Читая пятикнижье
Бог создал мироздание.
«Он – деспот по природе!» –
Печален дух изгнания.
И бунт его бесплоден.
Любимая потеряна.
С «Молитвою» – святой
Подарит список «Демона»
В редакции шестой.
Горька печаль синодика
Любви, надежды, веры...
Так трогательна родинка
У прототипа Веры.
Горюют очи чёрные.
И Вере как не верить.
Обнять её Печорину
Он может лишь доверить.
***
Тамара, Варя, Вера.
Надрывные три «эр».
Любовь рождает вера.
Рванул за ней в карьер
Печорин, только Веры
Уже и след простыл...
За ним с небесной сферы
С усмешкою следил
Всё переживший Демон...
Сонорные три «эн» –
Наверно, в них всё дело.
В них – лермонтовский ген.
Итог, увы, печален!
И в рай закрыта дверь.
Посыл был изначален:
Нет! Никогда! Не верь!..
«Свеча неугасимая»
С постылым мужем тает.
Тоска невыносимая
Куражится заставит.
Судьба такая – Лермонтов!
Поднимем чаши меру.
Помянем горьким вермутом
И Вареньку и Веру.
Что сделано, то сделано.
Не уповай на милость.
Счастливым видеть Демона
Ещё не доводилось...
***
В снегу гора Крестовая
Над Чёртовой долиной.
Картина маслом новая
С символикою дивной.
В альбом набросок – наскоро.
А замысел был шире.
Виднее бездна адская
С божественной вершины.
Горька судьба Печорина –
Сметает всё лавиной!
Клубится туча чёрная
Над горной горловиной.
Спираль на небе сделала
Бедовая душа.
От «Ангела» до «Демона» –
Нет круче виража!
***
Ундиной босоногой
Был увлечён Печорин
Она не верит в Бога.
Её характер вздорен.
А любит она Янко,
А Янко любит море.
О нём поёт русалка,
Ещё не зная горя.
Их девственные души,
Как волны, серебристы...
Зачем герой разрушил
Покой контрабандистов?
И в скверном городишке
В глухой Тмуракани
Он рисковал уж слишком.
На дно б пошёл, как камень.
Над ним б шумело море
Уж лучше, в самом деле.
И не принёс бы горя
Ни Мери он, ни Бэле.
***
Читая пятикнижье
Знакомое до строчки,
Ясней с годами вижу
Всё горе одиночки.
И потому печален
Так в памяти Печорин.
Века не спит ночами,
От смерти Бэлы – чёрен.
Он помнит её пенье.
И как в крови лежала...
От Казбича – спасенье.
Один удар кинжала!
Прискучила забава
Любви такой наивной.
Так Демона Тамара
Любила с силой дивной.
Что Демон, что Печорин.
Одной они породы.
И нету обречённей
Тех, кто им сердце отдал...
***
С усмешкой фаталиста
Жизнь доживал Печорин.
В страстях своих – неистов.
В расчётах – хладнокровен.
В судьбу свою он верил,
Не подавая вида.
И сердце бедной Мери
Им холодно разбито.
Не устояла Бэла
Перед его коварством.
И от любви запела,
Наивная, напрасно.
Скучна любовь дикарки.
Ей тешился недолго...
А чёрный ворон каркал,
Диктуя волю рока.
Печорин карту бросил.
И выстрелил в лоб Вулич.
Осечка! …Сабля скосит
Беднягу вместо пули.
На пьяного буяна
Он в темноте нарвался...
Судьба шутила странно.
Печорин усмехался.
И сам сыграл в орлянку,
Поверив слепо в фатум…
В крови свою горянку
Опять увидел рядом.
***
Кавказ, как Змей Горыныч,
Разгневался спросонок.
Старик Максим Максимыч –
Обиженный ребёнок –
Бежал навстречу другу
В поту весь, запыхался.
Печорин только руку
Подал и не обнялся.
Умчали быстро кони.
Старик один остался.
Печорину напомнил,
Что тот забыть старался...
Штабс-капитан, служака.
Сознание простое.
Не понял он, однако,
Печоринского горя.
Кавказа покоритель,
Стоял немым укором…
А Николай в нём видел
Империи опору.
***
Знакомые всё лица:
Насмешливый Печорин.
Обиженный Грушницкий –
Глядит всё обречённей.
Ведь сам в герои метил,
Но на свинец нарвался.
«Финита ля комеди...»
И жизнь – подобье фарса.
И кто стал прототипом
Героев из романа?..
Цвела в июле липа.
И назревала драма.
«Посмотрим, кто Печорин,
А кто из нас Грушницкий?!
Что может быть почётней,
Чем ореол убийцы?»
И сжал кинжал Мартынов,
Извлёк насмешки жало.
И Герострату было
Храм Артемиды жалко.
Но Миша не услышал,
Как «друг» просил прощенья.
Так всё решилось свыше –
Грушницкому в отмщенье.
Дуэли надоели!
Да, помиритесь, братцы!
Но лёгкие успели
Уж крови нахлебаться.
И Лермонтов под ливнем
Лежать один остался.
С героями своими
Безжалостно расстался.
Изображение: из открытых источников.
