К 180-летию Фёдора Плевако / Архив номеров / ВЕЛИКОРОССЪ

Он – во многом – воспринимается символом судебного ораторского искусства: равно человеком, явившим ту меру адвокатской правды, которая связана с помощью и честью…

Юристы редко становятся широко известны: но имя Фёдора Плевако знакомо даже тем, кто не имеет никакого отношения к юриспруденции.

Большая часть биографов Плевако считает, что мать его была из киргизского племени; историк В. Смолярчук в книге «Адвокат Плевако» называет её крепостной киргизкой; действительно в ярком облике юриста – таким, каким он известен по фото, есть нечто восточное, придающее особый колорит его внешности: вероятно, тоже игравшей определённую роль во время выступлений.

Отец же надворный советник: но поскольку родители не состояли в законном браке, и Фёдор и брат его Дормидонт считались незаконнорожденными.

В Москву семья перебирается в 1851 году, и братьев отдают в Коммерческое училище; Фёдор, учившийся хорошо, особенно выделяется по математике: блеск логики был присущ ему в дальнейшей юридической деятельности.

Далее следует юридический факультет Московского императорского университета, кандидатство на судебной должности, вступление в сословие присяжных поверенных: что улучшает материальное положение Плевако: он приобретает дом.

Адвокатская деятельность Фёдора Плевако разворачивается в Москве, которая бесконечным своеобразием своим накладывает отпечаток на его деятельность…

И купеческий московский колорит, и звон бессчётных колоколов, и исторические дебри, скрывающие немало тайн, и религиозность подавляющего большинства московского населения так или иначе вспыхивают в пышных и ярких речах Плевако, изобилующих ссылками на Священное писание и цитатами из святых отцов…

Природный дар красноречия был велик: опыт, наслаивающийся с годами, делал оный дар ещё изобильнее, краше.

Его речи – художественны.

В них присутствует образный строй.

В процессе полковника Кострубо-Корицкого, происходившего в рязанском окружном суде, противник Плевако – присяжный поверенный Урусов не пожалел чёрных красок и взвинченной эмоциональности, дабы выставить подсудимого исчадьем ада; Плевако надлежало разрушить созданное впечатление, и он, психологически изощрённый, выбирает спокойный, сглаживающий тон, обоснованные возражения, стройный и строгий анализ улик.

Он побеждает.

Блестяще выступал Плевако в деле игуменьи Митрофании, обвинённой в подлогах и мошенничестве; здесь речь его кипит и бушует, полнится разоблачениями реальных пороков, и не мнимых преступлений, приписанных игуменье.

Часто Плевако выступал защитником рабочих, обвинявшихся в сопротивлении властям; и голос его, богато интонированный, был, казалось, вещим.

Он импровизировал в речах.

Он, будучи религиозным, стремился примирить позицию Л. Толстого и официальную церковь.

Щедрость души его была великолепна, и, помноженная на великое ораторское дарование, она и сделала Плевако символом адвоката: адвоката-защитника, противостоящего всем каверзам и судеб, и времён.