«Два старых московских кольца…» / Архив номеров / ВЕЛИКОРОССЪ

***

Два старых московских кольца

В моей, и не только, судьбе.

Одно называется «А»,

Другое, чуть большее, «Б».

Узнать их, увидев в кино,

Достаточно пары минут.

В бульварах и скверах одно,

«Садовым» другое зовут.

И ты мне в тот миг не мешай

Смотреть, как по старой Москве

Ползёт деревянный трамвай,

Троллейбус с эмблемою «Б».

Вдруг время задумает вспять

Свернуть, там где детство и где

Пути их сойдутся опять

В моей, и не только, судьбе.

Где скверы, сады и бульвары

Сливаются в общий поток,

И очередь в дуровский старый

И вправду живой уголок.

Тарусские страницы

-1-

Дурным не потакая вкусам,

Не замечая смены вех,

Малоэтажная Таруса

Не шибко выросла за век.

Другие носом роют землю,

Растут и ширятся, а ты,

Примеру общему не внемля,

Не одобряешь суеты.

Обходишь стороной искусы,

Недаром столько простоял,

Ненужный жителям Тарусы,

Уже отстроенный вокзал.

Зато с цветаевской подачи,

Лет уж пожалуй больше ста,

Привыкла приезжать на дачу

Сюда неблизкая Москва.

-2-

Спешу подальше от столицы,

Где все погрязли в суете,

Листать тарусские страницы

В Тарусе – городе-мечте.

Известно было с детских лет мне,

Сравнительно невдалеке,

На сто каком-то километре

Такой есть город на Оке.

Что привлекателен чертовски,

Хоть невелик, скорее мал,

И что писатель Паустовский

Сии места облюбовал.

Где речка местная Таруска,

Журча, вливается в Оку,

А зародившееся чувство

В проникновенную строку.

-3-

Ещё, как говорится, не пора

Таруса плакать, хлеб в краю родится,

Гончарных дел остались мастера,

И вышивки тарусской мастерицы.

Ещё набрав довольно резвый ход,

Компанию продвинутых туристов

В Поленово доставить теплоход

Готов, содрав с них рубликов по триста.

И не один лишь местный ротозей,

Не только москвичи и калужане

Проникнуть в Краеведческий музей

Стремятся, чтоб набраться новых знаний.

Ещё тропинка в прошлое видна:

Здесь Чехов был, а здесь когда-то Бродский

Неделю, а из этого окна

Выглядывал частенько Заболоцкий.

-4-

Бродя в Тарусе по музеям,

На несколько приехав дней,

Их артефакты лицезрея

И фотографии людей,

Вдруг неожиданно подметил

Такой печальный штрих, друзья,

Увы, почти что каждый третий

Прошёл сквозь тюрьмы, лагеря.

И не с какой-то укоризной,

А просто с горечью внутри,

Так ты, любезная отчизна,

Порой обходишься с людьми.

И с тем же самым Заболоцким,

И с Ариадною Эфрон,

Да и с другими, кто вольётся

В твой золотой музейный фонд.

-5-

Свернув с шоссе, за поворотом

Овраг Игумнов, и пока

В него спускались, местный кто-то

Брал воду возле родника.

Залил с пяток больших баклажек

Холодной, чистою водой,

Не обратив вниманья даже

На нас, отправился домой.

Машину провожая взглядом,

Вверх посмотрели все, а там

Гора и крест, и здесь же рядом,

Правее, Воскресенский храм.

С горы той вид на всю окрестность,

А здесь в овраге и досель

Снабжающий водою местных

Родник, часовня и купель.

-6-

В Тарусе создан арт-проект «Окна в прошлое».

В центре каждого расположен старинный наличник –

своеобразное окно из мира настоящего в мир прошлого.

Высокий холм, подходим к спуску,

На расстоянии руки

Вся вотчина князей тарусских

И пойма матушки-Оки.

Внизу скамейка, церковь справа,

За каменным крестом погост,

Здесь соль земли, здесь суть державы,

Хоть до Москвы сто с лишним вёрст.

Здесь всё: и праздники, и будни,

Здесь в наше прошлое окно,

За ним поленовский этюдник,

Стоявший здесь давным-давно.

А красота вокруг такая,

Что отвести нет силы глаз,

И мальчик на скамье читает

Вслух Паустовского рассказ.

-7-

В уютной маленькой Тарусе

Налаженный уклад и быт,

И как в Коломне, Старой Руссе,

Лишь ей присущий колорит.

Но есть невидимое братство

Всех наших малых городов,

Они опора государства,

Его основа из основ.

Всех вместе нас не уничтожишь,

Не покоришь, однако ж нам

И по душе их непохожесть,

Неповторимый лик и шарм.

Пусть это импортное слово,

Зато оно передаёт

Всю суть, и безразлично кто вы,

Ура- иль просто патриот?

***

Всё до мелочи знакомо

И обыденно весьма,

Сонных улочек истома,

Деревянные дома.

Те же запахи и краски,

Что и двадцать лет назад.

Жизнь без каждодневной встряски,

Устоявшийся уклад.

Так всё вышло, так сложилось,

Тот же круг из тех же лиц,

Их природная сонливость

Непривычна для столиц.

Это свойство всех провинций,

Их всеобщего родства,

Где размеренность, как принцип

И как форма существа.

***

Два переулка, до и от

Известных не любому школьнику,

У самых Сретенских ворот:

Печатников и Колокольников.

И если Сретенки река

Течёт, как заблагорассудится,

Два этих малых ручейка

Вниз в направленьи Трубной улицы.

Привыкли жизнью жить одной,

Цветы на каждом подоконнике,

И двор типичный проходной

С Печатникова в Колокольников.

Не ходят стены ходуном,

На окнах мухи полусонные,

И жизнь всё больше за окном

Неспешная и монотонная.

А ране, в древние года,

Не даст соврать Первопрестольная,

Была большая слобода

Печатников и колокольников.

Людей с Печатного двора,

Создавших при дворе и школу,

И здесь же жили мастера,

Отлившие в Кремле Царь-колокол.

Как два в одном в её судьбе

Печатников и Колокольников,

Следы остались кое-где

Садов и мини-огородиков.

Два первых из семи ручьёв,

Стекающих от бурной Сретенки,

Хоть нумерация домов

Обратная, (коль не заметили).

***

Я боюсь и боюсь каждый раз неспроста,

Исчерпав все доступные средства,

Возвращаться в знакомые прежде места,

Начиная аж с раннего детства.

Не хочу ни вдаваться, ни видеть, ни знать

Ничего. И мне было бы проще,

(И не мне одному), вообще не бывать

На Арбате иль в Марьиной роще.

Плачет, стонет душа, а кипучая плоть

Не желает признать пораженье,

Продолжая твердить, что эклектика хоть

Неприглядное, всё же движенье.

Знай шагает себе без души напрямик,

И хоть хочется быть непредвзятым,

Да нет мочи смотреть, как теряет свой лик

Всё, что дорого было когда-то.

***

В Москве сплошной туман. Кафтаном

Серебряным его уже

Укутан город. За туманом

Не видно верхних этажей

Всех небоскрёбов, дружным рядом

Растущих из своих траншей.

И может статься, вскоре кто-то

Приобретя квартиру здесь,

Как из кабины самолёта

На облачную глядя смесь,

Произнесёт со страхом: «Вот он,

Пришёл к нам, круглым идиотам,

Вознесшимся аж до небес,

Так называемый прогресс».

***

«Кто сказал, что земля умерла?»

Мол зачахла, не выдержав пытки?

И лежит, чтобы кто-то «бабла

Мог срубить», под асфальтом и плиткой?

Вся зажата, как будто в тиски,

Под искусственным прея газоном?

Вон, глядите, пробились ростки

И трава из-под груды бетона.

Пусть её много лет не щадят,

А порою насилуют даже,

С каждым часом сильнее теснят

Монстры-призраки многоэтажек.

Пусть любой самый мелкий клочок

В чьих-то планах уже, но при этом,

Посмотрите, зелёный пучок

Между плитками тянется к свету.

***

Когда не знаю, но скорей всего

Лет через …надцать, встанешь утром ранним,

Проснувшись, не узнав тут ничего

И никого от центра до окраин.

Тебя охватит жуткая тоска,

Такая, что уже казаться будет

Чужою эта Новая Москва

И странными, живущие в ней люди.

СМИ принесут безрадостную весть

И повторят с завидным постоянством,

Что вся Россия наконец-то здесь,

Вокруг Москвы лишь мёртвое пространство.

***

Сентябрь пересёк экватор.

Уже московские хлыщи

Бредут по Новому Арбату,

Напялив куртки и плащи.

Друг с другом не вступают в стычки,

В спешащей мимо них толпе,

Высматривая по привычке

Дам в слишком смелых декольте.

И дамы, словно сговорились,

Вновь в духе пуританских норм

Все по погоде нарядились,

Скрыв прелесть натуральных форм.

И надо, снова привыкая,

Всем жить и не сходить с ума,

Что впереди нас ждёт седая,

Довольно длинная зима.

***

Не драгоценные вериги

Из золота и серебра,

Дарите людям только книги,

Желая каждый раз добра.

И не сегодняшнюю глупость,

Написанную чёрте кем,

Дарите классиков, чья мудрость

Ещё не раз послужит всем.

Что нам, веками помогая

На мир по-новому взглянуть,

Когда-нибудь, когда не знаю,

Всё ж выведут на верный путь.

***

Кому-то противопоказано

Учить, но с самого утра

Он учит вас уму и разуму,

Желая, видимо, добра.

И вот, чтоб эти назидания

Не вылетали, как картечь,

Мы ставим знаки препинания

И разделяем нашу речь.

Кто не привык бросаться фразами,

Будь радость, просьба иль протест,

Тот понимает это сразу и

Всегда дозирует свой текст.

В ущерб вульгарной модной броскости,

Но в основном наоборот,

Кому-то слава Жириновского

Всю жизнь покоя не даёт.

***

Будь ты в Лувре, будь ты в Эрмитаже,

Иль в любой из других галерей,

Не спеши любоваться пейзажем,

Посмотри на страданья людей.

Кто-то впрямь их на дух не выносит,

А кому-то лишь вынь да положь

Левитана янтарную осень,

Золотистую Шишкина рожь.

Каждый сам пусть выносит оценку,

Только в силу различных причин

Для меня «Всюду жизнь» Ярошенко

Выше прочих известных картин.

***

Нигде, ни в Бирме, ни в Шри-Ланке,

Не веря боле в словеса,

Не любят прагматичных «янки»

И марку «made in USA».

То явятся, когда не просят,

В угоду ценностям своим,

То вдруг бегут трусливо, бросив

Марионеточный режим.

Во имя мира и прогресса,

Как модно говорить сейчас,

И сфера всех их интересов:

Земля, Луна и даже Марс.

Их пресловутая свобода

Аукнется ещё не раз

Поверившим в неё народам

В тяжёлый судьбоносный час.

И будет долгим назиданьем

Ещё немало лет подряд,

Оставленный на растерзанье

Кабул и сломленный Багдад.

***

Не возмущайтесь, россияне,

Из вас любой быть должен рад,

Что он в своей Тьмутаракане,

А не в Кабуле, где бомбят.

И рад в квадрате, счастлив в кубе,

Что по иронии судьбы

Живёт сегодня не на Кубе,

Где по талонам лишь бобы.

Что вслед за летом снова осень,

Что не смутил, а вслед за тем

На произвол судьбы не бросил

Его коварный дядя Сэм.

Вернись на землю поскорее

И будь рад до смерти, что ты

Не где-то в Северной Корее

Чуть выше роковой черты.

А есть, друзья, Венесуэла,

Есть Сирия и Пакистан,

И в список этот можно смело

Внести ещё немало стран.

Но что ходить в другие страны,

Когда под боком возле нас

Нескоро все залечит раны

Кровоточащие Донбасс?

И взвесив факты, от чего-то

Уже не хочется совсем

Каких-то резких поворотов

И маломальских перемен.

***

О землю бьются самолёты,

Горят в Якутии леса,

Но снова выборы, и кто-то,

Суля нам выплаты и льготы,

За наши бьётся голоса.

Посредством сложных технологий,

Считая, что народ – дурак,

Не смотрит на ютубе блоги,

Забитый, жалкий и убогий,

Не сопоставит что и как?

Но если присмотреться в лица,

Народ, и выпив грамм по сто,

Менять хоть что-то не стремится,

Не хочет или же боится,

А может быть, и то и то.

Не зная по большому счёту,

Под нескончаемый рефрен

Вранья, что там за поворотом,

И помня неудачный опыт

Всех предыдущих перемен.

***

«Депутат парламента Марий Эл призвал

на встрече избирателей кланяться перед

начальством».

Из интернета

Будь осторожен, россиянин,

Когда выходишь, оглянись,

Вдруг где-то рядом босс, хозяин,

Пойди и в ноги поклонись.

Всем, кто богаче, выше ростом

И чином, всем, кто в топ-листе,

(Каком не важно), а не просто

Всего лишь брат твой во Христе.

В глаза заглядывать им пробуй,

А повезёт, то как-нибудь,

Когда начальник будет добрый,

Сумеешь ручку «лобызнуть».

Льсти, пресмыкайся, раболепствуй

Бесстыдно на глазах у всех,

Ведь ныне, будет вам известно,

Начальственный недолог век.

Вчера лишь дрючит подчинённых,

А завтра по уши в дерьме

Уже сидит изобличённый

И всеми брошенный в тюрьме.

Пока от глупости лекарства

Никто придумать не сумел,

Вернуть нас предлагает в рабство

Всех депутат от Марий Эл.

И тем, кто вняв его совету,

Сам станет мыслить, как холуй,

Неплохо посмотреть кассету

С прекрасным фильмом «Не горюй!»

***

Приятно знать, что ты живёшь,

Свободно открываешь двери,

В которые ты не был вхож

Ещё вчера по крайней мере.

Приятно выбраться наверх,

Прославиться подобно Бруту,

Когда, казалось, мир отверг

Тебя в суровую минуту.

Приятно вырваться из пут

И стать других ничем не ниже....

Но я по счастию не Брут,

И Цезарей вокруг не вижу.

А вижу кучку наглецов

Одной и той же серой масти,

Дорвавшихся в конце концов

И обезумевших от власти.