***
Виктору Смирнову
Церковь в селе, таящем закат,
Годы и люди судьбы таят
Здесь за любым забором.
Город настанет машиной с утра
Велосипед, как предвестье звонка,
Катит по ямам скоро.
Речь вечер знала, конфеты и чай,
Не расточала хозяйка печаль,
Мерно часы толкали
Ходики на завершение дня,
Свет возле лампы держался меня,
Я отступал от стали
Пёсьего лая на улице, там,
Где только ночка бежит по пятам
Звёзды с луной сверяя.
Кошка игрой создаёт суету,
День за окном предвечерьем потух,
На куполах играя.
В этом притихшем молчаньи полей
Кажутся всякие сны потеплей,
Чем одеяла и пледы.
Томик Некрасова жёлтой лежит
Старой обложкой, и в нём хороши
Надписи, даты и меты.
Трёпаный, тёртый и мятый судьбой
Книжкиной он оставался со мной
Перед торшером и лампой.
Текст добирался из трудных времён,
Где знал, наверное, лишь только он
Жить кому было славно.
Мягкой, но непрекословной рукой
Первый учитель вела за собой
Школьника к книгам главным.
Вырос из них и из жизни села,
Где на деревне стояла пора
Трудных военных пахот.
Тексты неслись через годы и дни,
Не оставались в деревне одни –
К ним приходил читатель.
Школа встречала строку за строкой
На вечерах под гармоники вой,
Где каждый малый кстати.
Книги метались из рук на столе,
Сборники, словно словцо в кобуре,
Преображало сельчан, и
Каждый был словом таким занесён
В списки живущих в селеньи своём,
Словно речной песчаник.
Фото хранили рыбалки и быт,
И в каждом снимке был полно разлит
Автор деревни старой.
И на всех прибранных женской рукой
Снимках присутствовал то ли покой,
То ли расчёт помарок.
Почерк кривлялся, но в нём говорил
Юности голос, и трепет, и пыл
Перед родною речью.
Перед поэзией, перед стихом,
Что оставалась пожизненно в нём,
Как пред иконой свечка.
Комментарии пока отсутствуют ...