«Всё что надобно споёт…» / Архив номеров / ВЕЛИКОРОССЪ

***

Тает сало, шипит сковородка,

И ещё вот такая деталь:

За тонюсенькой перегородкой

Кто-то внукам читает мораль.

Быт и нравы большого барака

Мне известны. Барак – есть барак.

Выбираюсь из этого мрака,

Выдвигаюсь в Останкинский парк.

Постояв у трамвайного круга,

Где шоссе, а левее чуть пруд,

Подожду закадычного друга,

С кем хотим поступать в институт.

Мы пойдём с ним знакомой дорогой

По известным нам с детства стопам

По аллеям бродить Жемчуговой,

По Прасковьиным тем же стопам.

Силуэты музея в Останкино

Наша с детства родная среда,

Хоть, признаюсь, про Дом на Фонтанке мы

С ним не знали, конечно, тогда.

Мы читали про войны и кризисы,

Предвкушали с ним в космос полёт,

И не знали, что где-то поблизости,

Рядом с нами живёт Королёв.

Не кормили нас сдобными булками,

Из-под крана поили водой,

После каждой совместной прогулки мы

Возвращались в бараки (домой).

Постояв чуть, дымя самокруткою,

Нанося атмосфере урон,

За большой телефонною будкою,

Что была лишь одна на район.

***

Уже немало лет подряд

Все бонзы и князья,

Вельможи духа, мне твердят:

Тебе туда нельзя!

Убогий стиль, вульгарный тон,

Не тот набор цитат.

Излишне мрачный общий фон,

Не выдержан формат.

Послушай нас, не будь глупцом,

Уйми, родимый, спесь.

С неэстетическим лицом

В калашный ряд не лезь.

Не парься, планы городя,

На свой особо счёт,

Мы преспокойно без тебя

Расколем этот лёд.

Не пробуй петь, смешной чудак,

Весенним соловьём,

А лишь внимай и слушай, как

Мы каждый день поём.

***

Твой голос нынче поутих,

Поэту не пристало

За неименьем тем больших

Довольствоваться малым.

А ты попробуй, поостыв,

Пойти путём немногих,

Зарыться с головой в архив.

Не бойся аналогий.

Найди давным-давным-давно

Забытые страницы,

И в них, (пока разрешено),

Подробно углубиться.

Люблю, чего греха таить,

Историю. Поверьте,

Свою историю забыть

Нельзя под знаком смерти.

Ведь от величия у нас

Недолог путь до смуты.

На всех висят из раза в раз

Одни и те же путы.

И ты, устав от этих пут,

Ждёшь, сопоставив нравы,

Что не отменят, а введут

Вновь крепостное право.

Иван Сусанин

Так кто же он, Иван Сусанин?

Что спас по логике вещей

Династию. Мужик, крестьянин?

И был ли таковой вообще?

А может, подвиг домочадцы,

Дочь Антонида или зять

Придумали, чтоб подвизаться

И дивиденды получать?

А вскоре и вельможи строем

Раздули несусветный вой.

Раз Родине нужны герои,

Чем вам Сусанин не герой?

В истории российской нашей

Сей спор идёт немало лет,

И в опере известной даже

Меняли пару раз сюжет.

Не каждый знает россиянин

Про монумент, и что на нём

Изображён Иван Сусанин

Был со спасённым им царём.

Однако время подступило,

И, как у нас заведено,

С него убрали Михаила,

А с ним Ивана заодно.

Пусть сочиняют анекдоты

Сегодня кто-то, не беда.

Пускай их наши патриоты

Ругают с пеною у рта.

Тех и других я успокою,

Любая правда не страшна.

Не Родине нужны герои,

Героям Родина нужна.

***

Петербург. Макушка лета.

Жаркий полдень. Летний сад.

По блестящему паркету,

Ставший месяц лишь назад

При дворе на первом плане,

Входит в главный кабинет

Граф, министр царский Панин,

Соблюдая этикет.

Проговаривает в лицах

Предстоящий разговор,

Что начать с императрицей

Не решался до сих пор.

Ведь пришёл министр Панин

Не чаи, не кофей пить,

Государыне парламент

Он намерен предложить.

Но царица, встав с дивана,

Посмотрев, прикрыта ль дверь?

«Полно, – молвила, – Иваныч!

До того ли нам теперь?

Что играть друг с дружкой в прятки?

Нам, мой друг, не до рожна.

Государство-то в упадке,

И пуста почти казна.

Чем платить служивым? Вот как

Позабавились в свой срок

Расточительная тётка,

Недалёкий муженёк.

(Не к добру пришёл на память,

Как всегда, наверняка).

Так что ты мне про парламент

Не рассказывай пока».

И решил не торопиться

Граф, но очень долгий срок

Разговор с императрицей

Позабыть никак не мог.
«Кто решиться на парламент?» –

Часто думал перед сном, –

«Может, это будет Павел?

Или ж кто-нибудь потом?»

***

Вконец устав от иноземцев,

В казармы сонные войдя,

Воскликнула: «Преображенцы!

Гвардейцы! Помните, кто я!?»

Петрова дочка – молодчина!

А по прошествии времён

Измайловцы Екатерину

Всё также возвели на трон.

И хоть потом случился, правда,

Конфуз на рубеже веков,

Когда шарфом душили Павла

Гвардейцы всех почти полков.

Но не в гвардейцах вся причина,

Тем, кто вершит и правит бал,

Нужна была Екатерина,

А бедный Павел лишь мешал.

Как, впрочем, и его папаша,

Голштинский принц и ренегат,

Мечтавший всю Россию нашу

Перевернуть на прусский лад.

Страну не понимавший с детства,

Где всё не так, как у людей,

Живущих рядом, по соседству,

И потому противен ей

Всех ценностей переосмотр,

Осуществить который смог

В истории Великий Пётр,

И то лишь на короткий срок.

Бедный Павел

Ах, бедный, бедный Павел.

То ль рыцарь, то ль изгой?

Совсем недолго правил

Огромною страной.

Нелепая фигура

На троне. Бог на час.

Мамаша-то не дура

Была, мой друг, у вас.

Ах, бедный Павел, вам ли

Напоминать о том,

Что вы, как русский Гамлет,

Всё ж ставший королём.

Как Гамлет образован,

Циничен и умён,

Но, видно, заколдован

Был ваш кровавый трон.

Ах, государь мой, власть вся –

Коварный атрибут.

И гвардия предаст вас,

И дети предадут.

Пошла игра без правил,

Коль заговор кругом.

И будете вы, Павел,

Задушены шарфом.

Что ж, государь, и в драке

Необходим и фарт.

Коварны австрияки,

Опасен Бонапарт.

Мальтийский орден – глупость.

Да что там говорить.

И пламя революций

Уже не погасить.

***

Передовых идей прикольность,

Свободомыслия посев.

Но появилась ода «Вольность»

И вызвала монарший гнев.

А вскоре кучка альтруистов,

Решит освободить народ,

И пятеро из декабристов

Отправятся на эшафот.

Россия свыкнется с неволей,

И уж не то что там роптать,

Письмо, написанное Гоголю

Белинским, не дадут читать.

Все будут жить с тяжёлым сердцем

И ожидать тот день и час,

Когда, так долго спавший Герцен,

Проснувшись, «Колокол» издаст.

Обломовых заменят Штольцы,

И вот уж – робкие шажки –

Появятся народовольцы,

Потом – рабочие кружки.

И, наконец, заколосится,

Кровавой мякотью созрев,

Типично русский, большевистский,

Свободомыслия посев.

***

Мы с вами только зрители.

Сменяются правители.

Потом под их влиянием

Меняются названия,

Воззрения, теории

И взгляды на историю.

И улица Рылеева

Вдруг стала Аракчеева,

А площадь Декабристов

Пространством конформистов.

И всё-таки развитие,

Хотите, не хотите ли,

Идёт, как объясняли

Нам с вами, по спирали.

На каждое влияние

Найдётся отрицание,

На возраженья скептиков –

Законы диалектики.

***

Отрезанный от общества ломоть.

Сам по себе. Без ласки, без ухода.

Душа, а соответственно и плоть,

На самоизоляции полгода.

Особенно беречься не привык,

Но тут, как устрашающее нечто,

«+60» – повесили ярлык

И просят, умоляют поберечься.

А просьба государства, что приказ,

Который игнорировать неловко

И хлопотно, и кто-то каждый раз

Усердно нагнетает обстановку.

И вот уже весь мир настороже,

Надеется, что всё же медицина

Создаст-таки, а может быть уже

И создала надёжную вакцину?

Но всё равно в душе моей, друзья,

Не исчезает смутное сомненье,

Что всё вернётся на круги своя,

И этот вирус на земле последний?

***

В Госдуме поддержали использование

«Катюши» вместо гимна РФ на Олимпиаде.

Из интернета

Россия кончилась. Всевышний,

Дав всем нам шанс в последний раз

И уяснив, что Он здесь лишний,

Перекрестясь, оставил нас.

Да, есть и остаются храмы,

Где лик его на потолке.

Есть госбюджет и госпрограммы

И есть дворцы в Геленджике.

Другие атрибуты царства,

Где все привыкли падать ниц,

А интересы государства

Лишь интересы частных лиц.

Есть тюрьмы, вышки, вертухаи

Вооружённые на них.

Есть армия соглядатаев,

Штрафующих за каждый чих.

Есть прагматичный и послушный

Непредсказуемый народ,

Что вместо гимна и «Катюшу»,

И всё что надобно споёт.

***

В самом конце декабря 2020 года

принят новый закон №494-3Ф о реновации.

Пусть жизнь на старости – копейка,

Плюй беззаботно в потолок

И перед домом на скамейке

Досиживай свой жалкий срок.

Без дополнительных усилий.

Ан нет! Ведь ты живёшь в Москве,

В столице родины – России,

И дом твой – замок на песке.

И завтра ты и кто угодно,

Твой друг, твой родственник, сосед,

Окажешься, ну скажем в Лобне

Иль в Троицке на склоне лет.

И это вовсе не нелепость.

Ты не в Европе старой, где

Твой дом – твоя (и только) крепость,

Будь ты в достатке иль в нужде.

Но что ломать напрасно копья

И снова всем сходить с ума,

Да, мы в России, не в Европе,

Наш дом не крепость, а тюрьма.

***

Лишившись родины и гимна,

Прошли с тобой и сдали тест,

Что власть любая легитимна,

Бессмысленен любой протест.

Что нет ни равенства, ни братства,

(Как впрочем ни в одной из стран),

А есть лишь цифровое рабство

И узаконенный обман.

Зарплаты чуть повыше МРОТа,

А вскорости и всех емель,

(Без печек), выселят в два счёта

С престижных, дорогих земель.

И что с того, что вам противно,

А многим тошно на душе,

Раз беззаконность легитимна

И узаконена уже.

***

Совсем недавно повсеместно

Прошли в различных городах

России акции протеста.

Народ проснулся, в двух словах.

И пресс-секретаря Пескова

Спросили через пару дней

По поводу везде такого

Количества на них людей?

«Людей, считаю, вышло мало», –

Ответил муж Татьяны Навки, –

«В разы, чем их голосовало

За Президента и поправки».

«А если вышел кто-то всё же,

То это, мягко говоря,

Власть не смутит», – со слов того же

Пескова – пресс-секретаря.

Не жду счастливого исхода.

Похоже, наступил порог.

И у российского народа

Потерян с властью диалог.

Страх за детей, а у кого-то

Обыкновенный плотский страх.

Боязнь вновь потерять работу

И оказаться на бобах.

Причин не выйти – выше крыши.

А если бы вопрос вдруг встал:

Я лично почему не вышел?

Скажу: «Не верю и устал».

И я в конце восьмидесятых,

Как все, на митингах стоял.

И Ельцина и демократов

На танк чуть позже поднимал.

Всё повидал: воров в законе,

Калифов всяческих на час.

Чтоб получить в одном флаконе

В конце трагедию и фарс.

И потому, признаюсь честно,

Боюсь вновь ставить всё на кон.

Боюсь, что акции протеста

Нескоро раскачают трон.

Иль вовсе породят бездарный,

(Сужу как здешний старожил),

Очередной тоталитарный,

Весь мир пугающий режим.

***

Ротенберг назвал себя бенефициаром

«дворца» под Геленджиком.

Бенефициар (бенефициарий) – от франц.

benefice – прибыль – выгодоприобретатель.

Задают вопросы депутатам

Граждане: «Скажите наконец

Вашим избирателям, ребята,

Чей же это всё-таки дворец?

Кто его фактический хозяин?

Минос? Современный Валтасар?»

Отвечают: чей дворец не знаем,

Но нашёлся бенефициар.

Новость в шок, признаться, не повергла.

Нам с тобой, родной, не привыкать:

Лучшее всё детям Ротенберга

На земле должно принадлежать.

Все в стране смирились с этим фактом,

Вся страна к нему привыкла, но

«Бенефициар» уж больно как-то

Для ушей народных мудрено.

А на самом, как мы видим, деле,

Коль зашла о них сегодня речь,

Это тот, кто запросто умеет

Из всего здесь выгоду извлечь.

Тот, кто в девяностых для начала

Вмиг приватизацию провёл,

И всё то, что всем принадлежало,

Выгодно однажды приобрёл.

Так что, россияне, будьте в курсе,

Коль есть жажда отыскать концы,

Чьи в стране природные ресурсы,

Замки и подобные дворцы.

И когда в Иркутске, Краснодаре,

В Кимрах, Богородицке, Ельце

Будут знать о бенефициарах,

Прояснится правда о «дворце».

***

Терпение, силы иссякли,

И зрители в каждом ряду

Живут ожиданьем спектакля,

Последнего в этом году.

Не третий ли слышу звонок я?

Ну что ж, добрый вечер, Мольер!

Галёрка направит бинокли

На сцену, затихнет партер.

Сидим в переполненном зале

В наш век двадцать первый, и уф!

Как стал вдруг для нас актуален

И вновь современен «Тартюф».

И, как и во время Мольера,

Вновь яблоку негде упасть,

Чтоб не угодить в лицемера.

Сильна королевская власть.

Знакомую, в общем, картину

Рисует великий Мольер.

А лет через сто – гильотина,

Жиронда, Марат, Робеспьер.

***

Мы живём, то грустя, то радуясь,

Произносим потоки фраз,

Но всеобщая недосказанность

Всё равно разделяет нас.

Недосказанность – отражение

Наших мук и душевных ран,

Недосказанность в отношениях,

Как людей, так и целых стран,

Камень общего преткновения,

И классический бумеранг.

Недосказанность, словно заданность,

Словно общий для всех вердикт.

Где вчера ещё недосказанность,

Там назавтра уже конфликт.

Обращаюсь и к людям и к Богу я,

Что нам злобу внутри не копить?

Может, всё же возьмём, попробуем

Недосказанность устранить?

Привлечём по такому случаю

Все ресурсы и всю печать.

Кто там знает, а вдруг получится

Недосказанное сказать?

***

Не бунтовать, не возмущаться,

Не заводить с кем-либо трёп,

И вообще не собираться

Ни вне, ни дома больше трёх.

Для мелких жалоб есть колцентр,

Для остальных – «шемякин суд».

Ещё звонок есть Президенту

Раз в год, авось да отберут.

И не беда, что не в столице

Живёшь, что платят через раз.

Что за сто с лишним вёрст больница,

Что не ведут в деревню газ.

Могучий оборонный комплекс

И Родины ракетный счёт

От вражьих происков и козней

Тебя надёжно защитит.

Хвала и слава, россиянин,

Тем, кто готов и здесь и там

Сразиться с внешними врагами,

А с внутренними бейся сам.

Система

Я затронул острую проблему,

Заглянул чиновнику в глаза.

«Что вы», – он ответил, – «есть система,

Супротив неё никак нельзя».

Говорили мне о нём, что будто

Честный, и работает как вол.

Против же системы пресловутой

Никогда практически не шёл.

Понял я, что зря опять старался,

Ну, какой с него, скажите, спрос?

Он в системе этой состоялся,

Жил, что называется, и рос.

Коммунизм ли был не за горами?

Жулики ль вострили топоры?

Всё равно система наша с вами

Задавала правила игры.

Каждый, кто варился в этой гуще,

Замечал, и видимо не раз,

Что системе этой всемогущей,

Мягко выражаясь, не до нас.

Мы народ. И дай нам только повод,

Начинаем в тот же миг роптать.

Потому система смотрит «в оба»,

Чтоб народу воли не давать.

Думать наперёд ей не присуще,

Но в момент критический всегда

Вывеску меняет, но не сущность,

Вот в чём весь феномен, господа.

Можно много лет искать причину

И не докопаться до корней,

Почему по вкусу мертвечина,

А живая пища не по ней?

Можно головою биться в стену,

Выть, орать, систему понося.

Только вот беда, саму систему

Изменить практически нельзя.