Истины Ивана Голубничего / Архив номеров / ВЕЛИКОРОССЪ

Хорошо, когда день мелькает светом: а пролетают все они; но – хорошо, когда так:

День пролетел, как светлый херувим,
Оставил лишь волнение в крови.

И долго догорал во мгле закат,
Бросая пламя в монастырский сад.

И ночь плыла, печальна и чиста,
Как образ православного креста...

Есть высокая приподнятость, напевная гармония строк в поэзии Голубничего; и тяготение к миру горнему, просвечивающему сквозь предметы и детали обычного, нашего, привычного, косного свидетельствует о неустанной душевной работе поэта…

Впрочем, высокая гармония не исключает ноты трагизма, чёрного излома, – ибо велики скорби окружающей яви:

Что, Родина моя?.. Как сон больной.
Стою один на улице ночной.

Я потерял любовь и душу сжёг,
И горек ужин мой, и дом убог.

Но ни любовь, ни Родину ничуть
Я не виню – я сам утратил путь...

Чувство утраты пути: вероятно, временное ощущение, ибо поэт идёт своим на протяжение гирлянды лет: не сворачивая, провидя хрустальную, метафизическую лестницу, обещающую шаровой подъём…

Самооценка, чья шероховатая правда поражает сознание поэта, однако, свидетельствует о строгом отношение к себе, и то, как после верной формулировки успокаивается душа, есть мера осознания себя в мире:

Час предзакатный – Боже мой,
Такой мятежный и жестокий! –
Сгорел. И путаются строки
Пред наступающею тьмой.

Холодной полночью дыша,
В угаре темных откровений
Узнаешь вдруг, что ты не гений –
И успокоится душа...

Во многом – поэзия Голубничего есть исследование собственной души: кропотливое и неустанное.

И исследование это, погружаясь в глубины и поднимаясь к небесам, представляет интересный отчёт о пребывании здесь, на земле, в недрах бытия…