Бомбят Донбасс / Архив номеров / ВЕЛИКОРОССЪ

Люблю Донбасс, хоть не был там ни разу, но там жил мой друг Василий Родин.

Родин! Родина! По-настоящему патриотическая фамилия у моего друга была, да постой, брат, почему же была, есть она в его детях, внуках. Работали мы с Василием в огромном радиаторном цеху. Поначалу я работал на сдельщине сварщиком, но потом простудил почки, и так как здоровье сильно дало сбой, стал работать дворником при нашем родном заводе отопительного оборудования. Поглядел начальник цеха Александр Дмитриевич Васяев на меня, да снова в цех сварщиком работать позвал, сказал так:

– Ты на сдельщине не сможешь, а в ремонтной бригаде можно тебя пристроить, там легче.

В ремонтниках работало человек пятьдесят, а то и больше, и среди них был Василий, там и познакомились. Он тут же пригласил меня в заводскую общагу, их секция была двухкомнатной, большую занимал Василий с женою Наташей. Были у них детишки детсадовского возраста – мальчик и девочка. Наталья работала продавцом в магазине. Мы только привели детей из детского сада, и Василий, взяв в руки только что положенную женою на стол палку колбасы, жадно ест эту колбасу, и совсем скоро полпалки уже нет. Наташа улыбаясь говорит:

– Вася! Ну чего ты? Сейчас хоть макарон отварю, колбаски поджарим, вкуснее же будет.

Василий был словно былинный русский богатырь, вес наверно за сто двадцать. Приехал в Братск из Донбасса, и вот теперь, поев колбасы и виновато посмотрев на жену, рассказывал мне:

– Я там дома в Донбассе мастером спорта был по борьбе, награды имел, помню, как очередную победу одержу, наша сборная команда меня на руках от радости несёт, а я же тяжёлый весом, а они всё равно несут, хоть и тяжело им, вижу – аж руки у некоторых трясутся, говорю, устали же, опускайте, хватит, нет, всё равно несут долго. Тренировал детей, всё было хорошо. Иду однажды вечером, двое к девушке пристают, даже раздевать начали, а она бедная кричит, очень напугана, ну и дал им, а они дети высоких начальников, хотя какие дети, старшеклассники, здоровые, словом, а в голове только дурость. Говорю им спокойно, оставьте девушку и идите с миром, нет попёрли на меня, ну говорю же, дураки. Шум подняли большой их высокопоставленные родители. Словом уехал в Братск, Наталью встретил, общагу быстро дали, тут уютно, как в квартире, хорошо наш завод дома строит.

Время было такое, Горбачёв боролся с алкоголем, сколько людей погибло от отравлений из-за этого, водка была по талонам. Послали в колхоз, а где бутылочку с собой взять? Пошёл в магазин, купил тройного одеколона, качественным он был тогда. Сидим вечером после копки картошки. Василию Наташа сварила большущий кусок говядины, и когда Родин хлебнул одеколона, налитого в стакан, то из его глаз покатились слёзы, и казались они мне белыми-белыми, большими-большими. Василий же, победно крякнув, сказал:

– Ну, за неимением лучшего, сгодится.

Я же ему возмущённо отвечаю:

– Ничё себе, это по нашим временам хорошая выпивка, одеколон быстро разбирают в магазинах, не успевают привозить, повезло, что успел взять.

Василий ест говядину, и говорит:

– Толик! Молодец! А то бы на сухую пришлось говядину исть, давай смелее откусывай, видишь же одно мясо, ух Наташа молодец, постаралась.

Все брали в колхоз по бутылочке, да не по одной. Кругом, окрест, неповторимо, Божественная, восхищающая взгляд, чудная сибирская природа. Бескрайние поля с урожаем картошки, моркови, турнепса. И в первый день пребывания в колхозе почти все попросту выпивали. Допив одеколон, идём с Василием по палаточному лагерю, все радостно общаются друг с другом, радиаторный цех был как одна семья, и это не преувеличение, так оно и было. Семьсот с лишним человек только в одном нашем цеху работало, каких только национальностей не было, жили дружно, и теперь, спустя много лет, совершенно отчётливо твержу: как в сказке жили. И вот уже пятеро наших мужиков навалились на Василия, пытаясь его побороть, через короткое время схватки сильно вспотевшие мужики тяжело дышат в сторонке. Вася же, как будто и не боролся ни с кем, лишь улыбается и жадно курит одну сигарету за другой. А чего не курить, зарплата пятьсот рублей с лишним, колбаса в магазине два рубля двадцать копеек за кило, дальше, сколько что стоит, и смысла нет писать.

В деревне, по сибирским меркам неподалёку от Братска, у Натальи жили родственники, и отправила жена Василия в деревню, а друг мой меня взял с собою. Был тогда я ещё молод, неженатый и недавно вернувшийся из армии. Деревня как деревня с лавочкой возле забора, бревенчатый дом в три окна, в дому железные кровати с толстыми перинами, большими подушками, классический вариант. Бабушка отварила картошки, нарезала солёного сала, угостила самогоночкой, но была она слабенькой (самогоночка). Когда поехали обратно, нагрузили Василию в дорогу большой рюкзак картошки на посадку. Недавно Василий купил себе участок земли в кооперативе «Клубничка», вот и потребовались семена. Денег на участок занял Василию я, куда мне молодому было девать деньги, платили на заводе, думаю, на тот момент одни из самых больших зарплат в стране, а через месяц он мне всё вернул. В кооперативе этом у многих стояли новенькие на тот момент дома. Но участки даже с одной сарайкой были недешёвыми, Вася купил за пятьсот рублей. И вот мы уже сажаем привезённую из деревни картошку. Тогда сельское хозяйство нашей воистину необъятной страны отлично работало. Примечательно, что у нас в Иркутской области вырастили свой сорт картошки «Тулунская», вырастала она крупная и была очень вкусной. Посадили с Василием картошку, а он уж спроворил шашлык, во время готовки всё брызгал на мясо сухое вино, вкусно готовил Вася.

Чудно было наблюдать, как эдакий детина так щепетильно относился к зимней рыбалке, брал только тонкую леску, и аккуратно привязывал мормышки. Я не раз говорил ему:

– Вася! Леска тонкая, окунь чуть покрупнее клюнет, и оборвёт.

Василий, всегда улыбаясь, отвечал:

– Понимаешь Толик! Да, тонкая леска, согласен, и обрывается часто, но у меня лучше клюёт, и я приспособился ловить так, тут главное не рвать, а медленно тянуть.

И вот сидим мы на заливе, и действительно у Васи лучше клюёт, но я всё же говорю ему:

– Смотри сколько ты уже мормышек в пасти окуней оставил.

Родин степенно отвечал:

– Ты же, Толик, видел, я пять зимних удочек снарядил, две оборвало, три ещё в запасе, а окуньки-то вот они, ух Наташа нажарит.

Возле Васиной лунки шевелилось штук двадцать небольших окуней, и Василий, улыбаясь, любовался ими. Раз пошли с другом на охоту и на дороге увидели двух глухарей, совсем рядом от нас. Вася выстрелил два раза и, не попав ни в одного, улыбнувшись, сказал:

– Хорошо, что не попал, пусть живут, видишь, какие красивые птицы. Нам на заводе платят хорошо, не голодные мы, пойдём по пустым бутылкам постреляем.

В то время квартиры давали заводчанам довольно быстро, вот и Василий получил трёхкомнатную квартиру на десятом этаже. Сидим в новенькой квартире, Наташа жарит треску, едим, вкусно. К тому времени я уже женился на моей Ирине. Вдруг Василий говорит:

– Я, знаешь, какую сушку белья придумал.

Десятый этаж, Вася открывает люк, и вот мы на крыше, и бельё семьи Родиных, обдуваемое ветром, сохнет на верёвке.

– Я, Толик, подумал, там на крыше быстрее сохнуть будет, и вправду, только вывешу, и быстро-быстро бельё уж сухое.

Потом наступили девяностые годы, завод наш любимый и до боли родной стал чахнуть. Василий ушёл на другое место работы, словом разбросала жизнь. Шли годы, у Василия появились внуки, но он болел сахарным диабетом в тяжёлой форме. Наталья Васина продавала хлеб, покупаю как-то, а она мне говорит:

– Всё, Толик, Вася умер.

Вот такая наша жизнь. Тяжело было все эти восемь лет смотреть Василию телевизор, бомбили его родной Донбасс, и он матерился. Сейчас, когда наши воины воюют с фашистами на Украине, я написал стихотворение, не мог не написать, и пусть оно с литературной точки зрения недоработанное, но от души:

Мой друг Василий из Донбасса родом

Работали мы на заводе с ним.

И много лет в Сибири с небосводом.

Он разговор ведёт, его он побратим.

Работал цех наш радиаторный на славу.

И люди добрые со всей страны вокруг.

Трудом своим мы возвеличили Державу.

Здесь каждый был товарищ нам и друг.

По осени в колхозах мы трудились.

И ложку с чашкой я забыл с собою взять.

С тарелки Васиной мы супом подкрепились –

Нам на двоих Василий просит дать.

Здоровый богатырь мой дорогой Василий.

Едим вдвоём второе и молчим…

А стол колхозный полон изобилий.

После обеда мы в тенёчке посидим.

Детишки малые растут… жена Наташа…

Года бегут, уж внуки есть у них.

Бомбят Донбасс, стреляют в души наши!

Кричит Василий: «Вот бы их самих!

Они же нелюди, старушек убивают.

Нацистам только наши перекроют дых.

В подвалах там детишек укрывают.

И стёкла выбиты в домах пустых».

А летом стало Васе плохо.

От сахарного диабета он ушёл.

Но до последнего, сердешный, вдоха

Мечтал, фашистам чтоб конец пришёл.

Спит друг в Сибири на погосте.

Пусть сбудется его мечта.

Солдаты наши, вы фашистов сбросьте!

И пусть сгорит вся эта сволота.

Пусть будет мир на Украине.

Народам нашим – праведно пожить.

Войны не будет и в помине.

Вестями долгожданными всех осветить.

В нынешнее время с фашизмом борется только наша милая сердцу Отчизна, наш многонациональный народ, и это говорит не о многом, это говорит обо всём…

Художник: Анастасия Сушко, 15 лет, г. Донецк