 |
          |
|
 | ||
Юмористические диалоги |
 Перитонит
– Ну, как себя чувствуем, больной? – Да вроде ничего, доктор, вот только… – Что там ничего – хорошо! Шов чистенький, температура нормальная. Операция-то пустяковая, подумаешь, язва. Уже и на поправочку идём! – Так-то оно так, доктор. Вот только ощущаю какую-то тяжесть в боку, а ещё мне кажется, что у меня что-то внутри тикает. – Как это? – Ну, когда шумно в палате, не слышно. А когда все спят, слышу – тикает. – Да ну, бросьте! Это вы биение сердце за тиканье принимаете… Ну, давайте, я вас для вашего же успокоения послушаю. Хм. А ведь верно – что-то там не то. Ну-ка, на рентген больного… – Так, сестра, давайте сюда снимок. Какой-то он нечёткий. Хотя… Ну-ка, ну-ка. Да вот же они, мои часы! Я ими очень дорожу, они мне от отца достались, а ему их дед оставил. Как же они попали в брюшную полость этого придур… этого больного? – Артур Генрихович, вы ведь сами жаловались, что браслет на ваших часах от старости постоянно расстёгивается. – Да, да… Я их, видимо, забыл снять на время операции, вот они и того. Так, готовьте больного к операции. – А как ему объяснить? – Ну, что-нибудь придумайте. На то вы и старшая операционная сестра.
– Миленький, у меня для вас не совсем хорошая новость. – Что такое? – У вас начался перитонит. А то, что вы принимаете за тиканье – это пульсация крови в воспалённом участке организма. – И что, я умру? – Да ну, что вы! Вскроем вам ещё раз брюшную полость, почистим, промоем, заштопаем. Как новенький будете! Ничего не пить, не есть. С утра – на операцию! Понятно? – Да уж, не тупой.
– Ну, что я говорил? Вот они, родимые! Вечные, я бы сказал, часы. В такой среде – и продолжают работать. Вот мастера раньше были, а? Ну, всё, шьём… Так, это у кого телефон звонит? Сколько раз говорил – на время операции отключать. – Артур Генрихович, это не у нас! – А тогда у кого? – Похоже, у него. – У кого? У этого? Не может быть! Хотя… Блин, точно! За печень завалился. Это чей телефон, придурки!!! А я сейчас сам узнаю. Алло, слушаю! Игоря Викторовича? Ага, вот чей это мобильник! Нет, это я не вам. Нет его, он в отпуске, позавчера вот проводили. Как проводили? Хорошо проводили! А, так вы его ждёте в гости? Ну, не знаю, где он. Ждите, может, объявится. До свидания!.. Ну всё, шьём, и потом все ко мне – на разбор полётов – А вы зачем сюда, Аркадия Леопольдовна? Чего вам в операционной надо? Сегодня же не ваша смена? – Да я, Артур Генрихович, так, на минутку. Девочки, никто не видел перстенёк, с зелёным камушком такой? Когда Игоря провожали, ещё был. А потом, после той экстренной операции, как провалился куда… – А ну всем к больному! Добавьте наркоза – вскрываем его снова! А если ещё кто-то хотя бы раз только пикнет про чаепитие на рабочем месте, независимо от повода – я сам вскрою того придурка вот этим вот ланцетом. Без наркоза!
Утро в гареме
– Хабиба! – Я, мой господин! – Фатима! – Да, мой повелитель! – Зухра! – Я здесь, свет моих очей! – Гюльчатай! … – Гюльчатай! … – Гюльчатай, зараза!!! – Её нет, о муж наш! Но скоро будет. – А что вы такие все надутые? Как неродные прямо! Говори, моя старшая жена Хабиба! Нет, сначала вели принести мне щербета*. Только холодненького!.. Ах, хорошо! Рахмат* тебе, Фатима! Ну, так что ты хотела мне сказать, Хабиба? – Ты, наверное, забыл, мой повелитель. Но вчера, когда ты приполз из дукана*, куда ты уходил попить кофе, ты был как тюфяк*, прости меня, Господи! – Да как ты смеешь! – Хабиба правду говорит, о наш общий супруг! – А тебя, Зухра, никто не спрашивает! Ладно, продолжай, старшая жена! И прошу тебя, поаккуратнее с выражениями. Какой пример ты подаёшь своим младшим коллегам? – Якши, мой господин! Скажем так – ты был не в своей пиале*. И сообщил нам, что хочешь поменять нас на другой гарем! – Так, что-то припоминаю… Ну-ка, Зухра, дай-ка я ещё отхлебну щербета… Фу ты, уже тёплый! А покрепче у нас там ничего нет? – В нашем сарае* сейчас ничего крепче зелёного чая нет. Ты вчера всё выпил, о пьянейший муж наш! Даже двухнедельный прокисший кумыс! Алкач*! – Нет, это никуда не годится! Ты наказана, Хабиба – три месяца без этого, как его… без интима! – Четыре. – Что – четыре? – Уже четыре луны*, как того, о чём ты говоришь, не было с тобой не только у меня, но и у остальных жён! – Да? Странно, а с кем же это я вчера… Ну ладно, не будем об этом. – Нет, почему же, о неверный наш муж! Мы все хотим услышать, на кого ты нас хочешь променять! – Все? А где Гюльчатай? У вас нет кворума, о несчастные женоподобные созданья! – Гюльчатай сейчас придёт. – А где она? – Да за бузой* она ушла, в дукан! Ты ещё с вечера ей наказал, как самой любимой жене. – Ну, это другое дело. Ладно, Зухра, продолжай. – Так на кого ты там польстился? На гарем кривого Махмуда? Или на жён Абдурахмана? А может быть, супруги Рашида тебя сбили с толку? – Да что вы, о занозы сердца моего! Мне и вас за глаза хватает! Вы, наверное, вчера меня просто не так поняли! Я, наверное, про это… про гараж говорил, вот! Старый у меня гараж, да и тесный. Надо бы на десять машин, а мой вмещает всего пять. Вот надо бы его поменять на более просторный. А вам, о ревнивицы мои, послышалось, что я говорю про какой-то другой гарем, тогда как я говорил про гараж, хе-хе! – Поклянись! – Да чтобы мне ещё раз жениться! Да чтобы все мои любимые тёщи разом приехали в гости! Да чтобы в нашем дукане закончилась буза! Да чтобы… – Ладно тебе, господинка наш, ладно, верим. Но в последний раз, слышишь? А то мы сами скажем тебе хором: талак!* И это уже ни с каким гаражом не спутаешь! – Да слышу, слышу! Но где же мой утренний бальзам? Где шляется эта несносная Гюльчатай? Гюльчатай! Гюльчатай, зараза!!!
Примечания: Гарем – коллектив из нескольких жён. Щербет – безалкогольный восточный напиток. Рахмат – типа «спасибо». Дукан – восточная забегаловка. Тюфяк – бесформенный матрац. Сарай – по-ихнему дворец. Алкач – международное определение пьющего человека. Луна – не то, что вы подумали. Это календарный месяц. Пиала – чашка такая. Сойдёт и за тарелку. Буза – слабый алкогольный напиток, которым можно неслабо надраться. Талак – мечта всякого невосточного женатика. Арабу, например, достаточно трижды прокричать «Талак!», и он в разводе.
Суббота
– Кисонька, ты чего это лежишь? Мы что, ужинать не будем? – Милый, извини, у меня голова очень болит. – Как это голова болит? Сегодня же суббота! – Ну и что? – Как это «ну и что»? Мы же с тобой по субботам, того… этого. – Извини, забыла. Вот полежу пару часиков, может, пройдёт. – Лежи, дорогая, хоть два, хоть три часа. А я пока сам ужин приготовлю. – Что бы я без тебя делала! Там в морозильнике есть пакет с замороженным фаршем… – Сейчас поищу… Вот это? – Нет, это не фарш. Это печень. – Пойду ещё пошарю… А это вот не фарш, случайно? – Случайно не фарш. Это просто мясо. Подожди, сейчас я поднимусь и сама его тебе найду… На вот, занимайся, а я пойду, прилягу. – Птичка моя, но он же как камень. Это же он до следующей субботы будет оттаивать! – Положи в микроволновку, буквально на полминутки… Хотя, подожди. Боюсь, ты его сваришь. Сейчас встану и сама оттаю… Всё, готово. Пойду прилягу. – Конечно, ложись. Сегодня же суббота. Тебе надо быть в форме. А я сейчас быстренько наваляю… этих… как их… котлеток… Слушай, а они почему-то не получаются, разваливаются и к рукам липнут… – Ты яйцо туда положил? – А, вон оно что! Ну, положил. И сколько оно здесь должно полежать? – О боже! Подожди, я иду к тебе… Вот так вот это делается и вот так. Запомнил? – Да что тут запоминать? А ты иди, приляг. Я тебя позову, когда будет готово. Отдыхай, рыбонька, готовься вкусно поужинать, при свечах. Сегодня же у нас суббота! – Да помню, помню! Жарь давай свои котлеты. – Так, а на чём: на растительном или сливочном масле? А может, на сале? – На моих слезах! Ты дашь мне сегодня отдохнуть? – Успокойся, сердынько моё! Я решил пожарить наши котлетки сразу на всём. Вкус должен быть – обалдеешь! Вот, пусть жарятся, а я пока телевизор посмотрю. – Какой телевизор, придурок? Они же у тебя уже горят! – А я думаю, чем это так не очень вкусно у нас на кухне запахло… Ой, как у меня голова разболелась! – Иди приляг. Сама ужин приготовлю! Из тебя кулинар, как из самовара круизный лайнер. – Действительно, ласточка, лучше я прилягу. Тем более что большую часть работы я уже сделал. А мне надо отдохнуть. Сегодня же у нас суббота, мне надо быть в форме!..
Повестка
– Кто там? – Откройте, мы из военкомата! – С каким ещё автоматом? – Да не с автоматом мы, не с а-вто-ма-том! – А, так вы с матом? Нет, не пустим, у нас матом не ругаются! – Да кто ругается? Никто не ругается! Откройте, мы из военного комиссариата! – Откуда, откуда? – Да из военкомата же! – А, из военкома-а-та! Так бы и говорили. А что вам нужно? – Да не что, а кто. Куфайкин И.С. здесь проживает? – Ну, здесь. – Так откройте, мы к нему. – Зачем это? – Так ему повестка! – Какая ещё поездка? – Да не поездка, а повестка! Хотя правильно: сначала повестка, потом поездка. – Какая еще поездка? – Ну, в армию же. – Не, никуда он не поедет. – Как это не поедет? Все поедут, а Куфайкин И.С. не поедет? – Таки не поедет! – Это почему? – А нет его дома! – А где он? – А за хлебом пошёл! – А когда будет? – Через неделю. – Точно через неделю? – Точно, точно! – Ну, ладно, мы придём через неделю. Прошла неделя. Снова: – Кто там? – Мы из военкомата, откройте! – А, проходите, проходите, гости дорогие! – Спасибо! А что вы это нам с порога водку предлагаете? – А выпейте за здоровье нашего дорогого внука, сына и брата Куфайкина Ибрагима Соломоновича! – Нет, мы на службе! Вот вам повестка, уважаемый Иб… Ибрагим Соломонович. – Оставьте себе, товарищ прапорщик! А вот вам мой паспорт. – Зачем? У нас в военкомате сдадите. А пока распишитесь в получении повестки. – Нет уж. Сначала вы посмотрите в паспорт! – Ну, и что там? – Да вы на дату моего рождения смотрите. – Да чего мне смотреть? Я и так знаю, что тебе пока двадцать шесть лет. Ещё не поздно долг Родине отдать! – Да нет, товарищ прапорщик, вы число и месяц рождения видите? – Ну и что? – А то, что это вчера мне было двадцать шесть лет. А сегодня с утра мне – уже двадцать семь! Да вы выпейте, выпейте, не стесняйтесь. – Ну, тогда с днём рождения тебя, падла!
Погашение кредита
– Это улица Затонская, дом двадцать? – Ну. – А вы – Тарелко Василий Ефремович, проживающий по этому адресу? – Он самый. – Боже, что за хибара! И что это у вас на диване валяется? – Да уж, не хоромы. А на диване мой родственник. Больной он. А вы кто, чего надо? – Мы – судебные исполнители. Вы собираетесь выплачивать кредит, гражданин Тарелко? – Ну, как… Конечно… Как-нибудь, когда деньги будут. – Нет, нас такая формулировка не устраивает. У нас на руках исполнительный лист. И мы вынуждены описать ваше имущество, гражданин Тарелко. – Ну, описывайте, раз так. Вам ручку дать, или у вас своя есть? – Своя. Так, пишем… Господи, что же нам описать-то? – Ну, телевизор вот. Правда, он не работает уже шесть лет. Или вон холодильник пишите. – Так, пишем холодильник… Ой, а что это такое? Что это за деревянные полки в нём? – А, да, совсем забыл! Холодильник тоже сломался, ещё в позапрошлом годе. Шкаф из него я сделал, чтобы даром не стоял. – Но что-то же мы должны у вас описать и забрать в счёт погашения кредита! Иначе нас уволят. – Ладно, так уж и быть. Возьмите вот зонтик. Почти новый. – Да ну вас, гражданин, Тарелко, с вашим зонтиком! Хотя нет, давайте его сюда. И ещё вот эту табуреточку прихватим, она вроде не шатается. Не возвращаться же с пустыми руками. Ну что ж, пошли отсюда, коллеги. И чем только банк думает, когда кредиты вот таким… кгм… несостоятельным гражданам даёт! – До свиданья!.. Ну, всё, они ушли. Вставай, Петрович. Спасибо тебе, выручил. Вот тебе три сотни, как и обещал. Подлечись! Да смотри, в запой опять не уйди, вдруг меня опять предупредят, что приставы должны пожаловать. Понял? Ну ладно, я пошёл домой. – Постой, Василий Ефремович! А кто мне за зонтик и за табуретку заплатит? Совсем новые были. И почему это я своим имуществом за твой кредит расплачиваться буду? – Ладно, на тебе ещё пару сотен, жлоб! Ну, сейчас-то ты уж точно запьёшь. Смотри у меня! – Да ладно тебе, соседушка! Они теперь не скоро сюда придут. Да, гражданин Тарелко, ты номер-то своего особняка с моей халупы не забудь снять, а мой вернуть на место!
Бешбармак с пампушками
– Алло, здравствуйте! Это служба досуга. Хотите поговорить с девушкой? – Да какая еще, на фиг, девушка? Некогда мне – бешбармак варю. Надо уже сочни в бульон опускать. Всё, пока! – Извините, это служба досуга. Это я вам только что звонила? – Ну, чего надо? Не хочу я говорить ни с какой девушкой. У меня уже сочни довариваются. Сейчас и туздук подойдёт… А запах, запах! Я обалдеваю! Всё, не мешайте мне! – Аллё, извините, это снова я, девушка из службы досуга! Повторите ещё раз, пожалуйста, что вы там такое варите? – Ну, бешбармак. – Как интересно! А я вот этот баш… бешбармак ещё не варила никогда. Это, кстати, чьё блюдо? Кто его придумал? – Постой, как тебя там… – Анжелика! А вас как зовут, молодой человек? – Петро я. Постой, Анжелика, сейчас я туздук сниму, а то лук разварится… – Лук разварится… Как интересно! – Так вот, Анжелика, у меня в корешах есть и башкиры, и татары, и казахи. И все они говорят, что это их национальное блюдо. Я и не спорю. Главное, что они меня научили, как его готовить. Очень просто и очень вкусно. А я их научил варить настоящий украинский борщ, с пампушками! – Петро, а если не секрет, кому вы варите ваш этот бешбармак? – Та кому – себе ж! – А где же ваша жена? – Объелась пампушек… В разводе я! – Как интересно! А вы не могли бы, Петро, и меня научить варить бешбармак? – Что, вот так по телефону? – Нет, по телефону не надо. Он мне так надоел сегодня! А вы знаете, у меня как раз смена кончается… – Так тебя ж, поди, муж дома ждёт? – А мой муж объелся груш! – Вон оно как! Ну, тогда подъезжай, Анжелка! Диктую адрес. Да, прикупи-ка сметаны. Я тебя и борщ варить научу. С пампушками!
Четвёртый муж
– Встаньте, подсудимая! Расскажите, как всё было. – Да как? Я иду к дому, и он за мной. Я в подъезд, и он туда же. – Дальше. – Я в лифт – и этот следом! Ну, ясно же – маньяк! У них у всех сейчас весеннее обострение. – Почему вы так решили? – Так всю же дорогу молчал и даже в мою сторону не смотрел. – Ну и что? – Чего «ну и что»? Ясно же, что он маскировался, боялся раньше времени выдать своё преступное намерение. – Ну, допустим. Дальше! – А когда он спросил: «Вам на какой этаж?», я поняла: хочет выведать адрес, где я живу, чтобы ворваться в мою квартиру и надругаться надо мной. – И?.. – Но я раньше это сделала! Так сказать, предприняла превентивную меру. – Как, прямо в лифте? – Ну да. Не вести же этого задохлика домой. – Действительно. Вот справка, которая свидетельствует, что гражданин Захаркин Н.С., как бы это помягче сказать… Одним словом, он был на тот момент импотентом. – Ха, гражданин судья! Вы ещё меня не знаете. Все три моих прежних мужа – вечная им память! – говорили, что я заставлю и мёртвого шевелиться. Вот и этот… Немного пошевелился. Да мне сейчас много-то и не надо. – А вы знаете, что тем самым нанесли пострадавшему и моральный, и физический урон? И вам грозит реальный срок? – Гражданин судья, ну как же так, я же женщина слабая, беззащитная, а этот крадётся следом, сопит и молчит, фиг знает, чего про меня думает. Ну я и… – Подождите, обвиняемая! У вас есть шанс избежать наказания. – Это как? – Пострадавшая сторона изъявила желание пойти с вами на примирение. Но при одном условии. – Да хоть два! Чего он хочет? – Чтобы вы вышли за него замуж! – И на кой он мне? Сами же зачитали справку, что Захаркин этот импотент. – Вы невнимательно слушали, подозреваемая. Я сказала, что он такой был до встречи с вами. А вот другая справка, свидетельствующая, что у Захаркина Н.С…Угу, угу… Ну, в общем, у него после того случая в лифте всё нормально. И он очень хотел бы остаток своих дней провести с вами! Как, согласны, свидетельница? – Остаток дней? Ну, это я ему обещаю! – Тогда вы свободны! – Захаркин, милый мой, ты где? Ну, чего ты в угол забился! Уж не передумал ли? Пошли скорее домой, мой четвёртый муж!
Факир-макир
– Дядя Карим, ты чего такой взъерошенный? – Э-э, балам, вот сижу, полисыя жду. – Зачем, кто её вызвал? – Я и вызвал. – А что случилось-то? – Что-что… Пошёл на смена, забыл пропуска. Возвращаюсь, стукаю в дверь. А мине не открывают. – Может, тётя Фарида куда вышла? – Куда? Нощь ведь. Я опять стукаю. Наконец открывает мне моя Фарида, моя жаным. И какой-то она шибко ласковый. Как будто я полушка принёс. – Так у тебя получка неделю назад была, дядя Карим. Мы ещё с тобой на неё пива попили. – Вот-вот! Э-э, думаю, жаным, меня на мягкий хлеб не проведёшь! Кино смотрю, этот, как его, анекдоты слушаю. Я в шипонер. А там – сидит! Голый, слушай, ножки крендель сделал и шалма на голова! – Ух ты! Мулла, что ли? – Тьфу на тебя, Петька! Этот шалма на его голова был мой шарф! Ага, думаю, вор, мой вещь хотел украсть! Жена пугал, вон сама не свой к свой мама убежал! Сейчас, говорю, сволишь, я тебе секир-башка сделаю, обрезание ясым! Я его поймал за этот… – Прямо за?!. – Ещё раз тьфу на тебя! За рука! Тащу его как баран из сарай и кричу: «Ты кто, зачем на мой шкаф поселился?». А он мне: «Я йог, йог!». Слышишь, брат Петька, на глаза мне врёт, говорит, «йок» его тут. Как же йок, когда бар? – Хе-хе, дядя Карим, йог – это вроде факира! – Ну да, он потом так и сказал, что он – факир-макир, мой жена лешит. Это без штана лешит?! Я хватаю его за горла, а он кришит: «Уйди, я в астрале!» Я понюхал – тошно! И в шкафа, и на пол! Чушка какой-то, а не факир! – Ой, не могу! Дядя Карим, в астрале – это когда душа из человека выходит… – Она у этот факир-макир и вышла. Он лежит на свой… асрал, весь сасык… вонюший, и ещё издевается: я, говорит, не рваный… – В нирване! – Был не рваный, Петька, был! А теперь вот сижу, полисыя жду. Сам вызвал! Тюрма теперь буду жить. – Погоди, дядя Карим! Вон, смотри, это не твой факир, босиком и в одних трусах побежал? Ату его, ату! – Он, сволишь! Сейчас догоню, дорву ему всё, что осталось, чтобы совсем йок стал! Тюрма буду жить! Я такой шеловек! – Да ну его, дядя Карим! Пошли ко мне лучше пиво пить, у меня получка была! – Полушка? Это, балам, хорошо! Но как меня потом моя Фатима, моя жаным, меня найдёт? – Найдёт, дядя Карим, не сомневайся! Бабы – они всегда и везде, всё и всех находят! Хоть русские, хоть татарские, хоть каковские! – Правильные твои слова, иптяш Петька! Ну, тогда пошли к тебе пиво пить!
Интервью
– Мальчик, это правду про тебя говорят, что ты нашёл кошелёк с тысячью долларов и вернул их хозяину? – Да, так и было! – Можно, я у тебя возьму интервью? И сфотографирую? – Можно! Как мне лучше встать? Давайте в профиль сфоткайте, может, хотя бы мой профиль Юльке из шестого «б» понравится. Да, а вы из какой газеты? – «Городская хроника». – Жаль, Юлька, кажется, эту газету не читает. А вы в Интернет не выкладываете свои номера? – Выкладываем, мальчик, выкладываем. А ты давай выкладывай, что это за номер ты сам-то отколол? – В смысле? – Ну, тебе что, та тысяча долларов самому бы не пригодилась? Потратил бы их на себя, никто бы ничего не узнал. – Не, я не так воспитан. Поэтому, как только увидел, что в кошельке, кроме налички, есть ещё и визитная карточка хозяина, сразу же решил вернуть ему его потерю. – Молодец! А кто хозяин-то кошелька? Кому так крупно повезло? – Барбарисов Олег Борисович. – Как? Сам Барбарисов? Ну и чудак ты, мальчик, прости, господи! Да у этого Барбарисова денег – как грязи! И ты взял и вернул ему эту несчастную тысячу долларов? – Да, вернул! И ещё бы раз вернул! И если десять бы раз нашёл кошелёк, десять раз бы вернул его! – Какой бескорыстный мальчик! Ну, давай, называй свою фамилию, и заметка о тебе пойдёт в завтрашний номер. – Пишите: Борис Барбарисов. А можно, вы меня ещё на скейте сфотографируете? В полёте? Пусть Юлька увидит! – Постой, постой. А кем тебе приходится Олег Борисович? – Да дедушка же! – Вот оно что! Ну, тогда всё понятно! Я бы тоже отдала дедушке кошелёк. За бесплатно. Ну, давай вставай на скейт, герой! – Ну, почему за бесплатно? Дед мне отвалил две тысячи долларов! – Ух ты! А за что? – А в кошельке были ещё фотографии! – Что за фотографии? – Не скажу! Но если бы их увидела бабушка, она бы тут же сделала себя вдовой! Ну, давайте, фотографируйте меня! А я потом Юльке ссылку на ваш сайт вышлю. Пусть, увидит, кому она, дура, отказывает! – Что, что? – Да не даёт она мне контрольные списывать!
«Заберите меня, а?»
– Полицию вызывали? – Да, вызывали, вызывали! Сколько вас можно ждать? – Так пробки же! Ну, и что у вас тут случилось? – Заберите вот этого изверга, этого уголовника! – Это кого? – Ну вот его же, мужа моего! – Извините, гражданочка, но я что-то не вижу повода, видимых причин, чтобы забрать этого гражданина. У вас дома тихо, идеальный, порядок, следов дебоша нет. А муж ваш сидит себе, чай пьёт. – Тьфу! Это я не сяй пью, это я рот полоссю. Нет узь, заберите меня. Где васи эти, как их, оковы? Заковывайте и забирайте меня! – Не оковы, а наручники. За что вас забирать-то? – Так он вам и скажет, зверь! Это я знаю, за что его надо забрать. А ты, животное, не радуйся, мне решать, забирать тебя или нет. – Всё, у меня кончается терпение! Говорите чётко, гражданка, за что мне забирать вашего мужа? – Он руку на меня поднял! – Где, покажите? – Что показать? – Ну, следы подъёма его руки на вас? – Так вы будет меня забирать, товарисс лейтенант, или нет? Я вон узе и узелок собрал. Пойдёмте, где вася арестантская масина? – А ну сидеть! Не слушайте его, товарищ мили… полиционер! Ишь, обрадовался! – Так, гражданин, может, вы мне объясните, что у вас тут произошло? – Да стё – присёл я с работы, а она постелила на пол новый ковёр… – Ну и что? – А я несяянно наступил… туфлём… Совсем на краесек. – Так, дальше? – А стё дальсе? Она как даст мне с правой, у меня зюб и вылетел. Она хотела иссё и с левой прилозиться. Да я вовремя руку поднял, закрылся. Заберите меня, а? У меня зубёв не так узь и много осталось… – А, вон оно что! С удовольствием! Берите, ребята этого хулигана. Пусть хоть у нас суток пятнадцать отдохнёт…
Анна на рельсах
– Ну и чего ты тут разлеглась, как барыня? – Уйдите, сударыня, прошу вас, не мешайте мне! – Как же это я уйду, коли это мой участок, и я его должна осмотреть. – Мне до вас нет дела, проходите дальше. – Зато мне есть. Здесь не должны находиться посторонние предметы. А тем более тела! – О боже! Тело, тело… Да, скоро здесь будет обезображенное тело. – Так ты ещё кого-то ждёшь? Бомжа какого безобразного, что ли? А с виду вроде ничего женщина, трезвая, и вон как прилично одета. Правда, старомодно как-то. Шляпку-то где покупала? – Не помню. Ах, да, мне её пошили… – Ишь ты! Ну, вставай давай. Ещё простынешь, по женской-то части. Мучениев потом не оберёшься. Да и супруг будет недоволен. Кто у нас муж-то? – Он очень богатый, известный человек. Хотя, судя по вашей странной одежде, вы не из нашего круга и, скорее всего, не знаете моего супруга. – А, так он у тебя из этих, как их там, из олиграхов, что ли? Развелось их нынче, разве всех упомнишь. – Нет, он не граф. Он князь. А я люблю другого. И в этом моё несчастье! Скажите мне, сударыня, когда же будет скорый поезд? – Граф, князь… Да, нонче какое хошь звание купить можно. Так это, выходит, ты из-за каких-то двоих козлов с дутыми званиями лежишь тут, на рельсах? Под дождём? И скорого ждёшь? Так я тебе скажу, что скорые здесь не ходят. – Как это не ходят? Всегда ходили, а теперь – нет? – Ты не на ту ветку легла, девонька! Здесь только грузовые шлёндают. И то в час по чайной ложке. Кризис же, мать его… Ну, вставай, вставай, когда ещё состав пройдёт… Может, только под утро. Да такой грязный, вонючий! – Какой же такой? – Да цистерны с нефтепродуктами! И вот представь: пройдёт он, а ты останешься тут лежать – чёрная, липкая, вся в солярке и бензине, мазуте! Бр-р-р! Да на тебя никто и посмотреть не захочет. Ни первый твой козёл, ни второй, ни вообще какие другие. – О боже! Нет, такого конца мне не надо! – И правильно, девонька! Время придёт, и достойный конец тебя сам найдёт. Вставай, пошли ко мне в дежурку. Чаю попьём, по душам поговорим. Ты мне про своих козлов подробнее расскажешь, я тебе – про своих! Ну, пошли, милая. Да шляпку, шляпку подними!
Скромный герой
– Мужчина, а я вас узнала! – Вы? Меня? – Да, да! И я вас давно ищу! – Ищете? Это был не я. – Да нет же, это были вы! – С чего вы решили, что это был я? – Я вас хорошо запомнила! И потому именно вас искала. – Да не за что меня искать. Не! За! Что! – Да как же не за что, как не за что? – Ну, а за что, за что? – Да как же, это было на прошлой неделе… – Ну? – Вот на этой же остановке… – Ну? – Я стала выходить из автобуса, и вдруг чувствую… – Нет, это был не я. Говорят вам – не я! – Да подождите вы! Вдруг чувствую – споткнулась и выпадаю из автобуса. Прямо на асфальт! – Да что вы?! – И точно бы упала, если бы не вы. – Как это? – Ну, вы что, забыли? Вы же успели ухватить меня за карман моего пальто… – Да за какой ещё там карман, что вы! – Да за мой, мой карман! И вот благодаря вашей крепкой мужской руке и прочности моего кармана я не упала, а благополучно спустилась на свою остановку. – А, ну тогда это был я! На моём месте так поступил бы каждый мужчина! – Это точно! Если бы не вы, я бы наверняка упала и расшиблась. Так что спасибо вам, мой неизвестный скромный герой! – Да не за что! На моём месте каждый бы… – Правда, при этом у меня пропал кошелёк… – Кошелёк? Какой ещё кошелёк? Не знаю никакого кошелька! И вас не знаю, женщина, и не хочу знать! Вот пристала! – Да бог с ним, с кошельком, наверное, выронила где-то… – Это запросто! – Там и было-то всего сто рублей. – Вот именно! – Так что спасибо вам ещё раз! – Да не за что! Ну, я пошёл? Мне ещё работать надо, что-то заболтались мы тут с вами. А то я так сегодня ничего и не заработаю. – Ох, совсем забыла: а как хоть вас звать? – Не надо меня звать! Я сам прихожу, когда надо…
Прошлый век
– …А теперь послушаем, как у нас зимует Холодрыгинск. Докладывай, Афонькин… Афонькин! – Аюшки? – Баюшки! Ты что там, спишь, Афонькин? – Никак нет, товарищ губернатор! – Ну так доложи, как у тебя с отоплением. – Хорошо! Нынче купил пару японских обогревателей. Теперь не нарадуюсь, ещё вчера все форточки были настежь. И дома, и в кабинете… – Я рад за тебя, Афонькин. А как у остальных горожан? Что там у тебя с котельными? Хватило денег на их ремонт? – Да ну их, эти котельные! Это же прошлый век. Латаешь их, латаешь… Я и горожанам посоветовал купить японские обогреватели… – Ну и что? – Говорят, на японские у них денег нет. Понабирали наших, отечественных, а у кого и на них денег нет, «козлов» понаставили… Козлы! – Ну и что? – Так это же прошлый век! Они же жрут электричество как ненормальные. Ну и как включили всё это дело разом, все подстанции и сгорели. – И что теперь? – Да как обычно: ни тепла, ни света. Но это ненадолго! – Ты уверен, Афонькин? Или мне ЧС у вас для МЧС объявить? – Не надо ЧС! Сами справимся. – Как? Доложи… – Я объявил конкурс среди горожан под девизом: «Нам зима не страшна. Пошлём её на!..» – Ишь ты! А в чём смысл конкурса? – Кто предложит лучший способ перезимовать без тепла и света, того отправим куда-нибудь греться… – Ну-ка, ну-ка, любопытно было бы узнать. – Пока предложений не поступало… Хотя нет, вон, вижу из окна, приближается большая группа горожан. О, и транспаранты несут! С одним предложением… – Каким? – Прямо не знаю, читать или нет. Это же прошлый век какой-то! – А ты прочитай, Афонькин, а мы послушаем! – Ну, там написано: «Мэра на нары, а нас – на Канары!» – Ну, вижу, что без МЧС нам тут не разобраться. А ты, Афонькин, точно готовься на нары. Хоть это и прошлый век, но лучшего способа перевоспитать таких как ты ещё никто не придумал!
Снежинка
– Па, а я хочу в этот Новый год быть Снежинкой. – Снежинкой? Хм, Снежинкой… Доча, да это же очень примитивный, массовый костюм. Вон их сколько всегда крутится вокруг ёлки. А ты же у нас не как все. Ты же моя кровиночка, доча самого Григория Кошеленко! Ты не должна быть как все! – Нет, хочу быть как все! – А мама что говорит? – Она говорит так же, как и ты! А я хочу быть Снежинкой! Снежинкой! Сне-жин-кой!!! – Ну ладно, Юленька, ладно! Позови сюда нашу портниху и погуляй пока.
– Слушаю вас, Григорий Маркович. – Вы какой там нынче шьёте костюм на ёлку моей дочурке? – Ну, мы с вашей супругой перебрали много различных вариантов, и остановились на Бегемотике… Маленьком такой Бегемотике. – Всё, никаких бегемотиков! Ребёнок хочет быть Снежинкой! – Но… – Я сказал – Снежинкой! – Хорошо, хорошо, Григорий Маркович! Я вас поняла. Снежинка так Снежинка! Только… – Ну, что ещё? – Только Юленька будет самой большой Снежинкой! Я бы сказала, что это будет Сугробик. Но очень маленький Сугробик. – Ну, а я что говорил? Не может быть моя доча как все! Сугробик так Сугробик! Шейте!
Припухлость
– Ну-с, на что жалуемся, папаша? – Да всё болит, сынок! – Так уж и всё? В твоём возрасте, дедуля, уже можно и не обращать внимания на самочувствие, хе-хе! – Да ты бы осмотрел меня все же, доктор, раз уж я пришёл. – Ну, хорошо, ложись на кушетку, дедуля. Да нет, рубашку оставь, и штаны не надо приспускать, я тебя и так простучу… Так, тут болит? А тут? Тут беспокоит? – Ага, и тут болит, и там… И здесь беспокоит. – Ну, это нормально. Так и должно быть, в твоём-то возрасте. Я бы сказал, всё нормально… Хотя нет. Вот тут какая-то припухлость, в районе пояса. Давно это? – Это? Да всегда, доктор. Это мой кошелёк. – Давайте-ка, сударь, я вас на всякий случай всё же более внимательно осмотрю. Очень меня взволновала эта припухлость. Нуте-с, снимем-ка рубашечку и снова ляжем на спинку… Надо же, я так и думал! Дело серьёзное, уважаемый! Будем ликвидировать вашу припухлость…
На живца
– Мужчина, вы такой с виду крепкий. – Да есть маленько! – Можно вас на минуту? – Ну. – А если на пару минут? – Можно. – Хотя, что там, на пару. А на пять минут слабо? – Ого! Да хоть на десять! Я ещё ничего вроде. – А на полчаса? – Хм! Ну, можно попробовать. – Тогда допивайте своё пиво и пошли. – Куда? – Да тут недалеко, за углом. Как вас, кстати, зовут? – Груздев. Иван Груздев. – Вот и славно, Груздев, мы уже пришли. – Ты куда меня привела? – Вот вам, ребята, новый помощник! Здоровый, не слабее загудевшего Петровича. Вы с ним этот грузовик за полчаса и разгрузите! – Не, мы так не договаривались. Я пошёл! – Куда ты пошёл? Сам согласился на полчаса, а сам пошёл? Нет, мужик, раз уж назвался Груздевым, полезай-ка в кузов – будешь мешки с цементом моим грузчикам подавать. Вы, ребятки, присматривайте за ним, чтобы не сбёг. А я пойду, может, ещё кого на живца словлю…
Консультация
– Доктор, это правда, что вы лучший психолог в нашем районе? – Можете не сомневаться. Ну, будем откровенны. Так что у вас за проблемы? – Да вот, не поверите, доктор, не могу замуж выйти. Никто не берёт. К вам вот посылают. На консультацию. Все говорят – дело во мне самой. – Не поверю! Вы такая красивая, молодая, глазки вон у вас какие… – Какие такие? – Ну, воодушевлённые как бы. Как бы живые такие глазки. – Нет уж, давайте-ка без «ну». Какие такие у меня глаза? Что вы мне тут не договариваете? – Да что вы, ничего я не недоговариваю! – Что значит: «Как бы живые такие глазки»? Уж не хотите ли вы сказать, что они у меня нахальные? – Да не то что бы. Скорее – дерзкие! – А-а, так вы решили оскорбить меня? – Да с чего вы это взяли? – Вы только что назвали мои глаза мерзкими. – О, так вам не я нужен, а врач-лор. Ухо-горло-нос который. У вас со слухом что-то. – Это у тебя сейчас что-то с ухом станет, козёл! – Я бы вас попросил… – Что, и ты туда же? Все вы только об одном и думаете! Попросил бы он… Так на же тебе, на, на, похотливое ты животное! – Ой, зачем же вы дерётесь туфлей! Ай, ухи, ухи! Алё, полиция?! Убивают!!! – Ладно, живи, пошла я… Ну и где тут замуж выйти? Когда кругом одни козлы. Даже среди психологов… Тьфу!
Художник: Владимир Любаров
|
||||||||||||||||||||||
|
СЕТЕВАЯ ВЕРСИЯ
/ АРХИВ НОМЕРОВ
/ АВТОРЫ
/ РУБРИКИ
/ ПЕЧАТНАЯ ВЕРСИЯ
/ О ЖУРНАЛЕ
/ КНИГИ
/ ПАРТНЁРЫ
/ АКТУАЛЬНО
/ КАРТА САЙТА
|
|
