Добро и зло / Архив номеров / ВЕЛИКОРОССЪ

Когда все узнают,

что добро – это добро,

тогда и возникает зло.

Дао Дэ Цзин

И во мне поднималась радость,

радость от века,

радость, что я

убил человека.

Борис Савинков

В Универсуме, в естественной природе нет ни добра, ни зла, а есть безличные и бесчувственные разнонаправленные силы, каждая из которых имеет свой вектор в общих потоках эволюции. Ни одна из сил не может быть признана ни плохой, ни хорошей, ни злой, ни доброй.

Психолог и психоаналитик Ролло Мэй о добре и зле:

«…История человечества представляет собой бесконечное взаимодействие добра и зла, и … в глубинах человеческой души, как и в человеческой истории, нет такой вещи как чистое зло или чистое добро. <…> Огромным благом для человека является понимание того, что у него, как и у всех других людей, есть и негативная сторона, что демоническое начало вносит вклад в потенциал и добра, и зла, и что он не может ни отречься от него, ни жить без него. Столь же благотворным является и понимание того, что большая часть его достижений связана именно с конфликтами, порождаемыми этим демоническим импульсом. Именно здесь рождается переживание того, что жизнь есть единство добра и зла, что не существует такой вещи, как чистое добро, что если бы зло было невозможно, не было бы и добра. Жизнь состоит в достижении добра не в стороне от зла, а вопреки ему» [Мэй Р. Сила и невинность. – М.: Смысл, 2001, с. 241, 319].

Добро и зло – понятия относительные

Ещё Гераклит ввёл в этику принцип релятивизма, согласно которому добро и зло, полезное и вредное суть лишь субъективные мнения людей, а для природы нет ничего плохого и неполезного, всё – добро и всё целесообразно. По Гераклиту зло есть необходимый фон для блага, чтобы оно выделялось более ярко: чем ужаснее зло – тем виднее полезность добра. И добро, и зло относительны: то, что с точки зрения одних людей кажется дурным, может оказаться полезным и хорошим в этических системах других людей.

Эволюция использует как добро, так и зло: всё служит развитию, и наихудшие катастрофы оборачиваются подходящим случаем, чтобы что-то найти, раскрыть, перестроить. Мы вечно находимся на стадии формирования.

Философ Ирина Бескова высказывает предположение, что так называемое библейское грехопадение было поворотным событием в ментальном развитии первобытного человека: в результате вкушения от древа познания (или выражаясь по-другому, в результате роста мыслительных способностей homo sapiens) наши прародители вобрали в себя добро и зло и сделали их составной частью собственного внутреннего мира. Вкушение от древа познания, скорее всего, привело человека к изменению его отношения к внешней среде. Человек, живущий, как все животные, до этого в единстве и безмятежной гармонии с миром, оказался отторгнутым этим миром и внутренне расколот. Внутренняя раздвоенность привела к тому, что он обнаружил себя противопоставленным внешней среде. Универсум распался для него на «Я» и «иное». Причем иное стало восприниматься как непонятное-враждебное-опасное. Так случилось, что первобытный человек оказался выброшенным из одного мира – мира гармонии, любви и беззаботности – и ввергнутым в другой мир: разделения и борьбы [Бескова И.А. Эволюция и сознание: новый взгляд. – М.: Изд-во «Идрик», 2002, с. 90]. Человек получил знание о том, что существует хорошее и плохое, но при этом изменилось его восприятие мира, отношение к миру.

Изменение восприятия мира было связано с тем, что мир, составлявший до грехопадения единое целое с человеком, вдруг оказался поделенным на «хорошее» и «плохое», «полезное» и «вредное». Кроме того, появилась необходимость всему происходящему давать какие-то оценки, что было совсем непривычно.

Человек стал выделять себя из мира, противопоставлять себя миру. Постепенно он все более отдалялся от природы, и все происходящее стал воспринимать как неизбежную борьбу и конфликт. И человек стал воевать с «плохим» и бороться за «хорошее».

В новой ситуации изменилось отношение человека к миру: то, что было ему полезно, стало восприниматься им как добро, а то, что казалось вредным, стало восприниматься как зло.

Таким образом, и добро, и зло стали понятиями, при помощи которых человек стал обозначать свое субъективное восприятие воздействующих на него различных сущностей, вещей и явлений. Добро-зло стало своеобразным, созданным человеком, двухполюсным индикатором для распознания и оценки действия на него различных внешних факторов. При помощи инструмента добра-зла он обрел возможность действовать осмысленно на пользу или во вред себе и людям.

Великий гуманист Альберт Швейцер считал, что добро – это то, что служит сохранению и эволюции жизни, а зло – то, что противостоит жизни. Но на самом деле эволюции служат и добро, и зло. Любое понимание хорошего и дурного следует считать относительным, поскольку не существует абсолютных эталонов добра и зла. Проблема ещё в том, что эти понятия так тесно переплетены, что в отдельных случаях границу между ними определить весьма трудно. Добро-зло – биполярное явление, в котором два противоположных полюса связаны единством взаимодействия.

В нашей жизни добро без зла не существует. Добро и зло сосуществуют в неразрывной связи друг с другом. Без добра нам не жить, но и без зла добро – не добро.

Доброта, как свойство личности, рождается от преодоления зла. Лёжа на диване и никому не делая ничего худого, добрым не станешь – будешь просто ленивым. Человек становится добрым не столько потому, что уклоняется от зла и делания плохого, а, главным образом, потому, что научается активно противостоять злу: сначала он не хочет мириться с ним, потом сопротивляется, в конце концов, становится непримиримым борцом со злом.

Бывает, правда, что сам процесс борьбы чересчур увлекает его участников, опьяняет, и борцы за правое дело сатанеют, применяя для победы любые методы, в том числе недозволенные, и тем самым ещё больше утверждают зло.

Мы постоянно находимся в плену иллюзий относительно нашей человеческой природы. Нам кажется, что мы знаем, что в этой природе хорошее, а что плохое, и мы думаем, что наша задача состоит в том, чтобы улучшать хорошее и подавлять плохое, стараясь сделать людей более добрыми и менее агрессивными.

В нашем мире без плохого никак нельзя: одолевая плохое, мы познаем то хорошее, которое принято считать у нас хорошим, и по мере развития нашего духа приобретаем (или не приобретаем) силы для противостояния злу и борьбы с ним.

Дурное – учитель хорошего. Ибо как мы познавали бы добро, не зная худа? На примере людей, которые нам кажутся плохими, мы учимся, как не следует поступать.

Не может быть такого плохого состояния, из которого нельзя было бы извлечь пользу. В нынешнее смутное время рядом со всё более свирепеющими, жаждущими самоутверждения личностями, как ни странно, можно встретить немало светлых, чистых духом людей. Это удивительно, но закономерно: чем ужаснее окружающая среда, тем больше хороших людей, не желающих мириться со злом.

Поскольку добро-зло – понятия относительные, да еще и не всегда легко определяемые, может возникнуть иллюзия, что нет особого смысла бороться с тем, что в нашем обществе принято считать дурным, и утверждать благое. Такая иллюзия беспочвенна, поскольку на протяжении очень долгого времени развития человека как общественногосущества была выработана система ценностей, которая с доступной каждому индивиду определенностью позволяет отличать плохое от хорошего. Формирование ценностей позволило человеку каждый раз, оказываясь в различных исторических условиях, разрабатывать соответствующие нормы этики и вынуждало его выстраивать свое поведение в соответствии с этими нормами.

Социальные ценности и нормы этики

Социальными ценностями в широком смысле принято считать те явления и объекты реальной действительности, которым люди придают некоторую значимость с точки зрения их соответствия или несоответствия потребностям общества, в более узком – нравственные и эстетические требования, выработанные человеческой культурой как продукт общественного сознания и усваиваемые индивидами в процессе их социализации. Ценности позволяют простраивать системы отношений в обществе, устанавливать критерии оценивания и выносить оценки как способы определения значимости чего-либо.

Исследованием ценностей занимается этика, которая учит оценивать всякую ситуацию, чтобы совершать нравственно правильные поступки, т. е. поступки, согласующиеся с принятыми этическими нормами. По социальной значимости различают: (1) главные человеческие ценности (ценность жизни, разума, свободы воли, любви и др.) и (2) добродетели (доброта, любовь к ближнему, честность, справедливость, порядочность, искренность, доверие, скромность, смирение и др.). Все эти ценности можно дифференцировать и дальше.

В процессе эволюции человечества ценности претерпевали изменения: одни постепенно выпадали из социума, другие появлялись. Если, например, нашими предками-скифами ценность жизни не признавалась достаточно значимой (и соответственно те мужчины, которые убивали больше людей, почитались среди скифов как самые уважаемые), то со временем во всей ойкумене принцип «Не убий!» вместе с ценностью жизни стал общепризнанным.

Автор является приверженцем системы общественного воспитания, которую он называет педагогикой любви. И в этой системе особо выделены такие ценности, как Личность Человека и Любовь. Главной ценностью в педагогике любви признается Человек как Личность со всеми его достоинствами и недостатками. В связи с этим Культ Личности каждого Человека провозглашается одним из главных в пантеоне таких педагогических культов, как Культы Любви, Знания, Доброты и Красоты. Поэтому педагогика любви требует в каждом человеке и, конечно, в каждом воспитаннике, совсем малолетнем или великовозрастном, отличнике или двоечнике, добропорядочном или хулигане, – признавать Всеми Уважаемую Личность.

Другой ценностью мы, адепты педагогики любви, признаем саму Любовь, но любовь не только как эмоцию или чувство, а как одно из энергетических начал Мира. Любовь есть составная часть первичной, всеначальной, психической энергии, участвующей в создании и развитии Вселенной. Энергия любви присуща человеку, поэтому Любовь признана нами не просто как необходимый компонент воспитания, но как – принцип действия, главное и обязательное средство воспитания.

Реализация ценностей состоит в том, чтобы следовать требованиям, исходящим из их содержания. Например, не только признавать порядочность как добродетель, но и поступать в соответствии с этой нравственной ценностью.

Система ценностей разрабатывалась человечеством на протяжении тысячелетий методом проб и ошибок. Сообразуясь с социальными этическими ценностями, общество разработало ясные и четко сформулированные социальные нормы этики – нравственные требования (императивы) определенного поведения, основанные на принятых в обществе представлениях о добре и зле, о хорошем и плохом, о возможном и непозволительном.

Каждый человек в процессе становления своей личности усваивает социальные ценности, социальные этические и другие нормы, а также установки, образцы поведения, присущие данному обществу и той социальной группе, к которой он принадлежит. Этот процесс называют социализацией: он продолжается с момента появления человека на свет и до его ухода в мир иной.

Надо ли говорить о том, как важно для социализации индивидуума средовое влияние, т.е. влияние всех и всего того, в чьем окружении находился человек в разные периоды своей жизни? Если он воспитывается в хорошей семье и его родители, воспитатели, учителя, профессора, а также приятели и знакомые – люди достойные и добродетельные, то есть реальный шанс, что он получит нормальное представление о социальных ценностях и нормах этики. Если же он с детских лет воспитывается в неблагополучной семье и для него высшим авторитетом является какой-нибудь дядя Боря, «вор в законе», то, естественно, социализация для него пойдет по-другому пути и его ценности будут, скорее всего, антисоциальными.

Что делать с таким злом, как агрессивность?

Основоположник гуманистической психологии Абрахам Маслоу довольно резко высказывает свои суждения по поводу несостоятельности тех, кто вместо реальной борьбы с проявлениями зла, распространяет необоснованные предложения о необходимости принятия идеальных, но невыполнимых решений. История утопий, – убеждает нас ученый, – полна подобных недостижимых фантазий, например: «Давайте все полюбим ближнего своего», «Давайте всё разделим поровну», «Ни у кого не должно быть никакой власти ни над кем», «Применение силы – всегда зло», «Нет плохих людей, есть только люди, которых не любят». Обычно это приводит к перфекционизму, или нереализованным ожиданиям, что приводит к неудаче, затем к утрате иллюзий, апатии, разочарованию или активной враждебности ко всем идеалам и надеждам. То есть перфекционизм очень часто не приводит ни к чему кроме враждебности по отношению к нормативным надеждам. Часто, когда перфекционизм оказывался нереалистичным, нереальной начинали считать и любую возможность улучшения. Вот почему, считает Маслоу, перфекционизм-идеализм вреден и опасен. Да, это так.

Однако нам представляется, что именитый ученый, справедливо отмечая опасность идеальных, но нереализованных, решений и ожиданий (и аналогичных призывов!), необоснованно ополчается на самих идеалистов, генераторов этих решений. Как известно, идеалисты всегда шли впереди толпы и вели толпу как раз под теми призывами, которые в конечном счете часто оказывались нереализованными. Но именно их идеи становились основой многих популярных учений и религий. Что с того, что призывы к взаимной братской любви и социальному равенству до сих пор не реализованы? Идеи братства, равенства, любви на протяжении тысячелетий были и ныне остаются основополагающими в развитии нравственных устоев человечества. А враждебность к идеалам братолюбия испытывали не последователи Иисуса Христа, а те, кто распинал его на кресте.

Что делать с таким злом, как агрессивность, враждебность, конфликтность? Можно ли их устранить? Общие выводы Маслоу таковы: он допускает, что агрессивное поведение присутствует у всех либо в актуальной, либо в потенциальной форме. С переходом от психологической незрелости при неврозе к зрелости, существенно меняется характер агрессии. Жестокое поведение является характеристикой агрессии, типичной для неразвитых, невротичных или незрелых людей. Но с переходом к личной зрелости характер этой агрессии может меняться в сторону здорового самоутверждения, сопротивления эксплуатации, стремления к справедливости и т.д. Успешная психотерапия изменяет характер именно в этом направлении, то есть – от жестокости к здоровому самоутверждению. Словесное выражение агрессии снижает вероятность собственно агрессивного поведения. Ученый полагает, что социальные институты могут быть организованы таким образом, чтобы соответственно снижать вероятность определенного типа агрессии. Маслоу рассматривает преимущественно инструментальные аспекты воздействия на агрессивное поведение и не касается глобальных социальных источников агрессии [Маслоу А. Новые рубежи человеческой природы. – М.: Смысл, 1999, с. 276].

Можно предположить, что наибольшей силой сдерживания агрессивных проявлений обладают именно государства, владеющие мощным потенциалом возмездия, например, в свое время паритет ядерного оружия США и СССР удерживал каждую из сторон от агрессии. А если государственные и общественные органы управления руководствуются общенародными интересами и обладают достаточным здравым смыслом и необходимым силовым, идеологическим и правовым потенциалом, то их влияние на погашение различных больших и малых очагов агрессии, развитие миролюбия и терпимости в обществе может быть решающим. Поэтому государство, его правительство должно нести ответственность перед своим народом за накопление научного, экономического, военного, полицейского и идеологического потенциала для того, чтобы своей мощью сдерживать внешних и внутренних агрессоров, в том числе, пресекать различные агрессивные поползновения собственных граждан, и создавать условия для развития их толерантности. Что касается психотерапевтов, педагогов, родителей, то они должны воспитывать детей в духе взаимной терпимости и дружелюбия. Иначе говоря, борьба с агрессивностью, борьба за предотвращение возможных агрессивных действий должна стать важным направлением как внешней, так и внутренней политики любого государства и важным делом любого гражданина.

О тяге к войнам и стремлении к миру

Миролюбие – это стремление к миру и согласию, средство, при помощи которого можно противостоять агрессии и вражде. Миролюбие – это еще и установка на невраждебность. Открытость и твердое стремление человека к миру может сбить враждебность его противников.

За время своего существования наша цивилизация накопила опыт совместного проживания народов, на основании которого были разработаны принципы мирного сосуществования, закрепленные в Уставе ООН, принципы толерантности и огромное число разумных правил, деклараций и норм, направленных на сохранение мира между народами.

Человечеству известны также различные невраждебные способы организованного противостояния агрессии, в числе которых наиболее распространены: массовые протесты, демонстрации, марши и т.п.; публичные выступления против актов агрессии и несправедливости с трибун официальных органов, в СМИ; нейтралитет – отказ от вмешательства в чужие споры, конфликты и войны между странами; акции массового гражданского неповиновения, применяемые вместо актов возмездия; несотрудничество с агрессором; отказ от насилия (М. Ганди); непротивление злу насилием (движение толстовцев); помощь жертвам агрессии (гуманитарная помощь, помощь по линии общества Красного Креста, помощь организаций типа «Врачи без границ» и др.); поддержание паритета военных потенциалов с целью ядерного сдерживания (СССР и США в 1970-1980-е годы).

Общественный деятель Мохандус Карамчанд Ганди о ненасилии:

«Где бы ни возникла ссора, где бы вам ни противостоял оппонент, покоряйте его любовью. <…> Нельзя сказать, что я не способен на гнев, например, но почти во всех случаях мне удается контролировать свои чувства. <…> Ненасилие – это оружие сильных. У слабых это с легкостью может быть лицемерием. Страх и любовь – противоречащие понятия. Любовь безрассудно отдает, не задумываясь о том, что получает взамен. Любовь борется со всем миром, как с собой, и в конечном итоге властвует над всеми другими чувствами. <…> Люди, открывшие для нас закон любви, были более великими учеными, чем любой из наших современных ученых» [Ганди М. К Моя вера в ненасилие. – https://www.gumer.info/bibliotek].

Таким образом, узаконены основные принципы, опробованы разнообразные способы противостояния агрессии. Остается главное – следовать им. Но странно, нескончаемые войны на протяжении всего исторически обозримого времени свидетельствует не о миролюбии, а о необычайно высокой агрессивности человечества. За последние 5,5 тысяч лет было около 14,5 тысяч больших и малых войн, в ходе которых погибло, умерло от ран, эпидемий и голода свыше 3,6 миллиардов человек [Российский энциклопедический словарь. В 2 кн. Кн. 1. – М., 2001, с. 279]. Как правило, к недолгим мирным передышкам народы приходили только после сильного кровопролития и потерь, чтобы передохнуть и набраться сил для новых войн. То есть миролюбие было вынужденный альтернативой привычной агрессивности. История нашей цивилизации – это история почти не прекращающихся войн.

Философ Фрэнсис Фукуяма справедливо считает, что тяга людей к конкуренции и соперничеству сохранялась во все времена, и пока нет оснований думать, что в будущем будет по-другому. «Общество, которому не угрожает конкуренция или агрессия, останавливается в развитии и перестает обновляться; индивиды, слишком склонные к доверию и сотрудничеству, становятся уязвимыми для более воинственных» [Фукуяма Ф. Наше постчеловеческое будущее. – М., 2004, с.143].

Со времен глубокой древности люди привыкли к войнам как средству решения спорных вопросов, а также как необходимому условию поддержания в мире порядка и средству развития. Нужно признать, что как бы этому ни сопротивлялось наше пацифистское самосознание, вплоть до середины ХХ века военное противостояние и военные действия играли значительную роль в развитии человечества, являясь эффективным механизмом его эволюции. Однако с появлением ядерного оружия войны стали нести в себе смертельную опасность всей цивилизации. Сегодня любое незначительное столкновение может перерасти в неуправляемый всемирный пожар и окончиться ядерной зимой.

Если верить эзотерическим преданиям, предыдущие цивилизации лемурийцев и атлантов значительно опережали нашу по своему интеллектуальному и техническому развитию, но погибли из-за вышедшей из-под контроля агрессивности. Следовательно, теоретически чтобы сегодня выжить, нам нужно не превышать некую критическую величину агрессивности.

К чему же пришла наша цивилизация? Ядерное сдерживание привело к значительной утрате такого механизма эволюционного регулирования, каким в течение тысячелетий был механизм войн. Сегодня люди воевать не перестали, локальные войны идут постоянно, но большой мировой войны стараются избежать. Что ждет нас в будущем? Можно ли избавиться от войн вообще?

Поставим вопрос более прямо: возможна ли эволюция человечества без войн? При всем своем миролюбии, мы вынуждены будем признать: в обозримом будущем, скорее всего, – нет! Человечество пока не в состоянии отказаться от таких механизмов развития, как военное противостояние и войны. (Хотя другие механизмы существуют: великая Эволюция выработала такой защитный механизм, как стремление живых организмов, в том числе людей, к кооперации, к объединению с себе подобными. Кооперация не только мотивирует биологическую активность, но и плодотворное экономическое сотрудничество. Нейробиологи всего мира в последнее время говорят о так называемом «социальном разуме». Твердо установлено, что мы изначально настроены не на эгоизм, внутривидовую борьбу и конкуренцию, а на кооперативное сотрудничество и отзывчивость. «Мы являемся существами, нацеленными на социальный резонанс и кооперацию», – утверждает психотерапевт Иоахим Бауэр [Бауэр И. Принципы человечности. – СПб.: Изд-во Вернера Регена, 2009, с. 17]. А наш мозг поощряет успешную кооперацию выработкой веществ, создающих положительные эмоции и взаимное признание. Можно предположить, что по мере дальнейшего развития человечества кооперативные тенденции будут усиливаться.)

Мы отрицаем умом «тайную любовь к насилию», – признает психолог Ролло Мэй, – которая присутствует во всех нас в некоторой форме, и в то же время мы совершаем акты насилия. В начале любой войны мы постоянно демонизируем образ нашего врага, а затем, поскольку предстоит борьба с дьяволом, мы можем погрузиться в войну, не задавая себе всех трудных психологических и духовных вопросов, которые война ставит. Мы больше не сталкиваемся с осознанием того, что гибнут такие же люди, как мы [Мэй Р. Сила и невинность. – М.: Смысл, 2001, с. 199].

И, кроме того, вот еще что отмечено: войны ожесточают людей, но они и очищают. Войны – что-то вроде катарсиса. Подмечено, что многие мужчины одновременно любят и ненавидят войну. Несмотря на ужас, невыносимые тяготы, грязь, ненависть, многие солдаты находят войну единственным лирическим моментом своей жизни.

Каковы причины привлекательности войны? Ученые называют некоторые из них: привлекательность экстремальной ситуации (человек рискует всем в бою); воодушевляющее чувство боевого товарищества; в экстазе насилия присутствует атавистическое стремление к агрессии и разрушению (многие признают, что в страсти разрушения есть восторг); война разрушает индивидуальную ответственность, в воинской массе происходит деперсонализация личности отдельного солдата и его эго растворяется в сознании товарищей, индивидуальное «я» незаметно превращается в «мы», «мое» становится «нашим». Насилие возвращает в жизнь риск и вызов, и жизнь перестает быть пустой [Мэй Р. Сила и невинность. – М.: Смысл,, 2001, с. 211-215].

Философ Фридрих Ницше о войне:

«Против войны можно сказать: она делает победителя глупым, побежденного – злобным. В пользу же войны можно сказать: в обоих этих действиях она варваризует людей и тем делает их более естественными.<…> Доселе же нам неведомы иные средства, которые могли бы так сильно и верно, как всякая великая война, внушать слабеющим народам такую грубую походную энергию, такую глубинную безличную ненависть, такое хладнокровие убийцы со спокойной совестью, такой общий организованный пыл в уничтожении врага, такое гордое равнодушие к великим потерям, к своей собственной жизни и к жизни близких, такой глухой, подобный землетрясению, трепет души; пробивающиеся здесь ручьи и потоки, которые, правда, катят с собой камни и всякий сор и уничтожает поля нежных культур, позднее, при благоприятных обстоятельствах, с новой силой приводит во вращение механизмы духовной мастерской. Культура отнюдь не может обойтись без страстей, пороков и злобы» [Ницше Ф. Сочинения в 2 т. Т.1. – М.: Мысль, 1990, с. 433, 450].

Во все исторические времена было немало ярых поборников, которые достаточно убедительно отстаивали идеи необходимости войн. Мудрый Гераклит, утверждая, что «война есть отец всего», предупреждал, что борьба со злом невозможна без применения силы. Великий Георг Гегель был убежден, что войны сохраняют нравственное здоровье народов, подобно тому, как движение ветров не дает озеру сгнивать; войны предохраняют народы от гниения, которое непременно явилось бы следствием длительного мира. Военный теоретик Карл фон Клаузевиц войну понимал как разновидность необходимой общественной деятельности, как общепринятый инструмент политики. Философ Фридрих Ницше полагал, что война – единственное средство, которое может внушить слабеющим народам грубую походную энергию, безличную ненависть, общий организованный пыл в уничтожении врага; войны, утверждал Ницше, «совершили больше великих дел, чем любовь к ближнему». Немецкий генерал Эрих Людендорф не без успеха пропагандировал идеи войны – как средства борьбы нации за выживание, в котором запрещенных приемов нет [Новая Российская энциклопедия. В 12 т. Т. IV (1). – М., 2007, с. 144].

По-видимому, на самом деле мы не можем избежать применения силы, не можем избавиться от необходимости «причинять боль миру» (Мартин Бубер). Отсутствие войн приводит к некоему очерствению и накоплению потенциальной агрессивной энергии, которая (это можно было заметить на протяжении послевоенной истории планеты) проявляется в накоплении отрицательных эмоций, росте враждебности и преступности.

Если многие философы, военные и общественные деятели оправдывали войны, то священники многих вероисповеданий всячески изощрялись в их благословлении и освящении.

Писатель Ярослав Гашек о войне и религии:

«Приготовления к отправке людей на тот свет производились всегда именем бога или другого высшего существа, созданного человеческой фантазией. <…> Великая бойня – мировая война – также не обошлась без благословения священников. Полковые священники всех армий молились и служили обедни за победу тех, у кого состояли на содержании. <…> Во всей Европе люди как скот, шли на бойню, куда их рядом с мясниками – императорами, королями, президентами и другими владыками и полководцами – гнали священнослужители всех вероисповеданий, благословляя их и принуждая к ложной присяге: «на суше, в воздухе, на море» и т. д. <…> Полевую обедню служили дважды: когда часть отправлялась на фронт и потом на передовой, накануне кровавой бойни, перед тем, как вели на смерть. Помню, однажды во время полевой обедни на позициях неприятельский аэроплан сбросил бомбу. Бомба угодила прямо в походный алтарь, и от нашего фельдкурата остались окровавленные клочья. Газеты писали о нем, как о мученике, а тем временем наши аэропланы старались таким же способом прославить неприятельских священников» [Гашек Я. Похождения бравого солдата Швейка. – М., 1967, с. 128-130].

Сегодня многие специалисты признают, что войны – один из основных видов человеческой деятельности и, вероятно, они не исчезнут из человеческой жизни в ближайшей перспективе.

Ситуация с войнами на планете пока складывается тупиковая. Чем больше прикладывается усилий для сдерживания агрессоров, тем больше накапливается неиспользованной агрессивной энергии, которая рано или поздно может рвануть и привести к уничтожению самого человечества.

В наше время после длительного агрессивного противостояния сильнейших держав мира и их взаимного сдерживания накопилась колоссальная потенциальная агрессивная энергия. Эта энергия готова вот-вот перейти в боевое состояние, она проявляется сегодня в виде локальных войн, единичных террористических актов. Что будет с планетой, если терроризм примет более масштабные формы? Возможно, массовый терроризм окажется пострашнее, чем третья мировая война.

Как же нам жить дальше, понимая, что однажды какая-нибудь малая война может незаметно стать большой и погубить нас всех? Всеми силами уходить от любых войн, или же мириться с их неизбежностью?

Пока ясно только то, что для предотвращения большой войны должны быть использованы все имеющиеся у человечества средства. Что касается природной «драчливости» людей (Мольтке Старший) и их непрекращающегося стремления решать спорные проблемы силовыми методами, то тут ничего не поделать: с природой не поспоришь. Однако исторический опыт показывает, что энергию драчливости можно с успехом «канализовать» в неагрессивные виды деятельности. А заложенное в природе человека стремление к кооперации неизменнобудет способствовать самосохранению рода человеческого.

Каждый человек и каждое государство должны непоколебимо придерживаться принципов миролюбия и любой агрессии, любым воинственным действиям противопоставлять силы миролюбия. Как? Ответ пока один: строить международные отношения, опираясь на опыт мирного сосуществования народов, опыт ядерного сдерживания, опыт ненасильственной борьбы с агрессией, несмотря на то, что опыт этот совсем невелик. И всеми путями уходить от большой мировой войны.

Помимо военной угрозы в последнее время получили широкое хождение всевозможные версии планетарного апокалипсиса космического происхождения в результате, например, смены полюсов Земли, смещения орбиты планеты, падения на Землю сверхбольшого астероида, агрессии инопланетян и прочего, т.е. всего того, что может привести к гибели человечества и полному уничтожению жизни на планете. Подобные прогнозы, которые, к сожалению, не лишены оснований, служат источником нагнетания страха ожидания «конца света».

К счастью, тут же возникают и другие, «спасительные» гипотезы, суть которых сводится к следующему: поскольку человек создан «по образу и подобию» то ли Бога, то ли инопланетян, то, естественно, Те, кто его создавал, не могут не быть заинтересованными в его человеческом существовании и развитии. И всесильные Они, надо полагать, не оставят нас в беде и приложат усилия к тому, чтобы наша планета, со всеми её формами жизни и параллельными мирами, была сохранена.

Художник: Виктор Васнецов