«Бумага человеческая…» / Архив номеров / ВЕЛИКОРОССЪ

***

Сверни в проулок с основной

Дороги: тут дома красивы.

И тут таинственный покой

Куда приятней перспективы.

Затем зайди во двор, внутри

Какого тополя и липы.

Осенние всегда дворы

Чудесны – листья, будто лица.

Потом исчезни, растворясь

В себе, в гармонии созвучий –

Коль был поэтом, с небом связь

Познал ты – против тьмы паучьей.

***

Разбита капсула комфорта

Банальная, как дважды два.

Пейзаж стал формой натюрморта,

Покрылись плесенью слова.

Трагедии смердит дыханье.

Где ж благородство? И т. п.

А было: ритмы мирозданья

Ты слышал. Блазнилось тебе.

***

Пустые сумерки бахвальства,

Как темнота худой души.

А дальше подлость, как пространство,

Что тянет в тину, море лжи.

Был человек не плох, казалось,

Как провалился в эту тьму?

А восклицать – Какая жалость!

На ум ведь не придёт ему.

***

Громады Амьена и Шартра

Историей плотно полны.

У оной не сыщете шарма,

Конечно, и чувства вины.

…костёл есть в Калуге: игрушка

Изящная: сочный контраст.

– Ма, яблоки взяли? – И груши. –

Идущие мимо контакт

Свой с явью имеют… Мои же

Сравнения – только мои.

Равно ощущенья, и мысли

О смерти, о Боге-любви.

***

Утки стали называть себя

Лебедями, жирный главный

Селезень: его судьба

Быть великим.

Этот славный,

И стремительные есть.

Лебедь подлинный вернулся.

Заклюют, лелея спесь.

Поглядел. Не понял суть сей

Ситуации… Как так?

Просто лебедем хочу быть!

Крик тут подняли: Дурак!

Мы всю жизнь стезю такую

Пробивали для себя…

Ну а он… сюда явился?

Кто кричащим тут судья?

Лебедь крыльями раскрылся.

Место гадкого ему

Дали наглые утёнка.

Мир таков, он любит тьму,

Ненавидит всё, что тонко.

***

Дракон трёхглав, одна рогата…

Что померещится тебе?

Грехам в телесности – палата,

Они скандалят, и т. п.

Дракон и жаба входят в сделку.

Уже и борода седа.

И скоростью своею белку

Напомнят пегие года.

О, жаждал чистоты! Однако

Противоречит оной мир.

Так всё, в нём данное, двояко…

Хотелось чистоты, пойми…

***

Отмучился! Слыхал не раз,

А там какие будут муки?

И жизни сумрачен рассказ,

И с ней страшимся мы разлуки…

***

Зеркало в стенном шкафу

Отливает белизною.

В темноте в сию графу

Впишешь страх, и он волною

Выплеснется на тебя,

Плюс – с бессонницей союзен.

Тьму немного серебря

Круг луны довольно грузен.

Бумага человеческая

Бумага человеческая вся

Испещрена обильно письменами.

Тут горечь, как полынь, и как роса

Прозрачность. Только что поднять на знамя?

Отмучилась! О бабке говорит

Мать, мужа утешая. Сын услышит.

Подумает: речение, как риск:

Кто доказал наличье сладких вишен

На свете том? – неведомом, как встарь.

Надежда – ранний морок человека.

Надеялся ромейский государь

Процарствовать сиятельно полвека,

Да был отравлен: повар подмешал

По сговору в напиток дозу яда.

Порой черна бумага: как металл,

Из битвы взятый: из крутого ада.

Порой бела: что впишет, да и кто?

Не ясно… Поезда спешат на север.

На юг ужасно хочется. Итог?

Мечтал о розе, получаешь клевер.

Приноровиться к жизни тяжело.

Бумага человеческая сложно

Покрыта письменами – и назло

Наличью смерти – лучшим – в вечность вложена.