Снова о дяде Коле / Архив номеров / ВЕЛИКОРОССЪ

Дядя Коля, любивший очень выпить, не сидел никогда без дела. И в Чернобыле спасателем работал в своё время, вывозил людей из опасных мест, а теперь, хоть и семьдесят лет от роду, всё ещё крепок. И если бы отдельные моменты этой истории жизни мне кто-то рассказал, я бы усомнился, но вот история, я лично знаю дядю Колю, и тут уж, хотите верьте, хотите нет, начинаю сказ…

Когда приёмного сына, которому уж тридцать лет было, обманули и посадили на большой кредит, дядя Коля, жалея его, непутёвого, вернулся в профессию шофёра. И взяли старика, дефицит кадров был такой, что брали всех без разбору, надо было перевозить людей на рейсовых автобусах. Половину своей пенсии Николай отдавал приёмному сыну на погашение огромного кредита. Как же получилось с кредитом? А вот как. Пошёл Сашка в таксисты к частнику, опыту вождения мало, вот и разбил машину частника, а они бандиты. Словом, на огромадный кредит Сашу и посадили. Дядя Коля продал гараж, который так любил, каждая досочка сделана его руками, а сколько всего рыболовного – лодка, мотор… где теперь хранить?.. Но продажа гаража лишь на малую толику погасила кредит. Пятая по счёту жена Николая уговаривала продать «Ниву», но дядя Коля замахал руками сказав коротко:

– Вот когда подохну, тогда продавайте, не могу я без рыбалки.

Друг дяди Коли, Василий, всё спрашивал:

– Как ты с такой страшной бабой живёшь?

Дядя Коля спокойно отвечал:

– Ну зато кроме меня никому не нужна. Я не хотел вначале, так думал, побалуемся, а она дочку родила, жалко её стало.

Потом у дяди Коли случился инсульт, и друг Василий сказал тогда про себя:

– Всё, деду Коле конец, доконали.

Организм у дяди Коли был, мягко говоря, редкостным. Сядет на рыбалке с друзьями, вечером выпьет и литр самогона, бывало, а градусов в таком напитке шестьдесят. Хорошо поест, но об этом надо, наверно, поподробнее. У одного рыбака Эдуарда жена пекла вкусные пироги, он всегда брал их на рыбалку штук пятьдесят, ехали на рыбалку всегда на два, три дня, перекусить – такое дело, с чаем удобно, экономит время на готовку, ведь надо и рыбу ловить, а это труд не малый, особенно в Сибири. Так вот, сели мужики перекусить, а пироги, надо сказать, большие, с капустой, картошкой, сосисками. Словом, все по два, по три пирожка огоревали и всё. Дядя Коля съел двадцать. Когда он ел десятый пирожок, другие трое рыбаков уже все молчали, хоть и говорили до этого довольно живо. Вдруг дядя Коля, заметив какие-то не такие взгляды друзей после двадцатого пирожка, сказал:

– Ну спасибо за пирожки, перекусили маленько.

Сколько бы дядя Коля не выпил, он всегда, мягко говоря, хорошо закусывал и несмотря на то, что вечером был очень пьяным, в шесть часов утра уже кидал спиннинг, даже без маленького подозрения на похмелье, был весёлым и до удивительного бодрым. Но инсульт случился. Друзья-рыбаки, зная такую беду, привозили в квартиру дяди Коли мешки картошки, солений и прочего – знали, что у дяди Коли дачи нет, он всё свободное время тратил на рыбалку, так был устроен. И вот лежит дядя Коля на кровати, весь такой больной, и речь нарушилась немного. Друзья уже похоронили в душе Николая. Прошёл месяц, другой. Зашёл к дяде Коле его друг Василий и обомлел: сидит дядя Коля за столом, у него нажарено яиц десять с салом, и чекушка водки на столе стоит. Выпивает, нормально говорит. И если бы хоть кто-нибудь, хоть самый известный врач на земле рассказал Василию, что такое может быть, Василий бы сроду не поверил, он прямо заорал:

– Ты чего дурак делаешь? Ты знаешь, чё такое инсульт.

И уже сбавив обороты, мягче:

– Ну дядь Коль, чё убиваешь себя.

Дядя Коля сидел бодрячком:

– Кто сказал, что нельзя? Меня в Чернобыле сколько раз хоронили, а я в Братск приехал, когда на спор реку Ангару переплыл. Ящик водки поставили, но я их обхитрил, самое узкое место выбрал, а они чё-то охренели всё равно.

Зная, что такое река Ангара не понаслышке – всегда отдающая холодом, сколько людей в ней утонуло, – Василий поверил Николаю, и вот почему. Рыбачили они на Братском водохранилище в одном из огромных заливов, ширина между берегами больше километра, температура воды плюс четыре градуса, это очень холодная вода, причём на Ангаре она круглый год такая. Так вот дядя Коля уплыл на лодке на другой берег, кидал спиннинг, был хорошо выпивши, клюнула большая щука, а он стоял в лодке, от сильной поклёвки пошатнулся, кувырк – и лодка перевернулась. И он переплыл залив, да не просто переплыл – перевёрнутую лодку за собой тянул. Жалел не спиннинг, переживал за блесны, которых у него была целая коллекция, накопленная за долгие годы. Мужики, переживая и любя друга, после подарили ему и спиннинг, и блесны.

Каждое утро если был не на рыбалке, пока зима, дядя Коля шёл в магазин за водкой, покупал же самую дешёвую. Ездил на «Ниве» на рыбалку, окунь покупали люди у него хорошо, только давай. Друг Василий, далеко не всегда ездивший в зимнее время на рыбалку, особенно когда мела позёмка, и вовсю трещал мороз под тридцать и даже сорок, представлял: сидит сейчас на льду где-нибудь на огромадном Братском водохранилище Николай, вокруг метёт, мороз, а ему всё нипочём. Ведь сколько раз застревал, но всегда вытаскивал свою драгоценнейшую «Ниву» и обязательно надевает на колёса цепи, а сколько раз с коленки ремонтировал её – полезет, заменит деталь, да так ловко, уверенно действует, кучу деталей возил всегда с собою. От таких мыслей Василий ёжился и вздрагивал.

Вспомнилось Василию, как месяц назад, в январе, возвращались они с рыбалки. Трасса обледенелая, и «Ниву» выбросило с трассы к лесу, перевернулись, крутнулись. Вылезли из машины, машину нормально помяло, а дядя Коля тут же костёр развёл, разогрел банку тушёнки, и говорит:

– Жаль выпить нельзя, за рулём. А машину я выправлю, повожусь, конечно, но зато грустить некогда.

Помогли им тогда и МЧС, и друзья.

Летом, когда снова поехали на рыбалку, дядя Коля взял с собою шокер, ну тут любопытство всех одолело: зачем тебе шокер на рыбалке? Ответ:

– Как это зачем? Я пожилой уже, иду по нужде, пока ширинку расстегну… ну, опустим подробности… времени теперь у меня на всё это много уходит, подойдёт медведь, я чего буду делать?.. Ну есть которые поют хорошо, голос у них как у оперных певцов, а я петь сроду не мог, нет голоса. Говорят, медведь крика боится сильного, убегает, а я кричать не могу, вот и получается, что шокер моя последняя надежда.

Пока дядя Коля рассказывал, три друга рыбака валялись от смеха на земле и кричали о пощаде, чтобы он замолчал. Когда все успокоились, Василий не утерпел, спросил:

– И ты всерьёз думаешь, что успеешь шокером медведя достать, да и подействует ли твой шокер на медведя?

Николай, не раздумывая, отвечал:

– Я на себе сначала проверил, хорошо продирает, даже суставы временно не болят, а на счёт медведя, так он хотя бы удивится, прежде чем меня сожрёт, да и не вкусный я, старый уже, водку пью. Он меня есть не станет, наверно, а вы берегитесь, у вас-то шокера нет, и вы моложе чем я, вы повкуснее.

Мужики снова смеялись, нынче посмеяться – то редкость великая.

Когда началось СВО, дядя Коля, понимая, что не возьмут, всё же отправился в военкомат, сказал, что он миномётчик, но по возрасту не взяли. И он после долго объяснял Василию, как надо наводить цель по противнику, хотел погасить кредит Сашки, переживал, что не взяли, но после всё же сказал:

– Эх, ну хотя бы с десяток годков скинуть.

Как-то пошёл дядя Коля в гаражи – свой-то продан, а его охватывала грусть, но звали на выручку шофёра. В ремонте любого мотора дядя Коля разбирался от и до, вот и звали. нанимать кого-то дорого, а дядя Коля хоть и выпьет несколько бутылок водки, да с закуской, но сделает всё как надо. Мужики диву давались, только заводили мотор, а дядя Коля – всё, орёт, глуши! И не только моторы, все машины ремонтировал, да так, что мужики только рты от увиденного раскрывали. Во как орудовал Николай, ликвидатор Чернобыльской катастрофы глобального масштаба. После ремонта мужики, как правило, наливали полный стакан водки. Николай же пока ремонтировал не пил ни грамма. После работы была усталость на лице у Николая, ну мужики с расспросами – устал, что ли. Дядя Коля засадит стаканчик и давай сало солёное всё отрезать и есть: хлоп и нет полкило сала на глазах у мужиков. Скажет:

– Ну раз закуски так мало, хоть солёных огурцов достаньте с подвала, и варенья – дочке отнесу.

Мужик один съездил, чебуреков штук десять купил, да разве это для дяди Коли порция, через полчаса под водочку – и нет чебуреков. За такие ремонты давали дяде Коле и денег. Бывало брал, бывало нет, но тратил на продукты и на водку, не понимал тех людей которые закусывают слабо. Ему действительно именно нравилось и выпить, и хорошо закусить, делал он это с большим аппетитом. Пошёл дядя Коля с банкой варенья для доченьки домой, мужики в гараже остались разговаривать о жизни. Смотрит Николай дорогой, мужичок пьяный лежит, на улице мороз под двадцать градусов с ветерком. Тронул, тот его материть взялся. Но дядя Коля сгрёб того матерщинника и до сторожевой будки дотащил. Тот как только его не ругал, но в тёплой будке разморило, уснул. На следующее утро, тот мужичок пришёл к дяде Коле, робко переступил порог квартиры:

– Ты это, извини, ты спас меня, а я тебя, говорят, материл.

И протянул дяде Коле бутылку водки, выпили, потом ещё, мужичок оказался не плохим, с женою, что-то не задалось – бывает. Дядя Коля советовал:

– Ты обязательно помирись со своей. На старости лет, дурак, точно никому не нужен будешь. Подохнешь, и никто не вспомнит, сколько таких. Я повидал, знаю, поверь. Бывало, хороним такого, а на гроб даже полотно красное не на что купить, сами гроб с досок сколотим и хороним, а при жизни хорохорился – жена плохая. Я и сам такой же дурак был, опускался на дно, подниматься всегда тяжко, только надо же и к себе критически относиться. Но вот, как знакомый профессор стал разговаривать.

Мужичок тот даже напугался и помирился с женою…

Когда Василий допытывал дядю Колю, почему от четырёх жён ушёл, Николай отвечал с неохотой:

– Я про женщин плохо говорить никогда не буду, было, что и сам был виноват. Плохо, что с детьми нет общения, вот пью горькую, так отвлекаюсь от грусти. Подумать, сколько хорошего было в жизни, женщины – это чудо, радость, горе, в одном флаконе. Двоим квартиры оставил, только свою «Ниву» и забирал, а так, конечно, сам виноват, вспыльчивый в молодости был, ревновал, бывало, но не бил никогда, просто уходил, а потом жалел, но характер не позволял возвращаться. Дурак, чё про меня говорить. Часто всех четырёх вспоминаю, хорошие они у меня были, столько счастья с ними познал, и дети у нас хорошие получались, во всём только я виноват, и это всё от глупой гордости, надо, надо уступать, а я вот не мог, вот и получи, и распишись, шибко дорогая подпись получается.

Василий смотрел на своего друга, где-то в глубине души жалел его, думал, что Николай как будто специально так много пьёт, чтобы сдохнуть, как он говорит, ему словно надоела такая жизнь, а так и виду не подаёт, никогда не видел его унывающим. Когда Василий уезжал на вахты в Якутию, бывало, звонил дяде Коле, слушал забавные истории, и был просто по- человечески счастлив, что у него есть такой друг. Да, непутёвый, скажут многие, но это мой друг, которого я просто всегда жду, когда мы поедем снова на рыбалку, и в любой круговерти с дядей Колей не пропадёшь, весело с ним…

Художник: Александра Токарева (из открытых источников).