Сей мыс каменной… / Архив номеров / ВЕЛИКОРОССЪ

Мыс Челюскин – самая северная точка Евразии

«Приехали к мысу. Сей мыс каменной, приярой, высоты средней, около оного льды глаткие и торосов нет. Здесь именован мною оный мыс: Восточный Северный. Поставил маяк – одно бревно, которое вёз с собою».

В записках Семена Челюскина точка, к которой они следовали, а это ныне мыс Челюскина, описана именно так.

Мыс, на котором Челюскин оказался 20 мая 1742 года и широту которого он определил как 77°27’ северной широты, не произвела на уставшего моряка большого впечатления.

Если быть честными, то и на нас – современных путешественников – тоже мыс Челюскин особого впечатления не произвёл. По сравнению в теми красотами, которые мы видели по пути с борта нашего вертолета. Наверное потому, что после тишины, красоты и простора нас встретил туман, клочья льда и завывания сильного ветра.

Мыс Челюскин расположен на Таймыре и относится к Красноярскому краю. Считается одним из самых труднодоступных континентальных мысов. Ближайшие крупные по северным меркам поселения Диксон и Хатанга, но и до них обычно добираются только не менее 4 часов на вертолете.

В июле и августе средняя температура здесь около +1,5 °С, зимой падает до –27 °С. Скорость ветра иногда достигает 32 м/с. Полярная ночь продолжается 109 суток, полярный день – 125 суток. То есть большую часть года на мысе нет привычной смены дня и ночи.

На мысе был построен посёлок и метеорологическая станция, в 80-е годы прошлого столетия здесь проживало около 200 человек. Сейчас тут несколько обустроенных зданий, где живут 4 постоянных сотрудника станции, два сменных. И в стороне погранзастава. Пограничники подошли к нашему вертолёту, сверили номера наших пропусков в своём мобильном, велели не фотографировать их и их сторожевой корабль, который был виден на горизонте.

Из гражданских нас встретили два человека – сотрудники метеостанции, оба с ружьями, и три развесёлых лохматых пса. Без собак в Арктике не обойтись. Они на расстоянии чувствуют медведей и могут защитить человека. Или как минимум предупредить об опасности. Местные рассказывают, что иногда станционных собак относит на отколовшихся льдинах. Обычно они бесстрашно прыгают в ледяную воду и доплывают до берега. Но мне показалось, что те псины, которые ходили с нами, очень умные, и ни на какие льдины они не полезут. Во всяком случае они держались от берега на почтительном расстоянии.

Посёлок, точнее, дома посёлка, расположены вдоль побережья у залива. Поражает прилично сохранившаяся теплица. Большая, высокая, на кирпичном фундаменте. Дома тоже кажутся крепкими. Если бы из них не ушли жители, они вполне могли бы обеспечивать им комфортное жильё. Но в них гуляет ветер и белые медведи. Одного мы видели, входил в дом, выходил. И чувствовал себя там по-хозяйски.

Сотрудник метеостанции сообщил, что здешние медведи не умеют ловить рыбу. Поэтому сейчас голодают, а потому шарахаются по опустевшим домам в поисках еды. А когда начнет холодать, они соберутся тут большой компанией – с десяток особей – будут ждать, когда встанет лёд. Когда он встанет, они отправятся ловить нерпу. Тот медведь, которого мы видели, близко к нам не подходил, но в доме прекрасно ориентировался.

Мыс Челюскин – это самый север Таймыра. Мыс отделяет от архипелага Северная Земля пролив Вилькицкого. Ширина пролива между мысом Челюскин и мысом Таймыра на острове Большевик – 56 км. Это самое узкое место Севморпути.

Сейчас (середина августа) вода в проливе около 5 градусов. Очень тёплая. По местным меркам. Один из летчиков принёс спиннинг. Закинув его, буквально через пару минут еле вытянул огромного гольца, весом около 8-9 кг! Еще через несколько минут он вынул еще одну рыбину, потом еще. На берегу стоит столик, на котором очень быстро местные и наш пилот рыбин разделали. Говорят, сейчас лов рыбы вне закона. Интересно, почему? Неужели закон запрещает ловить рыбу для того, чтобы её самим есть? Причём здесь, на краю света, где больше есть нечего? Мы поймали сами ещё одну рыбину и съели чуть позже. Нам, на 9 человек, хватило одной. Наверное, нас всех надо было оштрафовать, чтобы не браконьерничали. Но мы съели улику, причём с удовольствием, так что избежали справедливого наказания.

Мыс Челюскин был открыт в ходе Великой Северной экспедиции. Исследователи несколько раз пытались обогнуть Таймыр с востока на запад на судне, но в итоге его затёрло льдами и морякам пришлось 2 месяца пешком добираться до места стоянки.

Семён Челюскин не придал особого значения открытию – записал координаты и установил на берегу знак, а попросту – бревно. То, что это крайняя континентальная точка мира, подтвердили позже. В честь 100-летия с даты открытия мыс переименовали по фамилии первооткрывателя. С момента экспедиции Челюскина в этом месте побывало немало путешественников – мыс посещали команды исследователей Арктики Нильса Норденшельда, Фритьофа Нансена, Эдуарда Толля, Бориса Вилькицкого.

В 1932 году мыс стал обитаемым – именно тогда экспедиция Арктического Института под руководством Рудольфа Самойловича на ледоколе «Семён Дежнёв» соорудила здесь полярную станцию.

В 1968 году на мысе Челюскин появилась погранзастава. Это самая северная материковая погранзастава мира. В 1986 году начали активно осваивать природные зоны Заполярья – на участке пограничного отряда работали 166 экспедиций. Чтобы обеспечить радиолокационное покрытие пролива Вилькицкого, на заставе Челюскин установили две РЛС «Наяда-5».

Окрестности мыса Челюскин – это арктическая пустыня. Летом здесь растут мхи и лишайники, которые не образуют сплошного покрова. Раньше даже этого не было – в XVIII температура редко поднималась выше 0 °С.

«Начатое свершиться должно» – девиз Семёна Челюскина. Оно и свершилось. Мыс его имени освоен.

Сейчас здесь стоит новый памятник. И не только в память о Семёне Челюскине. Это самый северный континентальный мемориальный комплекс России – памятник первооткрывателям. На вершине – бронзовая дубель-шлюпка «Якуцк», на которой покорители Арктики 3 года пытались обогнуть Таймыр

Есть ещё столб – указатель, на котором написаны названия городов. Но он не впечатляет, это больше похоже на шалости тех приезжих, которых сюда занесло неизвестно зачем.

Как, впрочем, и я не могу дать развернутого и разумного ответа, зачем я прилетела сюда, причём заплатив за поездку огромную сумму.

Мой ответ прост. Я хотела увидеть то, что ещё не видела.

Теперь я могу сказать, что стояла на краю света. Правда, в очередной раз. Точнее, я уже была на краю света. И не раз.

Но это другой, северный край света.

На мысе Челюскин, как и везде в Арктике, повсюду полно железных бочек. Бочки служат опорами и много чем ещё. Кстати, пройти к воде можно по деревянному настилу, который тоже на бочки опирается. А на крыши пустых домов можно забраться по достаточно свежим лестницам. Якобы белые медведи не лазают по верхам. И если местные невооруженные жители их встречают, то спасаются, быстро забравшись на крышу.

Была в поселке зенитная установка, которая осталась после Великой Отечественной Войны. Боёв здесь не было, но некоторые историки пишут, что немецкие подводные лодки доходили до мыса. Вот в это я верю. Зенитку сама не видела. Может, она где-то и стоит. Кладбище полярников – самое северное в мире, тоже есть, но мы туда не ходили. И погода этому не способствовала, да и не хватало времени. А бегать по кладбищу вприпрыжку не хотелось.

Кстати, мыс Челюскин не сразу признали самой северной континентальной точкой мира. На полуострове несколько мысов выдаются в море, поэтому исследователи Арктики в разное время ставили свои памятные знаки в четырёх разных местах. Точно определили положение мыса как северной точки Евразии во время экспедиции Амундсена в 1919 году.

Расстояние от мыса Челюскин до Северного полюса – 1360 км. До Хатанги по прямой – 640 км, до Норильска – около 1000 км.

Мыс считается одним из самых труднодоступных в мире. Сюда иногда приезжают экспедиции на внедорожниках, но основное сообщение с внешним миром происходит при помощи вертолётов.

Мы от Хатанги на вертолете добирались до мыса Челюскин около 4 часов. Погода была прекрасная, солнечная, ветер слабый. Но при подлёте ветер усилился, даже в какой-то момент были проблемы с вертолетом – нас тащило, как сказал второй пилот. Опустился туман, но сильный ветер его двигал, он то спускался, то поднимался. Нам повезло – наш пилот был человеком опытным. И всё получилось, мы удачно сели.

Во время нашего пребывания на мысе Челюскин погода была нервной, переменчивой. Казалось, вот-вот польет дождь, тучи гуляли по небу. В какой-то момент даже выглянуло солнце. Но сразу исчезло.

Вдоль берега лежали глыбы льда. Немного, но они были. Больше всего нас беспокоил ветер – холодный, пронизывающий. И, по-моему, непрекращающийся. Ветра в районе мыса бывают такие, что, как рассказывают местные, ветром иногда сносит металлический поклонный крест, который здесь установили в 2009 году.

По программе мы должны были посетить местную метеостанцию. Почему мы этого не сделали, не знаю. Но нас так увлекла рыба, природа, что – забыли!

Говорят, Арктика – это кухня погоды. От многих процессов, которые происходят здесь, зависит климат на всей планете. Тут зарождаются многие течения, ветра. В СССР следили за изменениями, и такие станции располагались на побережье чуть ли не каждые 100 км. Сейчас большая часть из них уже не работает. Но нас как-то «кухня» сразу не увлекла, а вот теперь жалеем.

Здания метеостанции выглядит отремонтированными. Вообще-то станция работает с сентября 1932 года. В своё время называлась и обсерваторией, и радиометцентром. Раньше на мысе кроме станции было управление полярной авиации, которое обслуживало взлётно-посадочную полосу. В домах жил персонал маяка, метеостанции, синоптического бюро. Сейчас жилое здание метеостанции – один из восстановленных домов посёлка. Саму метеостанцию тоже перенесли в новое здание.

Раньше здесь был жилой посёлок со своей администрацией, медпунктом, почтой, детским садом. На берегу была взлётно-посадочная полоса, раз в неделю прилетал самолёт. Сейчас все снабжение происходит один раз в год – к мысу подходит ледокол «Михаил Сомов», который доставляет продукты, оборудование, топливо, привозит на станцию новую смену полярников.

Подойти к берегу ледокол не может, поэтому грузы за несколько рейсов перевозятся вертолётом. Он же протягивает к дизель-электроходу шланг, через которых емкости заполняются топливом. В 1934-1935 году на мысе Челюскин зимовал знаменитый Папанин.

Возвращались мы почти что тем же путём, что и летели туда. Но останавливались на дозаправку, где-то на побережье. Бочки тут стоят аккуратно и выглядят прилично – новые, покрашенные. Пока наш вертолёт заправляли, мы прошли к высокому обрыву на берегу некой реки, коих тут какое-то невероятное количество. О! Здесь, и по дороге к берегу, и на самом берегу огромное количество птиц. Гвалт стоит неимоверный. А ещё запах. И полно птичьих перьев. Небольших, белых.

На дозаправке были чудесные псы. Веселые, меховые. И они не просто встретили нас, а нахально залезли в вертолёт! Псы не голодные, просто хотели пообщаться.

Пролетали мы над овцебыками. Говорят, их тут развелось много. Когда-то их сюда специально завезли из Канады, но это было почти 80 лет назад. Сейчас мы видели большую семью. Но, заслышав шум нашего вертолёта, они постарались уйти от нас подальше.

Над одним из лагерей ГУЛАГа мы покружились, но стоянку делать не стали. Сверху видны строения, точнее то, что от них осталось, сторожевую вышку. Жутковато. Это ведь так далеко, вокруг пустота. Как они тут жили и работали? Пилоты сказали, что здесь таких лагерей было два – поблизости друг от друга. Добывали заключенные какую-то руду.

Мы сделали остановку у реки Нижняя Таймыра. Посмотрели пещеру Миддендорфа – биолога, путешественника. Вообще-то кто только тут не останавливался. И Харитон Лаптев, и Николай Урванцев (он-то и назвал эту пещеру именем Александра Миддендорфа).

Виды из вертолёта были просто феерические. Красота неописуемая. Летели мы низко. Цвета ландшафтов какие-то невероятные. Извивы рек – причудливые. Дух захватывало от такой красоты и простора. И никого нет на сотни километров.

Тишина. Простор. Бесконечное небо.

Реки, озёра, плато. Природа в первозданном виде. Стало даже немного обидно, что закончится наше путешествие и мы отправимся в суету городов.

А вдруг ещё когда-нибудь удастся это увидеть?

Всяко ведь в жизни бывает!

Я надеюсь…