат золотой

В полуночный вылился жар,

Он в саду, под яблоней той

Все бока себе отлежал!

Без любви планета бедна,

Как без солнца, как без морей!

Я хотел бы выпить до дна

За праматерь всех матерей!

Суть природы – мать и отец,

Сколько атом не половинь!

Хорошо придумал Творец –

Мир делить на янь и на инь!

Пусть смеются, любят, грешат,

Носят платья и пиджаки!

До конца стиха – только шаг…

Я прошу вас встать, мужики!

Чтобы каждый выпил за ту,

Что нежна к нему и добра…

Сотворил же Бог красоту

Из Адамова из ребра!