«Быть вне толпы – удел немногих…» / Архив номеров / ВЕЛИКОРОССЪ

***

И снова осень золотая!

И вновь мы с вами рады ей.

И на душе легко, как в мае,

А воздух чище и светлей.

Придёт? Надолго ли? Не знали.

Но половину сентября,

Холодную, с дождями, ждали,

И оказалось, что не зря.

Был тёплым май и жарким лето,

Погожих, благодатных дней

Скупая годовая смета

Вновь отпускает. Сколько в ней

Ещё их будет, лучезарных,

Одетых в золото и медь,

Не рядовых, не календарных,

А ярких, чтоб их здесь воспеть?

***

Путь проделав большой,

Бурно радуясь вместе со всеми,

До конца прошагав

И уйдя наконец на покой,

Мы лукавим душой,

Повторяя, всему своё время,

Руку к сердцу прижав,

Согласись, мы лукавим с тобой.

Но с другой стороны,

Есть ли смысл нам особо лукавить?

Есть ли смысл утверждать,

Что не чувствуем нашей вины?

Жизнь промчалась и мы

Ничего уж не в силах исправить,

И во всём упрекать

Лишь себя безусловно должны.

Наступает пора,

Оставлять это хлебное место,

Получать под расчёт,

Уходя насовсем со двора.

Сыщик ищет вора,

Скромный юноша ищет невесту,

Чей-то мальчик поёт

И не помнит, что было вчера.

***

Мы все, друзья мои, под стать

Эпохе. Времени печать

С лица стереть нам не удастся.

Нас будут всюду узнавать,

Сочувствовать и руку жать,

И повторять: «Ну что ж вы, братцы!?

Ну что ж вы, братцы, не смогли

Собрать долги, вернуть долги,

И кое-как концы с концами

Свести? Зачем приволокли

Себя сюда, и, чёрт возьми,

Здесь путаетесь под ногами?

Да, не сворачивали вспять,

Пытались что-то рифмовать,

Подумаешь, скажи на милость.

Не предсказать, не подсказать,

Да что там, просто рассказать,

Как следует, не получилось.

Не получились в этот раз

Ни повесть ваша, ни рассказ,

И ни одно стихотворенье.

И каждый звёздный миг и час

Последующий не для вас,

А для другого поколенья».

***

Когда мечты, надежды, грёзы

В единую сольются нить,

И человек обычной прозой

Уже не может говорить,

Восторженно и величаво

Всё то, чем ранена душа,

Стекает раскалённой лавой

По грифелю карандаша.

Стих вырывается наружу,

Он мечется среди людей

И ищет родственную душу

В надежде поселиться в ней.

***

Друзья мои в стихах не петрят.

Не вызывает, видит Бог,

В их заскорузлых душах трепет

Поэзии высокий слог.

И поэтические выси

Им ни к чему. От сих до сих,

Привыкнув жить в нелёгкой жизни,

Друзья обходятся без них.

А вот все недруги в них доки.

И препараторам под стать

Готовы дышащие строки

Под микроскопом разбирать.

Чтоб поэтическую жилку,

Найдя какой-нибудь изъян,

Вконец убить, сказав с ухмылкой:

«Ну, всё понятно – графоман!»

Всю жизнь боюсь людской насмешки,

И мне сдаётся, что скорей

Я у друзей найду поддержки,

Чем в злобных критиках друзей.

О выборе и выборах

Нам главное сейчас не впасть

В тоску. В пространстве обозримом

Пусть сохранится та же власть,

Но выборы необходимы.

И с высоты прожитых лет

Не вижу ничего плохого,

Друзья мои, я в том что нет

В них выбора, как такового.

И если вызвать интерес

Сюжет с заведомым исходом

Не может, сам собой процесс

Имеет плюсы для народа.

Власть перед ним то лебезит,

То выплатами подкупает,

И даже страшный зверь COVID

На время резко пропадает.

Наказ, народный депутат,

Даёт народ, покуда вправе:

Пускай нас выбора лишат,

Но сами выборы оставят.

***

Все демократы разом сникли,

А ретрограды, как один,

Воспряли духом. В моде Киплинг.

Не в моде Салтыков-Щедрин.

Быть вне толпы – удел немногих,

И кто б над ними не стоял,

Дрожат от страха бандерлоги,

И воет прихвостень шакал.

Но если рассмотреть под лупой,

Всё снова задом наперёд,

И наш старинный город Глупов

Всю ту же летопись ведёт.

***

Всё глуше смех, всё реже споры,

Всё громче клич: «Маэстро, туш!»

Почти не ставят «Ревизора»,
И не проходят «Мёртвых душ».

Сатиру всем пора забыть бы

И зачехлить свой острый кий,

Зато играется «Женитьба»,

И страшно популярен «Вий».

И вновь по Невскому проспекту,

(Я говорю вполне всерьёз),

В толпе прохожих бродит некто

В погонах, потерявший нос.

Но проводить здесь параллели

Бессмысленно, их просто нет,

Ведь тех, кто вышел из «Шинели»

Давным-давно растаял след.

И мчится наша птица-тройка

Сквозь бури, вёрсты и года,

Как и при Гоголе, да только

Не сообщает всем, куда?

***

Не шлют товар поставщики,

Мрут старики, болеют дети,

И жадные ростовщики

Народ заманивают в сети.

А на другом краю большой

Вселенной всё уже готово

К рождению очередной,

Так называемой сверхновой.

И как конечный результат,

К рождению внутри Вселенной,

Как миллиарды лет назад,

Подобной Солнечной, системы.

Когда в сплошной водоворот

Космический затянет разом

Всё, что сгодится и пойдёт

Для дела: пыль, осколки, газы.

И воцарится через пару

Каких-то миллиардов лет

Второе Солнце с пылу, с жару

Над новой группою планет.

И на одной, весьма похожей

На нашу, после катаклизм

И бурь космических, быть может

Возьмёт и зародится жизнь.

И занятый привычным делом,

Чтоб выжить, вдоль озёр и рек

Поселится сперва умелый,

А вслед разумный человек.

И вскоре вновь себе подобных

Начнут дурить поставщики,

И снова ссуды под огромный

Процент ссужать ростовщики.

Сказка об общественном мнении

Кто помоложе, не поймут,

Что в наше с вами время

И до него был институт

Общественного мнения.

Работа бурная велась

В нём, обсуждались новшества,

И самая тупая власть

Вникала в нужды общества.

При КЕренском и при царях,

При Сталине и Берии,

Слагалось, (часто втихаря),

Общественное мнение.

Трусливо поджимало хвост,

Чтоб вновь не прищемили,

То вдруг вставало в полный рост

И шло на штурм Бастилии.

А вот теперь не приведут

Другую точку зрения.

Закрыли славный институт

Общественного мнения.

Что у народа на слуху?

О чём ведутся споры?

Неинтересно наверху

И на элитных форумах.

Зачем? Коль нас уже давно

Усердно кормят байками.

И формируется оно

Компьютерными шайками.

Стабильна власть, народ един,

Полнейшая идиллия,

И зорко охраняет ФСИН

Все до одной Бастилии.

***

Кто знает мудрую пословицу:

«Молчанье – золото», привык,

(А кто не знает, тем приходится),

Свой контролировать язык.

А у кого слова не держатся,

Кто может разболтать секрет,

Тому сегодня впору вешаться,

Ни веры им, ни ходу нет.

Не доверяем неслучайно мы

Ничьим поступкам, ни словам,

Вся наша жизнь покрыта тайнами:

Не верим мы, не верят нам.

Не жизнь – сплошное наказание,

Замучила, вот в чём вся суть,

Сегодня нас шпиономания,

Боимся лишнего взболтнуть.

И футболисты поневоле,

Вдруг кто-то по губам прочтёт

Их разговор, уходят с поля,

Ладонью прикрывая рот.

Скрыв все подробности и частности

Своей беседы, ну а там

Уже их служба безопасности

За ними ходит по пятам.

В наш век повышенной секретности,

Когда сумятица в мозгах,

В процессе внутренней секреции

Невольно возникает страх.

Пароли, шифры, бедным гражданам

Всё помнить и не забывать

Приходится, поскольку каждому

Есть что и от кого скрывать.

***

Есть принцип у простых людей,

Кто до поры не возгордился,

Что где родился, там скорей

Всего и в жизни пригодился.

Где жили и отец и мать,

Сам дух где благостен и стоек,

И этот принцип нарушать,

Простой и правильный, не стоит.

Хотя нельзя и осуждать,

Кто не желает стать реликтом,

Кого заставила нужда

Бежать, локальные конфликты.

Не по вине простых людей

Стиль жизни резко изменился,

И где родился, там скорей

Всего уже не пригодился.

***

В семействе малых городов,

Как и в любом другом семействе,

Есть свод неписанных основ

И принятый порядок действий.

И есть особая черта,

Которой стоит поучиться,

Им не присуща суета,

Столь характерная в столицах.

Но не смирением одним,

Живут здесь и надеждой смутной

Прославиться, и вот таким

Порой в них крайне неуютно.

И говоря по существу,

Хотите вы иль не хотите,

Они все явятся в Москву

Или по крайней мере в Питер.

По-Некрасовски

-1-

« – Ну, пошёл же, ради бога!

Небо, ельник и песок – »

Это всех теперь дорога,

Все в Москву спешат, дружок!

«Ноги босы, грязно тело,

И едва прикрыта грудь»,

Не стесняйся, что за дело, –

Это многих нынче путь.

Не лежат в котомке книжки,

Не учиться ты идёшь,

Будешь матери, братишке

Отсылать последний грош.

Бросив край родной и поле,

Не во сне, а наяву,

По своей (не божьей) воле

Снарядился ты в Москву.

«Не без добрых душ на свете – »,

Кто-то сможет подсобить

Подхалтурить на объекте,

Просто пиццу разносить.

Раздавать в толпе открытки,

Ну а если повезёт,

То менять в столице плитку

И бордюры каждый год.

«Там уж поприще широко:

Знай, работай, да не трусь...»

И вздыхает одиноко

Остальная наша Русь.

«Не бездарна от природы»,

Но погиб, как видно, край,

«Что выводит из народа

Столько славных». Так и знай,

Нет уж больше «благородных,

Сильных любящей душой,

Посреди тупых, холодных

И напыщенных собой!»

-2-

Ну, послушай, ради бога!

Может, рано уезжать?

Погоди, хотя б немного,

Вдруг появятся опять,

Как в Посланье говорится

Президента, на местах

И аптеки, и больницы,

Люди будут при деньгах.

В деревнях откроют школы,

(Кто закрыл их? Почему?)

И поедут новосёлы,

Как тогда, на целину.

Всех накормят и напоят,

А для маленьких детей,

Новорожденных, настроят

Сразу множество яслей.

Как любая, директива

Обещает благодать.

И чиновники ретиво

Полетели выполнять.

Не теряя ни минуты.

(Сколько времени и так

Уж потеряно. Кому-то

Надоел, видать, бардак?)

К сожаленью не кому-то,

А всего лишь одному,

Как мы любим почему-то

Выражаться: Самому!

Остальные бьют в ладони,

Смотрят с преданностью, как

При Никите и при Лёне,

При вождях и при царях.

Наши цели и задачи,

Как и водится, ясны.

За работу! Не иначе,

Как до будущей весны?

Март 2018 г.

***

Всё те же страхи и невзгоды,

Как сто, как двести лет назад.

И вновь все те же кукловоды,

Что где-то наверху сидят.

Презрев все робкие попытки

Освободиться от оков,

Умело дёргают за нитки

И держат нас за дураков.

И значимость свою и самость

На век вперёд определив,

Мир обрекая на бесправность

И новый социальный взрыв.

И ничего не остаётся,

Как ждать иль просто делать вид,

Что страх частично рассосётся,

А боль внутри переболит.

***

Всё кончится, и даже прежде.

От безысходности вздохнут

Все, кто когда-то пел «Надежду»

И песенку про пять минут.

Всё кончится, и даже раньше.

Намного раньше, может быть,

Чем самый далеко смотрящий

Себе бы мог предположить.

Всё кончится, но даже позже,

Уже через десятки лет

Вновь кто-то будет лезть из кожи

И повторять всё тот же бред.

Печатать пасквили в газетах,

Вариться в собственном котле

И вешать старые портреты

На грязном лобовом стекле.

***

Нас ждёт одинокая старость.

Тебя и меня и всех тех,

Кто счастливо жил, был всем в радость,

Кто славу имел и успех.

Всех ждёт эта тяжкая мука.

Кто долгие ночи не спал.

Детей воспитал, нянчил внуков.

Всего им себя отдавал.

И тех, кто был жаден не в меру,

Кто лишних не жаловал ртов,

И тех, кто, построив карьеру,

Добился высоких постов.

Кто вечно заламывал руки

И громко кричал: «Как нам быть?»

Кто, черпая мудрость в науке,

Учил всех, как надобно жить.

И тех, кто всё-всё понимая,

Готовился к старости, но,

В конце, ни на что не взирая,
Остался один всё равно.

***

Меня охватывает дрожь,

Меня охватывает ярость,

Не удивляйтесь, молодёжь,

От одного лишь слова: «старость».

Что, как гремучая змея,

Пока ещё не укусила,

Но подползёт вот-вот, а я

Ей сделать ничего не в силах.

Всё в прошлом: песни, шутки, смех,

И сколько ниточка ни вейся,

Один единственный для всех

Расписанный порядок действий.

И хоть ты плачь, хоть ты кричи,

Хоть целый день горюй и кисни,

И не помогут ни врачи,

Ни философский образ мысли.

Вчера был полон сил, а днесь

Душе невыносимо тошно,

Что сам ещё ты вроде здесь,

А жизнь твоя осталась в прошлом.

***

Нам в нашей жизни напоследок

В последний временной отрезок

Необходима прочность уз.

Чтоб этот маленький остаток

Не выпал горечью в осадок

И не испортил общий вкус.

***

Увы, не повторится дважды

Рассказ от первого лица.

Всё «начинается с однажды»

И длится строго до конца.

И в полнакала жить возможно

На протяженье долгих лет,

Но так оставить очень сложно

Хотя б едва заметный след.

Он (этот след) не есть абстрактность.

Отнюдь. Стереть его нельзя.

И в этом жизни многократность

И «однократность бытия».

***

Надо терпеть, говорят мне в трамвае,

Бесцеремонно и грубо толкая.

Надо терпеть, говорят мне в метро,

Не объясняя конкретно, а что?

Надо терпеть, убеждают соседи

В каждой приватной и личной беседе.

Надо терпеть, уверяют друзья.

Надо терпеть, ведь иначе нельзя.

Надо терпеть, хоть ты лопни, хоть тресни,

Громкие фразы, бравурные песни.

Надо принять, мне народ говорит,

Или хотя бы показывать вид.

Надо принять, соглашаясь бесспорно,

Не оставаться же «белой вороной»?

Надо принять то, что ценят у нас

Нынче, сегодня, теперь и сейчас.

Надо принять всей душою и страстно.

Надо об этом твердить громогласно.

Надо уметь принимать каждый раз

Свойственный данной эпохе маразм.

Чтобы, когда вновь с нас снимут оковы,

Не удивляться отдельному слову

Брата-соседа по общей тюрьме.

Чтобы все поровну были в дерьме.

Иллюстрация: Кукрыниксы