1

 

Власть – невероятный, сильнее сильного манок; власть – одна из наиболее страшных страстей человечества, и не удовлетворить, не насытить её никак; власть и комфорт союзны, и этот союз логичен и ужасен; и ужаснее всего то, что поколения, делегирующие людей во власть, не задумываются, что идущие в неё имеют в виду одно: удовлетворение собственных амбиций и сверхкомфортную жизнь для себя.

Остальное – постольку поскольку.

Двигали Лениным властолюбивые мотивы?

Вероятно, отчасти – но это «отчасти» съедалось действительным желанием переустроить мир по плану справедливости, ибо все государственные устройства отличались до того друг от друга одним: степенью удалением от оной.

Двигало Лениным желание комфорта? Ведь это Троцкий, а не он, запишет в своих дневниках: «Никогда не ели столько чёрной икры, как после захвата власти…».

Теперь – с высоты, отчасти ложной, прожитых годов – становится очевидным, что Лениным (на которого каких только собак ни повесили после псевдобуржуазной революции 1991 года, что тоже, в общем, логичная реакция на чрезмерность советского, осточертевшего всем культа) двигали именно мотивы счастья для всех.

Или хотя бы попытки распространить оное на как можно большее число людей, и в рассказах Михаила Зощенко о Ленине, о предельной простоте его быта не столь уж много сказочных и сказовых элементов.

Ленин был кровав?

Но какое человеческое деяние не сопровождается большой кровью?

Или Французская революция, столько изменившая в человечестве, была ласковой и нежной?

Или британская колонизация – благодаря которой ряд стран (например, Канада или Новая Зеландия) живут ныне на очень высоком бытовом уровне – сопровождалась только достойными деяниями?

Разумеется, никто не хотел бы стать жертвой, но история, увы, не спрашивает, и человек, которого она выбирает своим орудием, часто оказывается сам заложником обстоятельств (и Гёте был вынужден подписать смертный приговор, будучи премьер-министром).

Ленин был мощным мыслителем социального направления: его анализ исторических периодов, в частности, капитализма конца XIX века, глубок и оригинален – как внушительны его идеи по переустройству общества и то, что в результате них Россия из аграрной превратилась в индустриальную, а большинство её населения от полуживотного состояния поднялось до необходимых каждому норм грамотности. И это едва ли будут отрицать даже ярые ненавистники Ленина.

Ленин неоднозначен?

Так назовите хоть одну крупную фигуру в истории, чья деятельность испускает сплошное сияние волшебного света.

Думается, пройдя длительную стадию святого, короткий период полного отрицания, – образ Ленина требует трезвого осмысления – и это дело грядущего; хотя отрицать то, что Владимир Ульянов был одной из самых значительных фигур человечества – значит бессмысленно противоречить истории.

 

    

2

 

Он писал округло и деловито, литыми, сильными фразами; он писал красиво, собрано, лапидарно…

Он всегда к месту использовал примеры и, почитая Тютчева, стремился к глобальным обобщениям, если речь шла о философском космосе; он писал яростно – кипел, спорил, доказывал, внушал…

В некогда каноническом, а после ниспровергаемом труде «Материализм и эмпириокритицизм» поражает плавная последовательность, с которой Ленин, используя философию Маркса и Энгельса, выстраивает собственную систему, критикуя попутно (опять же точно, ничего попусту, всё для дела) тех, кто – по его мнению – не вписывается в его философическую конструкцию.

Охаянная многажды «Партийная организация и партийная литература» не столь одиозна на самом деле – просто когда-то навязла в зубах; и, как показывает практика, предложенная Лениным организация, куда лучше нынешней – рыночно-тусовочной.

Он выстраивал свои статьи и книги с убеждённостью, подтверждавшейся неустанной работой мысли – расходившейся во многих направлениях; и заражал своими идеями; он писал о хозяйстве так, будто это была поэтическая отрасль человеческой деятельности.

Когда-то Ленин по праву именовал себя «литератором», ибо книги его – помимо всего прочего – ещё и интересная литература.

 

   

3

 

Надежда Крупская, превращённая последними десятилетиями российской смуты в одиозную фигуру, была выдающимся педагогом-марксистом, чьи сочинения базировались на благородном порыве возвышения человеческих душ.

Она понимала, что цель истории – постепенный подъём… когда не всех, то многих: к свету знания, чтения, развитого вкуса; она не понимала, почему Дон Кихот и Толстой должны быть доступны только привилегированным классам, и почему только они претендуют на жизнь светлую, чистую, яркую…

Статьи общепедагогического характера составляют несколько томов из сочинений Н. Крупской, за ними идут речи, письма.

А речи её были художественно организованы, и врывались в пространство требованиями новых смыслов: требованиями, каким нельзя было противостоять, но стоило прислушиваться, – ради умных и светлых изменений в жизни.

Разумеется, и работы и выступления Крупской связаны с эпохой, переплетены с нею тысячью нитей; но педагогика и подразумевает работу в данности – таковую, что ведёт к улучшенному будущему.

Конечно, Крупская верила в перспективу: больше того – она воплощалась на глазах; и перспектива общественного развития была тесно связана именно с идеями и мыслями Крупской.

А мысли её варьировались, усложнялись, предлагали новые оттенки грядущих действий…

Работа просвещения, развёрнутая в советской стране, была беспрецедентна – и заслуги Надежды Крупской – если быть объективным, и отказаться от шор любых предвзятостей – едва ли можно переоценить.

 

   

4

 

Если всю поэтическую продукцию, посвящённую Ленину и славословящую его, сложить в колонну, то поднимется она много выше… Александрийского столпа.

Мощные ритмы и яростная правда, неистовая ложь и посредственная лубочность совмещаются в недрах этой колонны.

Была сила одноимённой поэмы Маяковского – поэмы, где традиционной лестницей грохоча, поэт утверждал будущую каноничность образа.

Приобретение литературы было достаточно условным: поэма не относилась к вершинным вещам Маяковского, но и не отступала от поэтического величия горлана-главаря.

Крепко данный Пастернаком образ врезался в сознание мощно и выпукло, не поспоришь.

Сейчас интереснее не произведения, льющие фантастический елей, как «Ленин» Тихонова (увы, в этом произведении не было ничего от блеска Тихонова раннего), а упоминания, вкраплённые в текст: так, персонаж «Улялаевщины» Гай, читая Ленина, споря с ним, точно через себя показывает меру важности ленинского образа.

…или рабочий из стихотворения Слуцкого, что, читая, «…в Ленина ходил, как в клуб…» – вдруг и сам становится крупнее от Ленина, ярче.

Учитывая грандиозность фигуры, и литература о нём должна бы стать таковой; не став, тем не менее, породила ряд ярких произведений, или фрагментов в них.

 

    

5

 

Она написана кругло и густо: пресловутая ленинская статья, когда-то вызывавшая такие страсти: причём ниспровержение господствовало среди них…

Разумеется, «Партийная организация и партийная литература» рассматривает литературную реальность под определённым углом; конечно, партийный угол подразумевает некоторую однобокость и, вместе, свидетельствует о мере необходимых перемен…

Конечно, советская литература, так мощно обогатившая реальность, была связана с ленинской статьёй весьма условно, но…

«Но» будут многочисленны…

Неужели нынешнее бытование литературы организовано лучше, нежели в СССР?

Неужели тусовочная организация оного процесса, низведшего его на уровень бесконечных игрищ и премиальных фортелей, чем-то превосходит советский вариант?

Ведь именно во многом благодаря тусовочности литература полностью потеряла своё значения и звучание: ныне любой литературный спор напоминает склоку кумушек у покосившегося домика провинциальной окраины: настолько никому, кроме этих самых кумушек, неинтересен…

Ведь в ленинской статье были острые и интересные мысли, связанные именно с насущностью литературы (которая всего несколько десятилетий назад воспринималась, как самосознание народа); и к ним стоило бы прислушаться сегодняшним государственным мужам, приравнявшим литературу к филателии, или разведению кактусов.

 

 

6

 

Ленин, заменяющий икону –

Церковь низвергали справедливо:

Слишком отрицала перспективы,

Вверив жизни ложному закону.

Ленин, отрицаемый неистово

После потребительского шабаша

Девяносто первого. А истины

Ленина послушать многим надо бы.

Разве жуткая несправедливость

Мира устраняться не должна?

Разве денег власть, попов блудливость

Социуму истиной дана?

Ведь не ради власти бился Ленин!

Хоть её, возможно, и любил.

Бился ради многих поколений,

Ради света знаний Ленин жил.

Из истории нельзя исторгнуть

Имя – ведь оно из основных.

Трезво рассуждая – без восторгов –

Он и, правда – жив среди живых.

 

Художник: Энгельс Козлов

© Vinchi Group - создание сайтов 1998-2024
Илья - оформление и программирование