Советская эпоха не начала, а закончила эру голодоморов / Статьи / ВЕЛИКОРОССЪ

Массовый голод – явление, весьма распространённое ещё на памяти наших дедушек и бабушек.

Главная причина массового голода – конечно же, не советская власть (которая в итоге с голодом покончила) – а чрезвычайная зависимость человека прошлых эпох от погодно-климатических факторов, от капризов природы, умноженная на рыночный, капиталистический эффект «выгребания».

Эффект «выгребания» связан с ликвидацией хозяйствующими субъектами долгосрочных запасов, с попытками в удачные годы (на гребне экономических «бумов») – продать всё до последнего зернышка.

Запасливость, припрятывание натурального продукта, иногда портящегося без сбыта, рыночные отношения воспринимали как "бесхозяйственность".

Соединившись, чрезмерная зависимость человека от природы и рыночное выгребание дали особенно чудовищный эффект «в комплекте».

То, что рыночные отношения не уменьшили, а усилили свойственный зависимым от капризов природы обществам ужас голодомора – много говорили и писали современники[1].

Для возникновения голода никакой советской власти не требовалось: он приходил регулярно, циклично, систематически в общество, советской власти не знавшее.

Классик мировой литературы, человек глубоко православный, почитавшийся в революционных кругах «реакционером-монархистом», Н.Лесков (тот самый, автор «Левши») – так описывает будничные реалии окружавшей его жизни «освобожденного» либеральными реформами народа, прежде не знавшего голода:

«Из голодавших зимой деревень ежедневно прибывали в город толпы оборванных мужиков в лаптях и белых войлочных колпачках. Они набивались в бурлаки из одних податей и из хлеба и были очень счастливы, если их брали сплавлять в далекие страны тот самый хлеб, которого недоставало у них дома.

Но и этого счастья, разумеется, удостаивались не все. Предложение труда далеко превышало запрос на него. Об этих излишних людях никто не считал себя обязанным заботиться, нанятые были другое дело о них заботились. Их подпускали к пище при приставниках, которые отгоняли наголодавшихся от котла, когда они наедались в меру. До отвала наголодавшимся нельзя давать есть, эти, как их называют, "жадники" объедаются, "не просиживают зобов" и мрут от обжорства. Недавно два такие голодные "жадника" - родные братья, рослые ребята с Оки, сидя друг против друга за котлом каши, оба вдруг покатились и умерли.

Лекарь вскрыл трупы и, ища в желудке отравы, нашел одну кашу, кашей набит растянутый донельзя желудок, кашей набит был пищевод, и во рту и в гортани везде лежала все та же самая съеденная братьями каша. Грех этой кончины падал на приставника, который не успел вовремя отогнать от пищи наголодавшихся братьев "жадников".

Недосмотр был так велик, что в другой артели в тот же день за обедом посинели и упали два другие человека, эти не умерли только благодаря тому, что случился опытный человек, видавший уже такие виды. Объевшихся раздели донага и держали животами пред жарким костром. Товарищи наблюдали, как из вытапливаемых бурлаков валил пар, и они уцелели и пошли на выкормку. Все это сцены, известные меж теми, что попадали с мякины на хлеб…»[2].

Иван Бунин – уж как большевиков не любил, даже книгу о них в эмиграции ругательную написал, да не одну. Монархист, убежденный «белый», дворянин, один из тончайших мастеров русского слова – в своих произведениях ахает, оглянувшись на жизнь: «…чернозем на полтора аршина, да какой! А пять лет не проходит без голода». «Город на всю Россию славен хлебной торговлей – ест же этот хлеб досыта сто человек во всем городе»[3]. Лев Николаевич Толстой сравнивал одновременно возникшие голод в царской России и британской Индии, и находил индийский голод более жестоким…

Советская власть начала строить новое общество, без голода – но не могла выстроить его мгновенно.

Именно поэтому в первые свои годы она сталкивается с проблемами, аналогичными вышеописанным. Анализируя пресловутый голодомор 1931-32 гг. серьёзное издание "ExtraPlus" (Словакия) подчеркивало его старый, климатический, природный характер, а отнюдь не новый, политический: «Историческим фактом является то обстоятельство, что самое большое количество жертв 'голодомора' понесла Россия, а не Украина. Примечательно, что засуха спровоцировала голод и на территории Западной Украины, которая в то время принадлежала Польше».

Очень важно отметить (и знать), что советская эпоха не начала, а закончила эру голодоморов.

В ранней советской истории голодомор присутствует, но только лишь потому, что материальная база нового общества была ещё не достроена.

Советский голодомор – последний отголосок, последний аккорд столетий народного голода, так сказать, «наследие проклятого прошлого».
Подлецы ныне вспоминают только про голод на Украине, напрочь «забыв» про аналогичный голод 1932-33 годов в Польше и Румынии.

Так, на костях, делается политический капитал и взбадривается зоологический антисоветизм: голод, связанный с чередой неурожаев, взваливают на плечи советской власти, забывая, что ни в Польше, ни в Румынии советской властью в те годы вовсе не пахло.

Но подшивки старых газет не дадут соврать. «ПОЛЬША. ГОЛОД В ЗАПАДНОЙ УКРАИНЕ» - так звучит заголовок статьи из газеты «Дойче Альгемайне Цейтунг» ( Берлин. 09.01.32 г.). Польская газета «Новый час»: «На Гуцульщине число голодающих хозяйств в 1932 году достигло 88,6 %. … На помещичьих землях даже в неурожайные годы крестьяне работали за 16-й или 18-й сноп. В марте голодовало полностью около 40 сел Косивского, 12 сел Наддвирнянского и 10 – Коломийского уездов».

Газета отмечает: «Люди повально пухнут с голоду и умирают на ходу. Особенно лютует голод в селах – Перехреснях, Старому Гвиздцы, Островци. Вместе с голодом быстро распространились брюшной тиф и туберкулез».

Кор. О. Травский в другом номере «Нового часа» в корреспонденции «Репортаж из Гуцульщины» пишет: «Извините, братья-гуцулы, раньше я не верил вашим рассказам о опустошенных селах «царем-голодом», но сейчас в Коломыи я убедился сам».

Львовские газеты сообщают что «…в Калушском воеводстве есть села, где от голода вымирают целые семьи… Правительство никакой помощи голодающим не оказывало… Люди вымирали семьями» и т.п.

Румынское издание "Пролетар" 09.04.32 г. писало: «Румынские, Австрийские, Венгерские и Украинские газеты сообщали о массовой смертности населения на почве голода в боярской Румынии».

Вена. 09.01.32 г. Выходившая на русском языке в Кишиневе газета "Бессарабская почта" писала: "Бессарабия за последнее пятилетие пережила два голодных года".

Вена. 07.11.32 г. "Диминеаца". Из Бухареста сообщают: "Голодные бунты в Кишиневе не прекращаются. В ноябре на 100% повышены цены на хлеб, тем не менее, он исчез из рынка. Толпа, в несколько сот человек, штурмовала пекарни; ее разгоняла полиция, есть раненые. В Текиншите прокаженные больные сбежали из больницы, поскольку им неделю не давали пищу. Они голодным походом пошли на Бухарест, против них выслали отряды жандармерии».

Так что же случилось на Украине (причем совершенно однотипно, как в советской, так и в польской её частях) в 1931-33 годах? Для специалистов этот вопрос давно ясен и закрыт.
Публикации как советских, так и западных агрономов содержат указания на широкое распространение болезни хлебов ржавчины в 1932 году. Особенно широкое распротранение ржавчина имела на Украине и на Северном Кавказе. Ветры привели в переносу спор ржавчины (rust) с территории Балкан на Украину.

Возникли очень интенсивные вспышки данного заболевания растений повсеместно на Украине и в меньшей степени на Северном Кавказе. Пик заболеваемости пришелся на 1932 год, признаки заболевания имелись и в 1933 году. Согласно оценкам западных специалистов по болезням растений, в 1932 году из-за ржавчины урожай даже в Западной Сибири уменьшился почти на 20% .

В частности, в 1932 году в ряде районов Украины, особенно вдоль бассейнов рек, ржавчина поразила до 70% урожая. Вес зерен был снижен на 40-47%, а число зерен в колоске на 20-29%. В докладах ОГПУ также отмечается поражение хлебов "грибком". Свидетели голода в Поволжье рассказывали советскому историку В. Кондрашину, что колосья были пустыми. На Северном Кавказе крестьяне тоже не могли отличить ржавчину от других болезней хлебов.

По подсчетам советского агронома П.К. Артемова, потери от ржавчины и головни в 1932 году достигли 9 млн т. зерна. Ржавчина повредила часть урожая и в 1933 году, но заражение было менее сильным.

Это отнюдь не советское явление. Это старая как мир зависимость человека от капризов природы. В 1932 году всю Восточную Европу поразила сильейшая эпидемия ржавчины. Вспышки ржавчины были зарегистрированы в Восточной Пруссии, Померании, Силезии, в округе Гановера, Баварии. Исследования в Германии показали, что потери урожая от ржавчины достигли 40-80%, уровень, который никогда не фиксировался ранее.

Но речь идет не только о Восточной Европе. Пусть не от ржавчины и головни, но в тот же самый период, в начале 30-х годов в США случился свой голодомор: от голода умерли более 7 миллионов человек.

На основании анализа статистических данных историк Б. Борисов в научном труде «Голодомор по-американски» оценил число жертв финансового кризиса в США в более, чем 7 миллионов человек – и впервые напрямую сравнил произошедшее в США в 1932-33 годах с голодомором в СССР 1932-33-х. В своей статье Борисов использует официальные данные американского статистического ведомства.

Согласно официальной американской статистике, за десятилетие с 1931 по 1940 год, по динамике прироста населения США потеряли не много ни мало 8 миллионов 553 тысячи человек, причем показатели прироста населения меняются сразу, одномоментно, в два (!) раза точно на рубеже 1930/31 года, падают и замирают на этом уровне ровно на десять лет…

«Никаких объяснений этому в обширном, в сотни страниц, тексте американского доклада US Department of commerce «Statistical Abstract of the United States» не содержится», – отмечает автор.

Рассматривая период Великой депрессии, автор отмечает удивительное сходство с тем, что творилось в 30-е годы в СССР. Он даже вводит для США термин «дефарминг», как аналог советского «раскулачивания».

«Мало кто знает … о пяти миллионах американских фермеров (около миллиона семей) ровно в эти же время согнанных банками с земель за долги, но не обеспеченных правительством США ни землёй, ни работой, ни социальной помощью, ни пенсией по старости – ничем», – говорится в статье.

«Каждый шестой американский фермер попал под каток голодомора. Люди шли в никуда, лишенные земли, денег, своего родного дома, имущества – в охваченную массовой безработицей голодом и повальным бандитизмом неизвестность»[4].

Вот подлинные воспоминания американского ребенка об этих годах :«Мы заменяли нашу привычную любимую пищу на более доступную… вместо капусты мы использовали листья кустарников, ели лягушек… в течение месяца умерли моя мама и старшая сестра…» ( Jack Griffin).

Эти данные очень сильно меняют наше представление о реалиях досоветской и советской истории. Во второй половине ХХ века развитые страны мира покончили с голодомором – причем именно с подачи СССР.

Древний ужас, терзавший человечество на протяжении тысячелетий – благодаря новым технологиям, государственному регулированию и созданию национальных стратегических запасов продовольствия – отступил.

Но навсегда ли? Чем ворошить старые кости – крикунам про «советский голодомор» лучше подумать о новых жертвах старого чудовища:

«Еще одно слово о Гайдаре» (Юрий Лужков, Гавриил Попов, Московский Комсомолец № 25259 от 22 января 2010 г.): «Шло обсуждение социальных вопросов по строительству школ, по пенсиям, к тому времени почти обнуленным, по сбережениям граждан, тоже превратившимся в пыль. И все тот же один из авторов этой статьи проинформировал Гайдара о том, что в Зеленограде наша медицина зафиксировала 36 смертей из-за голода. На это Гайдар ответил просто: идут радикальные преобразования, с деньгами сложно, а уход из жизни людей, неспособных противостоять этим преобразованиям, — дело естественное. Тогда его спросили: Егор Тимурович, а если среди этих людей окажутся ваши родители? Гайдар усмехнулся и сказал, что на дурацкие вопросы не намерен отвечать".

[1] М.О. Меньшиков «Из писем ближним», М., 1991 г., стр.47: «В старинные времена в каждой усадьбе и у каждого зажиточного мужика бывали многолетние запасы хлеба, иногда прямо сгнивавшие за отсутствием сбыта. Эти запасы застраховывали от неурожаев, засух, гессенских мух, саранчи и т.п. Мужик выходил из ряда голодных лет все ещё сытым, не обессиленным, как теперь, когда каждое «лишнее» зерно вывозится за границу». Образованнейшему человеку того времени, М.Меньшикову, вторит неграмотный старичок-крестьянин Поликарп из путевых заметок Мельникова-Печерского. «В старину все лучше было. На что ни глянешь – все лучше... И люди были здоровее, хворых и тщедушных, кажись, и вовсе не бывало то в стары-то годы. И все было дешево, и народ был проще... А урожаи в стары годы и по нашим местам бывали хорошие. Все благодарили создателя. У мужичка, бывало, год по два, да по три немолоченый хлеб в одоньях стоит... А в нынешние останны времена не то...Объезжай ты, родимый, все наши места...нигде не единого одонья не увидишь, чтобы про запас приготовлен был.»

[2] Н.С.Лесков. Соборяне. Хроника.// Собрание сочинений в 12 т. М., Правда, 1989, том 1.

[3] Иван Бунин, «ДЕРЕВНЯ», М., 1996 г.

[4] Скрываемое американскими политиками явление сохранила народная память. В попсовом фильме «Кинг-Конг» режиссера Питера Джексона как нечто само собой разумеющееся первые кадры подают историю актрисы, которая не ела три дня и пытается украсть с лотка яблоко.