Речушка Ильма, заросшая по берегам густым кустарником, подходила почти к самому городу. В её омутах на зорьке то и дело слышались тяжёлые всплески рыбы, и поэтому здесь нередко можно было видеть рыболовов.

Сергей Ракитин, тридцати лет от роду поджарый холостяк, тоже был неравнодушен к Ильме. Заядлый удильщик, он с раннего утра и до глубокой ночи просиживал почти каждое свободное воскресенье у омута, забывая на время свою нелёгкую работу оперуполномоченного уголовного розыска РОВД.

К рыбалке Сергей обычно готовился ещё с пятницы. Вот и сегодня, возвращаясь со службы в свою холостяцкую квартиру, он обдумывал, какой на этот раз запастись приманкой, не взять ли пару мормышек…

Ракитин уже подходил к дому, когда неподалёку резко затормозила автомашина. Он оглянулся и... увидел Шатрова. Открыв дверцу служебного «газика», начальник отделения уголовного розыска нетерпеливыми жестами подзывал Сергея. По озабоченному выражению лица Шатрова Сергей с грустью понял, что рыбалку придётся отложить.

− Что-то случилось, товарищ капитан? − встревоженно спросил Сергей, садясь в машину.

– ЧП, Серёжа, – выдохнул Шатров. – За селом Калиновское, в лесу, якобы обнаружен труп местной учительница Тамары Ивановны Дороховой. Оперативная группа райотдела уже выехала на место. Из прокуратуры тоже подъедут. Успеть бы и нам до темноты. Выяснение того, что случилось, поручаю провести тебе, – добавил он и подал знак шофёру.

«Газик» рванулся с места и помчался к Калиновскому.

Почти у самого села из леса навстречу машине выбежал человек и замахал кепкой.

– Нам сигналит. Похоже, Сторжинский, − местный автослесарь, как-то помогал мне ремонтироваться, − сказал шофёр.

– А ну, притормози, – попросил Шатров.

Сигналившим действительно оказался Сторжинский, загорелый парень лет двадцати пяти. Поравнявшись с машиной, он сбивчиво заговорил, то указывая на лес, то отирая со лба обильный пот:

– Там она! Там, товарищи! А я вас жду. Туда вам не проехать. Пешком надо идти. Мне сказали: следи, мол, за дорогой, чтобы вы, дескать, мимо не проехали.

– Кто сказал? – спросил Ракитин.

– Да участковый наш. Берестовский!..

– Ну что же... – Тучноватый Шатров тяжело вышел из машины. – Ведите!

 

…Чуть заметная тропинка уходила всё дальше и дальше вглубь леса, всё больше и больше суживаясь. Глухо шумели над головой сосны...

Стоял конец августа. Духота, жара и тяжёлые тучи сулили непогоду, острее обычного пахла трава, нудно звенели над ухом комары…

Шатров поднял голову, досадливо нахмурился:

– Туча! Только дождя нам и не хватало! – сказал он сердито. – Если пойдёт дождь, все следы, какие ещё сохранились на месте происшествия, смоет…

Тропинка сделала очередной поворот, и… Сергей замедлил шаги. Прямо перед ним, у кустов, лежала просто одетая седоволосая женщина. Чуть поодаль у развесистой сосны шушукались мальчишки, о чём-то разговаривал с группой сельчан участковый Берестовский. Старательно щёлкал затвором «Зенита» эксперт райотдела Крягин...

– Та-ак, – Шатров остановился. Подозвал Берестовского: – Вот что, лейтенант... Пригласите понятых. И чтобы здесь не было никого из посторонних.

Берестовский, козырнув, отошёл. Ровесник тридцатилетнего Ракитина, всегда спокойный и подтянутый, он оглядел ребят и, расправив широченные плечи, строго прикрикнул:

– А ну, марш по домам!..

Мальчишки нехотя разошлись.

Между тем медицинский эксперт Казаков уже склонился над телом. Шатров с Сергеем терпеливо ждали его слова: что с учительницей?

– Может, поговорите пока с Ветлугиным? – предложил Берестовский.

– А кто это? – спросил Шатров.

– Да здешний завгар. Это он обнаружил Дорохову. Видите, у сосны стоит с удочками.

Шатров кивком пригласил Ракитина с собой.

Ветлугину было лет сорок пять. Его полное, веснушчатое лицо под светлой широкополой шляпой выглядело мрачным, а сам он – встревоженным и суетливым. Отложив чехол с удочками, он беспокойно протирал мятым носовым платком толстые стёкла очков и поминутно оглядывался по сторонам.

– И когда это случилось? – спросил его капитан, грузно опустившись на пенёк.

Ветлугин вздохнул, надел очки, присел рядом на сухую колоду, тихо начал рассказывать:

– Я, понимаете ли, рыбак. Ну и пошёл днём часа в три на Ильму. Шёл вот этой самой тропинкой. Гляжу − что такое? Женщина у кустов лежит. Да и чудно как-то лежит – на боку – и не шелохнётся. Подошёл поближе и обомлел: Дорохова! И кровь у неё, сердечной, на виске-то... Сначала даже оторопь меня взяла. Потом спохватился да бегом на дорогу – людей позвать. Выбегаю – Сторжинский в деревню шагает. Я к нему. Так, мол, и так. Беги, сообщи Берестовскому.

– А когда вы последний раз видели Дорохову живой? – спросил Ракитин.

– Сегодня же и видел, утром, часов в десять, – откликнулся Ветлугин. – Я в гараж шёл, а учительница – в город. Только утром у неё в руках портфель был, а сейчас я его что-то не заметил…

– Когда шли по лесу, вам никто не повстречался?

– Нет, как будто… Хотя… Как же, как же. Встретился! Пастух наш… Венькой его зовут. Спешил он почему-то, почти бежал. А куда пастуху торопиться? Может, он Тамару Ивановну стукнул?..

– Предположения ещё рановато строить, – сказал Шатров. Близоруко щурясь, капитан с интересом приглядывался к Ветлугину. – Лучше расскажите нам о Дороховой: с кем и как она жила, не было ли у неё врагов?.. С кем дружила?

– Какие там враги, – отмахнулся Ветлугин. – И муху не обидела за всю свою жизнь, а добра людям много сделала. Жила одиноко. Муж-то у неё лет десять как помер, и вот с той поры всё одна... С кем дружила? Это уж вы наших женщин спросите. Они лучше знают. Да, вот ещё что! У Дороховой племянник есть. С геологами нефть у нас ищет. Фамилия его Поляков, зовут Юрий.

– Спасибо, – Шатров поднялся с пенька.

Ветлугин тоже встал и отошёл в сторонку. Шатров с Ракитиным поспешили к эксперту-медику.

К счастью, Дорохова оказалась живой, лишь в глубоком беспамятстве. На её голове, почти у виска, всё ещё кровоточила ранка.

– Возможно, от удара кастетом или каким-либо другим подобным предметом, – пояснил Казаков.

– Ну что же, – сказал Шатров, – отправляйте потерпевшую в больницу. Приступим к делу.

 

Сергей осмотрелся. Гомон птиц приутих, вокруг стояла знойная предгрозовая тишина. Было ясно, что Дорохова дважды падала на тропинку. После первого раза она, видимо, пыталась подняться, снова упала, плотнее примяв траву, потом кто-то оттащил учительницу к кустам. В кустах трава тоже примята. Должно быть, кто-то стоял там недавно. В кармане платья Дороховой лежал кошелёк с деньгами. На руке – новенькие часы «Чайка» в хромированном корпусе.

«Если нападение на учительницу было с целью ограбления, что же взял преступник?» – подумал Ракитин. И тут послышался голос Берестовского:

– Серёжа! Портфель!

Ракитин заторопился к лейтенанту. Тот стоял перед большим кустом.

– Вот! – Берестовский указал на куст.

Ракитин раздвинул ветви. Осторожно, стараясь не повредить отпечатки, которые, возможно, остались на портфеле, приподнял его и стал рассматривать. Портфель был потрёпанный, чёрного цвета, застёжка открыта.

– Пустой... – пробормотал Сергей, озадаченно почесав вихрастую голову. – И открытый... Почему?

– Здесь недалеко мы кнутовище нашли, – сказал Берестовский.

– Вот как? Интересно! – в круглых глазах Ракитина сверкнул огонёк. – Придётся побеспокоить местного пастуха. Найди его, пожалуйста, и доставь к нам.

– Это ещё не всё, – продолжал лейтенант. – Крягин сейчас отцеп фотографирует.

– Отцеп?

– Ну да! И лежит он как раз рядом с кнутовищем.

Сергей осмотрел и отцеп. Это был обыкновенный гладкий кусок свинца – груз, прочно закреплённый на толстой капроновой леске, применяемый рыбаками для освобождения крючков от коряг.

Ракитин старательно упаковал его в целлофановый мешочек.

«На отцеп, конечно, надежды мало! – подумал Сергей. – Возможно, давным-давно обронил его здесь какой-нибудь рыбак. А с другой стороны...».

Он ещё раз внимательно обследовал место происшествия, а затем вся опергруппа отправилась в деревню, так как начиналась гроза.

 

***

 

Обосновались в клубе, в комнате заведующего. За окнами как-то сразу сгустились сумерки. Хлестал ливень. То и дело вспыхивали молнии, слышались раскаты грома.

Ракитин присел на диван.

– Вовремя мы закончили осмотр, – довольным тоном заговорил он. – Чуток бы помешкали… А так – даже успели получить слепки со следов ног!

Шатров, сидевший за столом и внимательно изучавший протокол осмотра места происшествия, поднял голову.

– Подойди-ка, Сергей, обсудим, что у нас есть и что ещё надо сделать.

– Располагаем мы немногим. – Сергей подошёл к столу. – Дорохову нашли в четвёртом часу дня, – продолжал он. – Как пояснил Ветлугин, портфель, найденный в кустах, принадлежит учительнице. Именно с этим портфелем она отправилась сегодня в город. Там же, в кустах, найдены четыре окурка папирос «Любительские»...

Его размышления прервал звонок телефона. Шатров снял трубку:

– Да? Я слушаю. – Лохматые, с проседью брови его поползли вверх. – Так... Так... Заключение пришлите в райотдел. До свидания.

Он мрачно взглянул на Сергея.

– Звонил эксперт Казаков. Оказывается, Дороховой было нанесено два удара по голове: свинчаткой – след от удара совпал с конфигурацией отцепа, и, по-видимому, палкой – на темени Дороховой обнаружены небольшая заноза и кровоподтёк.

– А что с учительницей?

– Плохо. Всё ещё без сознания.

Капитан задумался.

– Я полагаю, преступник был не один, – продолжил он вскоре. – След ботинка, обнаруженный рядом с потерпевшей, отличается от следа у места, где её сбили с ног. О чём это говорит?

– Что удары нанёс один человек, а оттащил Дорохову к кустам другой? – вопросом на вопрос ответил Сергей. – Ударил знакомый ей человек, ведь она, судя по всему, даже не сопротивлялась.

– Да, не исключено... А теперь подумаем, кто мог напасть на Дорохову и что было его целью?

 

Но у Ракитина ещё не было никакой гипотезы. Поразмыслив немного, он выдвинул такой вариант:

– Может, на неё напали с целью ограбления? Тот же пастух, например? Портфель-то пустой и открытый. Вряд ли учительница шла в город с пустым портфелем.

– Что же, правдоподобно, – согласился Шатров. – Мне думается, преступника надо искать среди рыбаков.

– А как же быть с пастухом? Вдруг преступник он? А мы распыляться будем... Нет, пастуха надо в первую очередь опросить: почему он бежал, как оказался на месте происшествия его кнут?..

– Поговорить с ним, конечно, надо, – подтвердил Шатров. На лице его мелькнула скрытая улыбка. – Но если следовать твоей версии, что Дорохову ограбил знакомый человек, то напрашивается вывод, что этот человек должен был хорошо знать о времени её пути и о ценностях, которые она могла нести с собой в портфеле, – кошелёк и часы не интересовали его. А какие такие особо доверительные отношения у неё с пастухом? Почему она должна была поведать ему обо всём этом? – взгляд Шатрова стал озабоченным и жёстким. – А человек ждал её в кустах. Искурил не одну папиросу. Кто он? Судя по следу обуви, небольшого роста. Но вот кто второй? Что несла учительница в портфеле?..

 

Гроза стихла, и ясно послышался шум подъезжающей к клубу машины. Через минуту в комнату вошли Берестовский и низкорослый мужичок в брезентовом плаще.

– Вот это и есть Вениамин Петрович Смирнов, пастух, – доложил лейтенант.

Пастуху на вид было не более сорока лет. Он как-то странно подёргивался, глаза его слезились…

После первых же заданных ему вопросов пастух перестал дёргаться, обвёл всех тусклым взглядом и, заикаясь, произнёс:

– Мой кнут, мой. А бил не я. Другой…

– Кто же? – спросил капитан.

– Лёшка Панарин.

И дальше пастух наотрез отказался отвечать на вопросы.

Шатров указал Берестовскому глазами на дверь. Тот вышел и вскоре возвратился, подал Шатрову записку. Капитан взглянул на неё и передал Ракитину.

«Ветлугин сказал, что знает Панарина. Жил здесь. Шофёр, был командирован из города на уборку урожая. Вчера уехал на побывку домой и пока что не вернулся», – прочитал Сергей.

– Ну что же, Смирнов... – Шатров поднялся из-за стола. – Не хотите сейчас с нами разговаривать – потолкуем завтра!

И, как только Берестовский увёл пастуха, капитан обратился к Сергею:

– Я сейчас уеду: сам понимаешь, и других забот и хлопот у меня предостаточно. А ты утречком побывай в доме учительницы. Посмотри там – что к чему. С прокурором об этом я уже договорился. Санкцию дал. А завтра я позвоню относительно Панарина.

Он пошёл к двери.

– Да, вот ещё что... Чуть не забыл! – остановился он у порога. – Надо найти племянника Дороховой. Сообщить ему о трагедии всё равно придётся. Заодно и побеседуешь с ним.

Шатров уехал. В соседней комнате укладывался на ночь Берестовский. Прилёг и Сергей на диван, но ещё долго не мог заснуть. Ворочался с боку на бок на стареньком диване и мысленно рисовал себе встречу с Панариным: как тот будет вести себя, что станет говорить?..

За окнами всё реже вспыхивали далёкие молнии, утих ветер, и Ракитин, в конце концов, задремал.

 

***

 

…Едва успел Сергей вернуться из дома Дороховой, как позвонил Шатров.

– Что нового? У Дороховой был?

– Был, – невесело ответил Сергей. – Там всё в целости и на своих местах. Нашёл черновик какого-то письма.

– Что за черновик?

– Набросок письма к сестре: приветы, наставления. В одном месте речь идёт о кувшине с золотыми монетами, а в чём дело – неясно. Всё зачёркнуто, перечёркнуто.

– Немедленно направь черновик на исследование. Надо установить, кто его писал и что там зачёркнуто… Что ещё?

– Племянника Дороховой пробовал допросить. Он как узнал о случившемся с тёткой, так сразу в обморок упал. Я с ним ещё позднее поговорю. О Панарине что-нибудь известно?

– Известно, – помедлив, ответил капитан. – Оговорил его пастух. На Дорохову напали вчера, а Панарин ещё в четверг, возвращаясь в город, попал в аварию и в тяжёлом состоянии доставлен в больницу. Надо передопросить Смирнова – выяснить, в чём дело.

– Хорошо, Серафим Иванович. Сделаю! А как учительница?

– Ей стало легче. Уже в сознание пришла.

– Правда?! – обрадовался Сергей. – Может, разрешат врачи поговорить с ней?

– Нет, – возразил Шатров. – Видишь ли, какое дело: временная потеря памяти. Такое бывает. С пастухом да с людьми лучше поговори.

Он положил трубку.

 

Сергей попросил Берестовского привести Смирнова.

Разговор был долгим. Но лишь поздно вечером пастух перестал отнекиваться и, скривив рот в глуповатой ухмылке, протянул:

– Не бил Лёшка. Я бил.                                                               

Ракитин облегчённо вздохнул: «Ну, вот и всё, теперь будет проще!».

Да какое там! Чем больше он допытывался о подробностях и цели нападения на Дорохову, тем яснее улавливал в ответах пастуха неуверенность и путаницу. Мало того, пастух оказался некурящим и не был рыболовом.

Сравнивая слепки следов обуви с места происшествия с обувью пастуха, он понял, что и здесь его постигла неудача.

 

А Калиново гудело словно улей. Случай с учительницей взволновал всех жителей села. И они, не дожидаясь вызова, сами шли к Ракитину, стараясь хоть чем-нибудь помочь ему.

– Что за человек ваш пастух? – спрашивал он каждого.

– Больной. И не рыбу, а мух только ловит, – говорил один.

– Оттого и коров пасёт, что головою с детства страдает, – подтверждал другой.

Сергей позвонил в здравотдел и попросил справку о состоянии здоровья пастуха. Ему прислали такой документ. В нём сообщалось, что Смирнов Вениамин Петрович, житель села Калиново, страдает олигофренией – слабоумием.

– Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! – мрачно присвистнул Берестовский. – Что делать будем?

– Да всё то же – встречаться с людьми – вздохнув, ответил Ракитин.

А через пару дней Сергею позвонил Шатров:

– Докладывай.

Ракитин обрисовал ему своё незавидное положение.

– Жди, выезжаю.

В клуб заглянул и Ветлугин, чтобы справиться, как идут дела.

– Скажите, много ли в селе рыбаков? – спросил у него в разговоре Сергей.

– А что? – Настороженно глядели на Сергея из-за стёкол очков тёмные глаза завгара. – С пяток наберётся.

 − Вы не могли бы назвать их?

Ну, я… Сторжинский, тракторист Ивашкин…– вспоминал Ветлугин. Увидев, что Сергей записывает фамилии, поинтересовался:

– А для чего это вам?

– Так ведь и я рыбак, – улыбнулся Сергей. – Хотел бы проконсультироваться… – Он посмотрел в окно. – Мой начальник приехал!

Ветлугин засуетился:

– Вы тут беседуйте. А я не буду мешать, пойду, – торопливо сказал он и бочком выскользнул за дверь.

 

В комнату вошёл Шатров. Он попросил у Сергея все материалы по делу Дороховой и, усевшись за стол, углубился в их изучение.

– А «Любительские» кто здесь курит? – спросил он, листая бумаги.

– Никто не курит. Их уже полгода не было в продаже, – отозвался Сергей. – А у вас ничего нового нет?

– Есть! Прислали заключение экспертизы. Черновик письма написан самой Дороховой. Речь идёт вот о чём. Оказывается, выкапывая картошку в огороде, она наткнулась на кувшин с золотыми монетами. И, естественно, решила сдать клад государству. А сестра её – любительница старинной посуды. Вот Дорохова и написала ей, что дарит расписной кувшин из-под монет, – Шатров вскинул брови. – Уж, не со своими ли сокровищами учительница отправилась тогда в город?

– Наверное, так оно и было! – загорелся Ракитин. – Иначе, зачем ей идти с портфелем? Не за покупками же!.. Вот только кто мог узнать о кладе?

– И поинтересуйся, кому раньше принадлежала усадьба учительницы? – подхватил его мысль Шатров.

– Саму Дорохову спросить об этом нельзя?

– То-то и оно, что нельзя, – подосадовал капитан. – Она даже имени своего не помнит. Результат очень сильного потрясения от случившегося с ней. Врачи называют такое состояние ретроградной амнезией.

 

Их разговор прервал стук в дверь. На пороге появился одетый в лёгкий спортивный костюм племянник учительницы Юрий Поляков. Он был высок, строен и совсем ещё молод. Он уже не падал в обморок, разговаривая о тётке, держался спокойно, даже несколько грубовато, а потом, освоившись совсем, даже стал предъявлять претензии:

– Какие же вы стражи законности! У вас в руках был преступник, а вы его отпустили!..

– Смирнов не преступник, он больной человек и оговорил себя, – нахмурился Шатров.

Но Поляков не унимался:

– Хорошо! Тогда что же вы медлите? Я напишу жалобу! И можете не вызывать меня больше. Ясно?

Шатров снял очки, сдержанно произнёс:

– Что же, это ваше право – жаловаться. И я понимаю, – голос его смягчился, – тяжело, когда такое происходит с близким человеком, а виновник не найден. Но поверьте, мы делаем всё, что в наших силах.

 

***

 

Через два дня после разговора с Поляковым Берестовский сообщил Ракитину такую новость, что Сергей даже не сразу поверил и срочно уехал в город.

– Серафим Иванович! – влетел он в кабинет Шатрова. - Берестовский установил, что «Любительские» курит Поляков. Во всей экспедиции только у него есть эти папиросы. Он их с собой из города привёз!

– Поляков? – поразился капитан и даже привстал из-за стола. – Что делать думаешь?

– Я попросил Берестовского любой ценой достать свежий окурок папиросы этого парня. И он достал!

Шатров задумчиво потёр виски.

– Как-то не верится, что Поляков покушался на жизнь родной тётки. Чушь какая-то!

Окурок был направлен на исследование.

Они весь день с нетерпением ожидали результатов экспертизы. Эксперт позвонил только вечером. Шатров выслушал его и помрачнел.

– Обманулись мы с тобой, Ракитин, – он угрюмо взглянул на Сергея. – Группа слюны на окурках, следы зубов, манера сплющивать мундштук папиросы – всё совпало.

– Тогда Полякова надо немедленно задержать и провести у него в палатке обыск! – воскликнул Ракитин.

– Опять торопишься, – недовольно возразил Шатров. Встав из-за стола, он медленно прошёлся по кабинету, повернулся к Сергею и спросил: – А какие ещё есть доказательства? Папиросы – это лишь одна улика. Надо бы проверить его обувь.

Сергей нетерпеливо переминался у стола Шатрова. Капитан усмехнулся:

– Ну ступай, ступай. Не задерживаю.

И Ракитин помчался в Калиново.

А на следующее утро снова был в кабинете у Шатрова.

– Есть новости? – спросил капитан.

– Есть! У Полякова только резиновые сапоги да остроносые ботинки. След от ботинок получен и похож на след, обнаруженный в лесу у места, где первый раз упала Дорохова.

Шатров долго молчал.

– Да, придётся задержать Полякова, – словно сожалея об этом, тихо сказал он. – Но предварительно надо узнать, отлучался ли он из экспедиции в ту злополучную пятницу? А ботинки изъять – и к экспертам.

− Вы всё не верите в его виновность? – поразился Ракитин.

− Не хочется верить…

Шатров не договорил, брезгливо махнул рукой и полез в карман за папиросами.

 

***

 

«Газик» опять примчал Ракитина в Калиново. За селом кучно рассыпались зелёные шатры палаток изыскателей нефти. Возле одной из них Сергей приметил Полякова и хлопнул шофёра по плечу:

– Стоп! Приехали!

Племянник Дороховой, взъерошенный и грязный, бросил в их сторону рассеянный взгляд. Увидев Ракитина, он недовольно произнёс:

– Здрасьте, пожалуйста... Опять я вам понадобился? Чего вы от меня хотите? – и раздражённо заторопился в палатку.

Ракитин прошёл следом. Не глядя на него, Поляков опустился на складной табурет.

– Ну, слушаю?

Ракитин показал ему постановление об обыске. Поляков вскочил.

– Сумасшедшие! – визгливо вскричал он. – Чтобы я да родную тётку! Сумасшедшие!.. Я в тот день в больнице был.

– У какого врача?

– Протасовой.

– Во сколько?

– С одиннадцати утра и до часу дня. Очереди ждал.

– Неправда. – Ракитин присел напротив Полякова. − У Протасовой вы были в девять утра. А двадцать минут десятого она уехала на срочный вызов, и больных принимал врач Чернышёв.

Поляков молчал. Ему стало жарко, и он нервно расстегнул ворот рубашки.

– Я… Я забыл… Да, кажется, вернулся в Калиново часов в десять.

– Точно! И шофёр молоковозки то же говорит. Он ведь вас подвозил? А почему вы за два километра до села вышли из машины?

Поляков дёрнул плечами. Он словно потерял дар речи. Глаза его обеспокоенно забегали. Было заметно, что он лихорадочно обдумывает ответ. Потом понёс несусветную чушь, отрицая причастность к нападению на Дорохову. Лишь когда услышал об окурках, увидел снимки гипсовых отпечатков следов своих ботинок, сознался, что ждал тётку в лесу.

– Но я не хотел, чтобы так получилось! – истерически заголосил он. – Вы даже представить себе не можете, в каком я оказался положении!

Ракитин одёрнул:

– Не кричите и не взвинчивайте себя. Говорите всё по порядку, а уж мы постараемся разобраться, что к чему.

 

Он налил ему из чайника стакан воды. Поляков пил захлёбываясь, стуча зубами о стекло, а немного успокоившись, сбивчиво начал рассказывать.

Мол, уехал сюда с экспедицией, потому что проиграл в карты одному парню десять тысяч рублей. А где он, студент, мог взять такие деньги? Мать на работе тоже получала немного. А парень тот и в Калиново разыскал его, сказал, что убьёт, если не получит долг.

– И убьёт! Ей-ей, убьёт! – трусливо побожился Поляков. – Ну я и пошёл к тётке. Думал, что та даст немного денег. На коленях умолял. Но тётка знала, что играю в карты, и отказала. Тогда же увидел у неё под рукой письмо. Писала, что выкопала в огороде клад с золотыми монетами и завтра отнесёт его в городской банк. Как бы из интереса, попросил дать хоть пару монет. А в ответ опять отказ. Мол, клад принадлежит государству, утаивать даже часть его не имеет права. И тогда решил…

Поляков замялся.

– Что решил? Ограбить Дорохову и убить? – не утерпел спросить Сергей.

– Нет-нет! – испуганно возразил Поляков. – Только не убить. Решил сыграть под разбойника. Сделал маску, придумал алиби с больницей, взял палку и засел в кустах в лесу. А тётка и не испугалась вовсе. Потянулась сорвать с меня маску. Я оттолкнул, ударил палкой и бросился бежать. Не мог же я палкой пробить ей голову? И монеты ни одной не взял. Клянусь!

Сергей молча слушал, пытаясь представить, как происходили события. В душе кипел негодованием, но внешне был спокоен.

– Что ж, проверим ваши показания, – Сергей обвёл взглядом палатку: всего лишь столик, табурет, раскладушка, в углу небольшой чемодан и вещмешок.

– Откройте чемодан и развяжите вещмешок, – предложил он Полякову. Откинув полог палатки, пригласил в качестве понятых рабочих экспедиции.

Обыск не занял много времени и не дал ожидаемых результатов. В чемодане лежала смена белья, несколько пачек папирос «Любительские», а в вещмешке хранились сапоги и старая штормовка.

Ракитин откинул на раскладушке матрац. На парусине тускло отсвечивала... золотая монета. Несколько секунд Сергей и племянник Дороховой молча глядели друг на друга.

– Ничего не понимаю, – обескуражено развёл руками Поляков. – Откуда она здесь?

 

***

 

До чего же хорошо было на Ильме! Раскалённое солнце медленно оседало за горизонт. У ног сидевшего Ракитина чуть слышно плескалась зеркально-тёмная вода. Шелестели кусты, в траве суматошно трещали кузнечики... Пахло то сладковатой прелью опавших листьев, то свежестью речной воды.

– Хорошо-то как! – воскликнул Ветлугин. Он положил удочку на рогульку и повернулся к Ракитину. – А вы всё в духоте сидели, в чаду табачном, – передёрнул он плечами.

– Да уж, незавидная у вас работёнка, – заметил Сторжинский. – Но я так понимаю, коли вы нашли времечко пойти с нами на рыбалку, значит, разыскали того, кто напал на учительницу? Племянника её арестовали. Неужели он грабитель?

– Нет, – не сразу ответил Сергей и попросил Сторжинского: – Не поможете ли узелок завязать? − Ракитин протянул ему леску с крючком – Учил меня Ветлугин, учил, а ничего-то не получается. Никак узлом не затяну.

– Во всём нужна сноровка! – снисходительно усмехнулся Сторжинский. – Вот, готово!

Сергей старательно осмотрел на леске узелок и повернулся к парню.

– Так о чём вы спрашивали?..

– А учительница и впрямь клад нашла? – поинтересовался Ветлугин. – Слух такой прошёл... И понесла клад в город?..

– Да, правда, – отозвался Ракитин. – Вот Поляков и решил поживиться. Но ничего у Дороховой не взял, лишь оглушил палкой и убежал. А завладел сокровищем другой, кто тоже знал о кладе и следил за учительницей. Услышал её крик, подбежал, увидел, что она лежит без сознания, и запустил руку в её портфель. Учительница очнулась. И тогда этот человек ударил Дорохову свинчаткой. Отцепом. Ведь с удочками за ней отправился, как будто на рыбалку собрался. На портфеле и отцепе остались отпечатки его пальцев, такие же, как и на одной из золотых монет, которую подбросил Полякову, чтобы отвести от себя подозрение. А ещё этот человек оставил след своей обуви в лесу, когда оттаскивал к кустам учительницу.

Сергей умолк, взглянув поочередно на своих притихших слушателей. Ветлугин усердно протирал платком стёкла очков. Сторжинский тоже держался скованно, исподлобья посматривая на Сергея.

– Кто же этот человек? – тихо спросил он Ракитина, приподнимаясь.

– Вы, Сторжинский! – Сергей резко поднялся. – Усадьба Дороховой в начале тридцатых годов прошлого века принадлежала вашему прадеду – самому зажиточному человеку на селе. Не так ли? Как мне рассказывали, вы туда в последние дни всё с лопаткой наведывались, как бы червей к рыбалке накопать. Не клад ли искали?

– Это ваш домысел! – вскричал Сторжинский.

– Затем ещё одна зацепка – золотая монета, – спокойно продолжал говорить Ракитин. – Отпечатков ваших пальцев у нас было сколько угодно. Сравнили их с другими, выявленными на портфеле учительницы и золотой монете, – сходятся! Сошлись и отпечатки следов вашей обуви со следами, обнаруженными в лесу, у кустов. Оставалось узнать, кто мог так затянуть узел лески на отцепе.

– Ну и комедия! – побледневший Сторжинский отступил к кустам, намереваясь бежать. Но перед ним непреодолимой скалой вырос Берестовский.

– А никакой комедии и нет, – возразил Ракитин. – Узел на отцепе затянут таким же способом, каким вы привязали крючок к леске моей удочки. Вот и замкнулось последнее звено в цепочке доказательств. Вы задержаны.

 

Художник: Василий Перов

© Vinchi Group - создание сайтов 1998-2024
Илья - оформление и программирование