«Вновь мешает спать война…» / Архив номеров / ВЕЛИКОРОССЪ

***

Летний день к закату клонится,

Затихает всё вокруг.

Снова мучает бессонница,

Защемило сердце вдруг.

И выходят на околицу

Мать, подруга и жена.

Всё не могут успокоиться,

Вновь мешает спать война.

Пусть народная пословица

Говорит, что всё пройдёт.

Отболит и перебродится

И ко сроку заживёт.

Жизнь со временем устроится,

Вновь наступит тишь да гладь,

Не уходит наша троица,

Продолжает ждать и ждать.

Ночь короткая закончится,

Озарится всё вокруг.

В крайнем доме у околицы

Закричит к утру петух.

И поплачут и помолятся,

Так болят душа и плоть:

Помогай им Богородица,

Утешай их всех Господь.

***

Ещё не позабыты старты,

Как и предстартовые дни,

Но все твердят уже, что стар ты,

Приляг немного, отдохни.

Но не спеши под одеяло,

Поверь мне на слово, и впредь

Нам предстоит ещё немало

С тобою в жизни попотеть.

И пусть про равенство и братство

Давно забыли, но при всей

Своей живучести и рабство

Противно логике вещей.

То рабство, что сегодня встретить

В России можно каждый миг,

Где каждый не второй, так третий,

Холоп иль ярый крепостник.

***

Сидит партер, чуть не зевая.

Ну как тут, ключик подобрав,

Играть? И роль-то небольшая:

Лишь третий гриб, (второй состав).

Ну как зажечь, расшевелить их?

Ведь, вопреки худой молве,

В провинции такой же зритель,

Как и в пресыщенной Москве.

Под этой театральной крышей

Вся жизнь, артист, твоя, и в ней,

Как ты не раз уж верно слышал,

Нет незначительных ролей.

И в образ погрузившись разом,

(Вот где актёрская судьба!)

Готовя Гамлета к показу,

Играешь третьего гриба.

***

Всё меньше ярких впечатлений,

Одна нахрапистость и прыть,

И нет почти что тех мгновений,

Что хочется остановить.

Как доблестный слуга народа,

Так и заносчивый плейбой,

Достойный жизни и свободы,

Не рвутся ради них на бой.

Посеяв в душах наших хаос,

Вновь силы тьмы смогли пролезть

И в ширь и в глубь, и новый Фауст

Довольствуется тем, что есть.

Несчастный узколобый профи,

Мелькающий то здесь, то там,

И современный Мефистофель

За ним не ходит по пятам.

Зачем смущать кого-то? Пуще,

Зачем пугать их, аккурат

И так уверенно идущих

Давно прямой дорогой в ад?

***

Старик больной и тонущий

В пучине жизни, чей

Весь вид взывает к помощи

Прохожих, москвичей.

Помятый, неухоженный,

Больной седой старик.

Услышат ли прохожие

Души истошный крик?

Несчастного калеку

Заметят? Подадут?

Помогут человеку?

Поверят ли? Поймут?

И как такое зрелище,

Москва, твоим глазам,

Давно уже не верящим

И старческим слезам?

***

Мы твердим всё время: «Время».

Время мчится и не ждёт.

Время – деньги. (Коль ты в теме).

Ну а деньги любят счёт.

Время: годы, дни, минуты.

Время – целые века.

Время нравится кому-то,

Хоть не всем наверняка.

Время – стремя, время – бремя,

Время – лекарь и творец.

Время властно надо всеми.

Бац, и времени конец.

Твоему. А кто остался,

Знай, вовсю себе живёт,

Закружился в вихре вальса

И его не бережёт.

Счастье, смех, улыбки, песни,

Всё ты, время, унесло.

Время долга, время чести,

Время подвигов прошло.

Грустно, больно и обидно,

Но приходится признать

То, что ныне, как-то стыдно

Даже временем назвать.

Всё по нормам, всё по ГОСТам,

Ложь с утра и до утра.

Не безвременье, а просто

Беспросветная пора.

Наше время

Наше время вынесут за скобки,

Составляя летопись времён.

Будут подбирать формулировки,

Станут изучать со всех сторон.

Наше время высекут на камне,

И потомки будут лицезреть,

Что мы в нём творили вместе с вами,

Чтоб не повторять такого впредь.

Наше время, это, если вкратце

В нескольких словах о нём сказать,

Время ничему не удивляться,

Время никому не доверять.

Наше время тем страшней, что ближе,

Чем любое, к ядерной войне.

Наше время тем, кто в нём и выжил,

Будет сниться, как в кошмарном сне.

Но не ждите громких покаяний,

Наше время бойких на язык

Тех, кто до и после всех деяний

Каяться особо не привык.

Наше время выделят из прочих

В будущем, назвав со всех сторон

Самым омерзительным из прошлых,

Канувших в историю, времён.

***

В те времена, когда расчёты

И планы строились с умом.

Когда любимая работа

Являлась нужным всем трудом.

Когда трудящемуся люду,

А значит каждому из нас,

Жилось в стране своей повсюду

Намного легче, чем сейчас.

Когда, в ту нашу с вами бытность,

Народ мог дух перевести,

А ложь, стяжательство и скрытность

И алчность были не в чести.

И наше с вами поколенье,

С наивной верою в груди

Лишь в поступательность движенья

На историческом пути,

Не знало, что наступит время,

Когда, застигнутым врасплох,

Оно окажется в смятеньи

На переломе двух эпох.

***

Кто обречён был неизбежно

Попасть под жизни бурный шквал

Судьбой и временем. Кто прежде

Надежды светлые питал.

Кто был наивен и доверчив,

Не зарясь на чужой карман.

Кому поверить было легче

В мечту, чем в чей-нибудь обман.

Кто верил, что по всем законам

Не мог остаться не у дел,

Хоть был идейно не подкован

И политически незрел.

Не знал, что годы пронесутся,

И, как-то так, само собой,

Вдруг все законы обернутся

Своей обратной стороной.

И будут, хоть Москва большая,

Почти у каждого угла

Стоять юристы, предлагая

Отстаивать его права.

***

Бояре, ясно было чтоб

Кому-то, ели сладко, пили,

Крестили, просыпаясь, лоб

И бороды свои не брили.

И повторяли люди встарь

Веками: дома, на базаре,

Одно и то же: «Добрый царь,

Да злые у него бояре».

Прилюдно, боже упаси,

Но и народ и толстосумы

В душе ругали на Руси

Решения боярской Думы.

Неистово и горячо,

Лелея смутные надежды,

Не зря Отрепьев, Пугачёв

Рядились в царские одежды.

Кого-кого, царей живых,

Мы знаем, на Руси любили,

А убиенных в ранг святых

Весьма поспешно возводили.

В них вечно силясь отыскать

Земное Бога отраженье,

Что точно уж нельзя сказать

Об их боярском окруженьи.

Давно развеян царский миф.

Европа им переболела,

Где власть царёву упразднив,

Где ограничив до предела.

Америка и прочий люд....

И лишь у нас бушуют страсти,

И гимны старые поют,

И чуда ждут от самовластья.

Россия – вековечный трон:

Ступени, кресло, изголовье.

Вокруг него со всех сторон,

Кишмя, боярское сословье.

И как бы ни был грозен царь,

Как ни велик, он лишь не боле,

Что в наши времена, что встарь,

Чем проводник боярской воли.

***

Нет ни полуденной жары.

По вечерам совсем не сыро.

Не досаждают комары,

И не кусается крапива.

Не будит по утрам петух.

Не надо вновь доить корову.

И ненавистных ос и мух

Гнать за обедом из столовой.

Держать в сарайчике косу.

Дрова для печки в поленницах.

Пугать детей, что в том лесу

Без взрослых можно заблудиться.

Там, где стоял когда-то лес,

Коттеджи вырастут за зиму.

Кругом технический прогресс,

И в каждом доме – микроклимат.

Растут, как в сказке, города.

Идёт застройка полным ходом

Почти везде. И, как всегда,

За счёт разрушенной природы.

***

Знаем родину, любим отечество,

Помним свой многочисленный род.

А понятие – «человечество»,

Кто придумал и ввёл в оборот?

От безделия или от праздности?

И что толку годами толочь

Воду в ступе? Кричать об опасности,

Призывая сплотиться, помочь?

Ведь в обычной своей повседневности

Человечество – это, друзья,

Все мы вместе и каждый в отдельности:

Это он, это ты, это я.

Все, кто плохо учили историю,

Чей и так невелик кругозор.

И поэтому вдумайтесь, стоит ли

Удивляться, что мы до сих пор

Пребываем в глубоком младенчестве:

Он, ты, я. И боюсь, господа,

Человечество по-человечески

Не научится жить никогда.

***

Кричим, доказываем, снова

Кричим, не думая о том,

Чем обернётся наше слово

И как аукнется потом.

Что наши споры, аргументы

И доводы не столь важны.

А сами мы и оппоненты

В своих амбициях смешны.

И что пора поставить точку,

Загнав поглубже нашу спесь,

И, как мудрец, сидевший в бочке,

Довольствоваться тем, что есть.

Что независимость, свобода

Важнее всяких прочих благ.

И чтоб черпать горстями воду

Отнюдь не нужно брать черпак.

Что все сиятельные бонзы:

Вельможа, царь, богач и крез,

Лишь только заслоняют солнце,

Светящее на нас с небес.

***

Не сник, не спёкся, не потух.

Не растерялся, не увлёкся.

Три раза прокричал петух,

А я ни разу не отрёкся.

Не тратил понапрасну сил,

Не поддавался искушенью.

Да, никого не воскресил,

Хоть знал про чудо воскрешенья.

Нёс на своём худом горбу

Посильный груз унылых буден,

И не испытывал судьбу,

Как состоявшиеся люди.

Никто из них, на пьедестал

Взойдя, меня ни до, ни после

В ученики к себе не звал,

С того от них и не отрёкся.

***

Жизнь с каждым часом всё беднее,

Однако теплится, пока

Внутри неё не оскудеет

Твоя дающая рука.

Не тот блажен, кто сердцем кроток.

Не тот, кто верит в идеал

Недосягаемый, а тот кто

Взял в жизни меньше, чем отдал.

Не кто при всём честном народе

Пиарится со всех сторон,

А кто без лишних слов возводит

Сие неравенство в закон.

***

В каждой музыке Бах

И. Бродский

Не мыслю мысли без размаха.

Творца без творческих потуг.

Не мыслю музыки без Баха,

Без баховских токкат и фуг.

Не мыслю ткани без основы,

Где нити прочно сплетены.

Литературы без Толстого

И без толстовской глубины.

Жизнь та же ткань, где звук и слово

Сплелись и вдоль и поперёк.

И непонятно, где основа,

А где связующий уток?

***

Сомненья, страхи, совести укоры.

Порывы, страсти, мелкие грехи.

Да так ли важно, из какого сора

В конце концов рождаются стихи?

Не лезь в лабораторию поэта

Читатель проницательный. Твой взор

Ценителя и тонкого эстета

Не должен лицезреть весь этот сор.

А если что-то всё-таки заметит

Из в общем неизбежной шелухи,

Дающей импульс творчеству, и этим

Частично искупая все грехи,

Не клокочи, любезный, и не парься,

Не заводи себя на раз два три,

Смотри на сор и слабости сквозь пальцы,

Не выноси, держи его внутри.

***

В ностальгическом трансе торча,

я купил – как когда-то – портфель

«Солнцедара».

Т. Кибиров

Когда-то нынешние классики

Играли с девочками в классики,

Потом на первый гонорар

В подъезде пили «Солнцедар»,

И объясняли в интервью,

С чего в России столько пьют.

Ну а сегодня те же классики

Рассказывают людям басенки,

Все строят из себя гурманов,

Не одобряют наркоманов,

Но за приличный гонорар

Вновь вспоминают «Солнцедар».

***

Что творчество? Ни сердцу ни уму.

Не муза спать мешает, а подагра.

Старик-поэт не нужен никому,

А вся его поэзия – подавно.

С заглавной не писать уже строки.

Не выдержать суровой корректуры.

И всех стихов запасные полки

Выводятся в резерв литературы.

Жизнь близится к концу. Сама собой.

И нету у бедняги твёрдой веры,

Что кто-нибудь когда-нибудь их в бой

Вновь двинет из глубокого резерва.

Возможно, впрямь не слишком хороши?

А может, в них нарушена константа

Соотношенья вложенной души

И меры отведённого таланта?

Увы, их не раскупят нарасхват.

На книжных полках им не будет места.

Ведь пишут все, и сказочно богат

Запас литературного наследства.

***

Живи, мой друг, смотри по сторонам

И радуйся, когда найдёшь хоть что-то,

Что нравится вокруг тебе, ведь нам

Немного нужно по большому счёту.

Нам нужен кров родимый и очаг,

Семья, друзья, любимая работа,

Которая приносит пользу. Так

Казалось мне всё время от чего-то.

Но наша склонность вечно усложнять,

Быть недовольным тем, что мы имеем,

Приводят лишь к тому, что мы опять

В конце пути, очнувшись, сожалеем,

Что счастье прошмыгнуло мимо нас,

Пока мы суетились, где попало

Ища его, но только всякий раз

Не там, где нужно. С самого начала.

Художник: Владимир Игошев