«Судьбы заложники и пленники…» / Архив номеров / ВЕЛИКОРОССЪ

***

В этот год у нас, как будто

По иронии судьбы,

Летом сушь да гарь, у тут вот

К октябрю пошли грибы.

И теперь одна забота,

Коль грибник, – соображай,

Как собрать и обработать

Небывалый урожай.

Что случается на деле

Раз за много-много лет.

Суп грибной нам на неделе

Обеспечен на обед.

А когда за стол садиться

Всей семьёй настанет срок,

Не какую-то там пиццу

Будем есть – грибной пирог.

И подарят мне не зонтик, –

Сапоги и дождевик:

И рыбак я, и охотник,

И удачливый грибник!

***

Если ты невзначай захворал, занемог,

Если думы тревожные зреют,

Счастлив будь, если есть на земле уголок,

Где тебя и поймут и согреют.

Если в жизни ты вдруг бесконечно устал,

Если силы твои на исходе,

Этот самый надёжный и верный причал

Даст приют при любой непогоде.

Если ты не погиб, только сбился с пути,

Если бродишь по самому краю,

Крепче зубы сцепи, дотяни, доплыви

В тот причал, где тебя ожидают.

Если душу свою ты вконец истерзал,

Здесь излечат её очень просто.

Здесь начало твоих самых главных начал,

Твой заветный единственный остров.

Если ж силы растратив на трудном пути,

Разбазарив последние крохи,

Ты его в суете не нашёл, не достиг,

Если так, то дела твои плохи.

***

«Счастье – это когда тебя понимают».

Из к/ф «Доживём до понедельника»

И счастье вечным не бывает

И человек. И пусть тебя

Все чтят, все ценят, понимают,

Пусть обращаются, любя:

«Как жизнь? Как дети? Как здоровье?

А помнишь, как когда-то мы?..»

Никто не смотрит исподлобья,

А кое-кто даёт взаймы.

Жизнь движется, и где-то финиш,

По мрачной логике вещей,

Чем больше ты живёшь и видишь,

Тем меньше радости в душе.

Тем меньше сил и притязаний,

Всё больше разъедает желчь,

Всё горше привкус расставаний

И тем грустнее радость встреч.

Впитав в себе все язвы века,

С печатью страха на лице

Стоят два разных человека

В начале жизни и в конце.

Пути нелёгкого земного.

Пред каждым свой суровый пласт.

И первый не поймёт второго,

А то и руку не подаст.

***

Судьбы заложники и пленники,

Несущие её печать.

Вам, дорогие современники,

Перед потомством отвечать.

А вы, во все пускаясь тяжкие,

Дельцы, проныры и пройдохи,

Подходите с большой натяжкою

В хранители своей эпохи.

Вперёд особо не смотрящие,

Агенты, менеджеры, служащие,

Живя во имя настоящего,

Лишаете потомков будущего.

Плывёте строго по течению

Из конъюнктурности, от узости

И примитивности мышления,

А то и попросту от трусости.

Смирившимся, не негодующим

В душе от лживого и пошлого,

Вам предстоит в недолгом будущем

Стыдиться собственного прошлого.

***

Сопоставив все плюсы и минусы,

Обозначив при жизни критерии,

Каждый занят сегодня, кто бизнесом,

Кто созданием целой империи.

Для чего-то корячится, пыжится,

Лезет в самые узкие щели,

И с грехом пополам всё же движется

Потихоньку к намеченной цели.

А иные за этот же срок

Совершают приличный рывок.

Но каким чудодейственным махом

Ни являлась на свет бы материя,

Каждый бизнес кончается крахом,

И распадом любая империя.

***

Не сник, не спёкся, не потух.

Не растерялся, не отвлёкся.

Три раза прокричал петух,

А я ни разу не отрёкся.

Не тратил понапрасну сил.

Не поддавался искушенью.

Да, никого не воскресил,

Хоть знал про чудо воскрешения.

Нёс на своём худом горбу

Посильный груз унылых буден.

И не испытывал судьбу,

Как состоявшиеся люди.

Никто из них, на пьедестал

Взойдя, меня ни до ни после

В ученики к себе не звал,

С того от них и не отрёкся.

***

Простим угрюмство – разве это

Сокрытый двигатель его?

А. Блок

Мир полон злобы и безумства,

И человек, само собой,

Устал. Простим ему угрюмство,

Пессимистический настрой.

Простим извечные упрёки,

Больной души истошный крик.

Когда-то данные зароки

И позабытый Божий лик.

Где всё, что было в нём вначале?

Надежда, вера, пылкий ум?

Он изменился, стал печален,

Озлоблен, мрачен и угрюм.

Не верит больше в сны и сказки,

Ждёт только худшего. Увы,

Все изменения и встряски

На нём оставили следы.

От реформаторских художеств

Устав, растерянный бедняк

Боится всевозможных новшеств,

Реформ и прочих передряг.

Не ждёт ни от кого подмогу,

А перед сном, ложась в кровать,

В одном лишь умоляет Бога:

Последнего не отбирать.

***

Мне говорят: люби себя!

Ведь ты же этого достоин.

А я, признаться, был настроен

Жить, больше ближних возлюбя.

Но что поделать, коли мы

Забыли заповеди Божьи,

Знать, неспроста так долго ложью

Питали грешные умы.

И остаётся, господа,

Ждать всем лишь часа рокового,

А там пришествия второго,

А с ним и Божьего суда.

***

Извольте, сударь, ваш бокал!

Извольте выслушать. Изволю.

Хотя была моя бы воля,

И слушать никого не стал.

Моя бы воля, пересек

Границы времени, и франтом

В век восемнадцатый галантный

Проник и проклял этот век.

Но воля их, а посему

Забудь про времена Вольтера,

Переносясь в век двадцать первый

Из Просвещения во тьму.

***

Сатрапам есть, к чему стремиться.

Смешав всё зло в один котёл,

Поймёшь, что ужас инквизиций

Отнюдь не худшее из зол.

И всё содеянное ране

Покажется пустой игрой,

Когда масштабы злодеяний

Повергнут в шок наш шар земной.

Но чтобы ни грозило люду,

Вся эта сумрачная рать,

Пасуя перед силой, будет,

Как ей положено, молчать.

Костёр, смирение и плаха –

Извечный символ тёмных царств,

Где каждый знает, что от страха

Нет и не может быть лекарств.

***

Мужи и юные повесы,

Поднять решившие полки,

Чей узок круг был интересов,

Кто были страшно далеки.

Кто поломал немало копий,

Порядком исписал чернил.

Кто, находясь в плену утопий

Своих, кого-то разбудил.

Кто будь, как все мы, конформистом,

Мог благ весомых обрести,

Но выбрал честь быть декабристом,

Где слово это не в чести.

Где царь, и только он, безгрешен.

Одна на все века стезя.

Где толком не умеют вешать,

Но и помиловать нельзя.

Но может хоть когда-то будет

Не всё так мрачно, как теперь,

И люди заживут, как люди,

Ты только лишь, товарищ, верь!

***

Реформы не проходят на ура!

Но всё равно, в пространстве обозримом

С реформами Великого Петра

Что может быть у нас сопоставимо?

Но если говорить, как на духу,

С царём ведь никогда никто не спорит,

А нужен ли простому мужику

Какой-то пресловутый выход к морю?

А если уж, друзья мои, совсем

Задаться риторическим вопросом,

Зачем реформы? Чтобы драть не семь,

Как драли шкур с него, а сразу восемь?

Не потому ль во все века у нас

Реформы проводились из-под палки?

А там, где уследить был царский глаз

Не в силах, для отчётности и галки.

И, может, потому с давнишних пор

Новаторы у нас садятся в лужу,

Что от обилья новшеств и реформ

Простому человеку часто хуже?

Они нужны, да только всё вокруг

Огульно реформировать не надо.

Ведь тщетность реформаторских потуг

Лишь на руку махровым ретроградам.

***

Всё происходит только так.

Лишь через драки, через споры,

Пустые, вроде, разговоры,

Аврал, сумятицу, бардак,

И обещанья каждый раз:

Всё будет! Позже. Не сейчас.

Привыкнув в некотором роде,

Вполне освоившись, все мы

Нисколько не удивлены,

Когда всё так и происходит

Практически из раза в раз.

Во всяком случае, у нас.

И тот, кто свыкся, даже рад,

Что происходит ощущенье

Самой иллюзии движенья,

И лишь конечный результат

Практически из раза в раз

Разочаровывает нас.

Человеческая комедия

Читая в юности Бальзака,

Мы примеряли иногда

К себе одежды Растиньяка

Честолюбиво без стыда.

Но жизнь диктует человеку

И превращает без конца

Его то в жадного Гобсека,

То в безутешного отца.

В того, кто не живёт, а бредит,

Кого давно попутал бес,

И человеческих трагедий

В ней больше, чем счастливых пьес.

С красивой фабулой и текстом,

Зато мы знаем, что у нас

И все трагические пьесы

Умело превращают в фарс,

Где все кричат одно и то же,

То что-то строя, то круша,

И жизнь – шагреневая кожа,

Не стоит медного гроша.

Перечитывая Золя

Сижу в тиши и размышляю,

Жизнь прожита, как видно, зря.

И вновь читаю и читаю

С утра до вечера Золя.

И нахожу в его романах

Ответы, судя по всему,

На многое, РУГОН-МАККАРОВ

Глотая в день по одному.

И вижу главный корень зла,

Так всё банально и типично.

Вновь ДЕНЬГИ во главе угла.

Не могут поделить ДОБЫЧУ,

Как прежде, жадные дельцы.

В правительствах сидят Макроны,

Честолюбивые лжецы,

И те же самые Ругоны.

Меняют десять раз на дню

Личину подлые Сакары.

И попадают в ЗАПАДНЮ

Одну и ту же все Маккары.

Увы, всё в точности, друзья,

Как это, словно в корень зря,

Давным-давно писал Золя.

***

Не надо, господа, не улыбайтесь.

Ни лорду, ни банкиру, ни дельцу,

Как вы ни сильтесь все, как ни старайтесь,

Улыбка в наше время не к лицу.

Вы мастера манерности и позы.

Вам улыбнуться пара пустяков.

Да только за улыбкой каждой слёзы

Десятков, сотен, тысяч бедняков.

Простого человека без ошибки

Определишь, у вас наоборот,

За каждой привлекательной улыбкой

Предельно-чёткий деловой подход.

Такая ваша, видимо, природа,

С улыбкой наблюдать, как падать ниц

Пред вами собираются народы

И слушать летней ночью пенье птиц.

Общаться с вами иногда приятно,

Особенно вначале, но в конце

Общения становится понятно:

Улыбка – просто маска на лице.

И совершает каждый раз ошибку,

Кто верит ей, так дивно хороша,

Вот только за приятною улыбкой

Холодная и чёрствая душа.

***

Работодателя на слове

Ловить не пробуй даже, брат,

Когда на конкурсной основе

Нас вдруг куда-то пригласят.

В извечном поиске достатка,

Порою мнимого, ему,

Как и тебе и мне, не сладко

Живется, судя по всему.

И даже если на Майями

Привык он нынче отдыхать,

Почти в любой момент местами

Нас жизнь способна поменять.

Но кардинально не меняя

При этом ровно ничего.

Для нас в приятный, полагаю,

И в очень грустный для него.

***

Я ненавижу слово «бизнес».

Не выношу его апломб.

Как он везде твердит про кризис.

Как проникает в каждый дом.

Как нагло и бесцеремонно

Повсюду ищет дураков.

Как попирает все законы.

Как бьёт в больных и стариков.

Мне ненавистно в нём буквально

Всё, чем он дышит и живёт.

Его коммерческие тайны,

Любой маркетинговый ход.

Не верьте в сказки про богатых

И любящих простой народ.

Про добрых дядей-меценатов,

Дающих от своих щедрот.

Лишь прибыль, даже на ночь глядя,

Волнует этих воротил,

И нету подлости, что ради б

Неё богач не совершил.

***

Ошалев от победного запаха,

Не учли, чем, настанет срок,

Агрессивной политике Запада

Адекватно ответит Восток.

Сердцем, печенью, селезёнкою,

Всеми фибрами грубой души,

Позабыв: Восток – дело тонкое,

Доверять ему не спеши.

Не гадали, когда кошмарили,

Чем аукнется в свой черёд

Детям нашего полушария

Их кровавый восточный поход.

И не думали о последствиях,

Всё сильнее впадая в раж,

Забывая, с какими бедствиями

Связан каждый такой вояж.

Есть за что, господа хорошие,

Коль себе и другим не врать,

Нашей с вами Европе крошечной

Пеплом голову посыпать.

Не судьба ей в кровати нежиться,

А пошире раскрыв карман,

Принимать сотни тысяч беженцев

Из поверженных в прошлом стран.

И стоят вконец обалдевшие,

Вон уж – каждый второй азиат,

Полководцы позеленевшие,

Виновато потупив взгляд.

Кто предвидел из них заранее,

Ну хотя бы один на всех,

Чем чреваты завоевания?

Сколь токсичен любой успех?

Что себе изменив до странности,

Вся Европа сегодняшних дней

Превратится в музей толерантности,

Во всеобщедоступный музей.

Где хотите вы, не хотите ли,

Не поймёте, кто белая кость,

Кто тут чёрная? Кто победители?

Кто хозяин? Кто временный гость?

Шлейф былого победного запаха

Испарился, и вот вам итог

Агрессивной политики запада –

Пронизавший весь Запад Восток.

***

Вновь в городе случилось происшествие,

И люди озабочены весьма.

Все, кроме городского сумасшедшего,

Давно уже сошедшего с ума.

Кто ищет в жизни разные лазейки,

Кто пашет от зари и до зари,

А он сидит счастливый на скамейке

И мыльные пускает пузыри.

Ни смотры, ни парады и ни шествия,

Ни войны, ни другая кутерьма,

Нисколько не волнуют сумасшедшего,

Ведь он уже давно сошёл с ума.

Ему плевать, Эллада или Троя,

Он выстрадал по праву свой статут.

За критику общественного строя

Его лишь одного не привлекут.

Год близится к концу, и по прошествии

В Налоговой потребуют отчёт

От каждого, и только с сумасшедшего

Давно никто налоги не берёт.

От нашей повседневности оторванный,

Не знающий Закон от сих до сих,

Налогооблагающие органы,

Как правило, не трогают таких.

Но ты, мой друг, как все мы, в мир пришедший,

Запомни, коль всему вокруг не рад,

Ты вовсе никакой не сумасшедший,

А так, обыкновенный психопат.

Задёрганный, но не умалишённый,

Как наш герой, и вздумаешь роптать,

То значит в соответствии с законом

Тебе за всё придётся отвечать.

Не ведая с отчётливостью вящей,

Что ждёт тебя: сума или тюрьма?

В безумном мире, с каждым днём сходящим

Всё более и более с ума.

И коль наш мир неизлечимо болен,

Не верьте ни в один безумный миф,

И только сумасшедший лишь настроен

Сегодня на какой-то позитив.

***

Бессмысленность каких-либо усилий.

Почти невыносимая среда.

Вот так и Бунин покидал Россию,

Как выяснится позже, навсегда.

Чтоб странствуя, скитаясь, сожалея,

Вдали от дома тридцать с лишним лет

Писать с тоской про тёмные аллеи,

Которых в этой жизни больше нет.

Былого, как известно, не воротишь,

И впору брать билет в один конец.

Прощай Москва! Прощай родной Воронеж!

Орёл, Ефремов, Тула и Елец.

Прощай страна и родина! Отныне,

Когда судьба отчизны на кону,

Кому-то очутиться на чужбине,

Кому-то строить новую страну.

Кому-то слёзы лить, кому-то дуться

И повторять: трава в ней не расти.

Но рано или поздно вновь сойдутся

Однажды их нелёгкие пути.

В июле, октябре, а лучше в мае,

Когда забрезжит утренний рассвет,

Пускай и с опозданьем понимая,

Что правых-виноватых больше нет.