Мои пластинки всё ещё звучат… / Архив номеров / ВЕЛИКОРОССЪ

* * *

Тротиловый эквивалент любви не убивает, не калечит.

Кому-то расправляет плечи, пульсируя в восторженной крови.

Ну, а кому-нибудь наоборот – ссутулит плечи и фигуру.

И кровь струиться будет хмуро, хоть ничего-то не произойдёт.

Но там внутри, где эхо тишины не менее взрывоопасно.

Где ничего ещё не ясно, слова любви, как выстрелы слышны.

И там тротиловое волшебство, любовью время разгоняя,

Разгадывает сущность рая, где есть любовь и больше ничего.

* * *

Вновь время мертвых душ. Цена им грош.…

Жизнь далека от праведного слова.

Тем более, и тень уже свинцова.

А думалось «уж замуж невтерпеж»...

На праздники встречались за столом

И обсуждали тайны винегрета.

И лишь сейчас понятно: было это

У времени под ангельским крылом.

* * *

Утренние новости. Семь часов.

Чья-то тревога прошита словами.

Смотрит устало воскресший Иов.
Это не с нами? Нет, это всё с нами.

Кажется, память сильней, чем магнит.

Но даже сказки не знают ответа.
Кровью за кровь – это не Айболит.

И в новостях не расскажут про это.

* * *

Пыль динамитна, земля не нарядна.
Времени тень – над трубой заводской.
Быль позабыто легка. Ну и ладно.

Сердце не в клетке, в груди под рукой.

Быль не легка, но так быстро забыта…
Быстро, легко. И ни мысли вослед.

Эхо не памяти, а динамита.
Буквы… Слова… Ничего больше нет.

* * *

Совсем некстати опера слышна…
Каварадосси с Тоской погибают,
И, как тогда, решает всё война,

В которой музыка звучит по краю
Искусства жить, души не приоткрыв,
И слышать арию, как в небе птицу.
И сквозь войну угадывать мотив,
Что так случайно и легко струится.

* * *

Казалось, там оркестр, а это – ветер…
И каждый слышал музыку свою.

Совсем не ветер за нее в ответе -
Вся жизнь стоит у бездны на краю.

Всё в свой черед – звучали и печали,

И эхом в них – родная сторона.

Орудия внезапно замолчали,

Чтоб «Ода к радости» была слышна.

* * *

Мои пластинки всё ещё звучат.

Уже не разлюблю. Они во мне.

«Сияла ночь. Луной был полон сад»…

Как хорошо… Но речь не о луне.

Мелодию уже не изменить,

Пластинка крутится, поёт труба.

Дорога длится, превращаясь в нить.

Играет джаз. А, кажется, судьба.

* * *

Память о прошлом – в конвертах крылатых.
Жизнь пролетела, а память – пылится.

Всё вперемешку – забытые даты,
Эхо любви и знакомые лица.

Всё вперемешку – белеющий парус,
Чьи-то вопросы, увы, без ответа.
Это рассветы без взорванных пауз,
Счастье, что в памяти здесь, а не где-то…

* * *

Каждый звучит, как оркестр. Кто – струнный, а кто – духовой.
Хаос внутри и окрест. И я посреди – чуть живой.
Кто-то играет «на бис», а кто-то поёт «мимо нот»…
Полуоглохшая жизнь молча сквозь слёзы поёт…

* * *

Бессмертие – у каждого своё.

Зато безжизненность – одна на всех.

И молнии внезапное копьё

Всегда ли поражает лютый грех?

Сквозь время пограничной полосы,

Сквозь жизнь и смерть – судьбы тугая нить.

И, кажется, любовь, а не часы

Отсчитывает: быть или не быть…

* * *

Яблоки-дички летят, летят… Падают на траву.

Жизнь – это тоже фруктовый сад. В мечтах или наяву

Кто-то цветёт и даёт плоды даже в засушливый год…

Яблоня-дичка не ждёт воды – просто растёт, растёт.

* * *

Вот время недомолвок, тайных смыслов, прописных
Полузабытых истин (лево-право),
И снова в пасти «века-волкодава»
Запретный плод и тёмный лес обид в глазах твоих.

Над эхом памяти – блуждающий небесный гром

Куда, зачем? Грохочет снова, снова,
И вслед за крышами летит по небу слово,

Сквозь время и любовь, всё оставляя на потом…

* * *

Принимаю горечь дня, как лекарственное средство.

На закуску у меня карамельный привкус детства.

С горечью знаком сполна – внутривенно и наружно.

Растворились в ней война, и любовь, и страх, и дружба.

* * *

На рубеже весны и лета, когда прозрачны вечера,

Когда каштаны – как ракеты, а жизнь внезапна, как игра,

Случайный дождь сквозь птичий гомон стреляет каплею в висок…

И счастье глохнет, как Бетховен, и жизнь, как дождь, – наискосок.

* * *

Дым воспоминаний разъедает глаза.

Память о доме, как воздух, закачана в душу.

Дом пионеров. Салют! Кто против? Кто за?

– Ты ведь не струсишь поднять свою руку? – Не струшу.

Трусить – не трусить… Любишь вишневый компот?

Помнишь рубиновый цвет и обманчивость вкуса?

Память с трудом отдаёт. Но, зато как поёт...

Дым превращая в дыханье. А минусы – в плюсы…

* * *

Плывущему облаку виден просторный пейзаж.
От лета до осени. Это без убыли света.
И наш экипаж там, на облаке, или не наш,
Какая нам разница, вовсе не главное это.

А главное что? Знать, что небо просторно для всех.
И места хватает на облаке и в поднебесье.
И в памяти тоже, где эхо – как взорванный смех,
А небо похоже на общую память в разрезе.

* * *

Вечно тайный обоз желаний,

Продвигаясь, уходит в тень.
В небесах – ни границ, ни Германий,
Тень чужая, где все – мишень.

Тень чужая глаза неволит.

Воздух – будто сырой магнит.
И взрывною волной сквозь поле,

Как сквозь память, судьба летит…

* * *

Детство пахнет цветами-майорами,
Что росли на соседнем дворе.
И вишнёвым вареньем, которое
Розовело в саду на костре.

Детство пахнет листвою осеннею,
Что под ветром взлетает, шурша…
Что ж так больно глазам? На мгновение
Запах детства узнала душа.

* * *

Машина времени не выбирает путь.
Она проедет и по бездорожью.

И ни свернуть куда-нибудь, ни обмануть

Не хочет время, даже если может…

Чужое эхо отзывается на вскрик,
Чужое время вскормлено войною.

И отраженье времени в глазах твоих

По бездорожью мчится вслед за мною.

* * *

На окраинах воздух свежей,

На окраинах дышится легче.

Там «Ещё», позабыв про «Уже»,

Беззаботно шагает навстречу

Дню и ночи, не думая впрок,

Кто удачливей – принц или нищий?

Тот – не близок, а тот – не далёк...

Ну, а воздух – действительно чище.

* * *

Сколько веревочке не виться…

Веревочка петляет, шьётся, вьётся…
Листочек, падая, летит, летит,
Не жалуясь на ветер и на осень,
На мрак небес. И где он, тот магнит,
Который вместе с солнцем – выше, выше

Звал за собой, сквозь дальний листопад.
Но облака устало, хрипло дышат.
С веревочкой петляя наугад…

* * *

По ходу пьесы, где маршрут судьбы

С автобусным маршрутом схож,

Где всё от «вдруг» до «если, да кабы»,

Вокруг да около – «не трожь»!

Не трожь, не бойся, хоть пекут глаза,

Ведь в этой пьесе ты герой.

Маршрут проложен прямо в небеса,

Где первым может стать второй.

* * *

А если время – как большой цветок,
Что виден детям, взрослым, старикам?
Но только тем, кто близок, хоть далёк,
К парящим в белом свете облакам…

Кто слышит небо, вовсе не чудак.
Там времени сквозящий аромат
Даёт сигнал – всё так или не так,
Куда нам плыть – вперед или назад…

* * *

Памятник рукотворный, падая, видит небо.
В небе – свое отраженье, с вечными облаками,

Светлыми именами, эхом Бориса и Глеба.
Те, кто за ними – над нами и неизменно – с нами.

Не предавая память, небом наполнив площадь,
Памятнику просторно, даже когда невозможно

В эту беду поверить, да и понять не проще...
Бьют молотками, тянут через войну и таможню.

* * *

Закончится всё – и война, и беда,
Не раньше, не позже. В свой срок.

Но тех, кто ушел в никуда навсегда,

Утешит ли этот итог?

И, всё же, сквозь слёзы родни и страны,

Сквозь памяти строгий салют
Виднеется правда осколком луны,

И правду победой зовут…

* * *

Выжить… Отдать, получить, накормить.

Сделать… Успеть, дотерпеть, не сорваться.

Жизни вибрирует тонкая нить,

Бьётся, как жилка на горле паяца.

Выжить, найти, не забыть, не предать…

Не заклинанье, не просьба, не мантра.

Завтра всё снова начнётся опять.

Это – всего лишь заданье на завтра.

* * *

Он попал под автобус «Ростов – Мариуполь»,

И кровавые пятна затмили стекло.

Как обычно, толпа хлопотала над трупом,

И шофёра в тоске безысходной рвало.

Между двух городов, посредине дороги

Он лежал на земле. Не бывает чудес.

Но завыл верный пёс во дворе в Таганроге.

И упала слеза из развёрстых небес.

* * *

Всё это нужно пережить, перетерпеть и переждать.

Суровой оказалась нить и толстой – общая тетрадь

Судьбы, которая и шьёт, и пишет – только наугад.

Я понимаю – всё пройдёт. Но дни – летят, летят, летят…

* * *

Всё пройдёт, проходит и прошло
Сквозь огонь несбывшихся желаний.
Помнить, ждать и верить – ремесло

Различать, где поздний, а где ранний
Свет в окне и глаз небесных свет,

Недопонимая смысл урока.
Всё проходит… Память шепчет: «Нет»

И молчит, тревожно, одиноко…

* * *

Все, что не сказано – вовсе,
Не исчезает бесследно.
Листья, летящие в осень,
Падают тоже не в бездну.

Отблеск несбывшихся планов
Медью пылает морозной.
Не опасаюсь, что рано,
Я опасаюсь, что поздно.

* * *

Время, которое лечит,

(Если любовь права).

Дарит не только встречи,

В речь превратив слова.

Дарит смешение красок,
«Да» превращая в «нет».
Воздух тревожен и вязок.

Время меняет цвет.

* * *

Не хочется спешить, куда-то торопиться,

А просто – жить и жить, и чтоб родные лица

Не ведали тоски, завистливой печали,

Чтоб не в конце строки рука была – В начале…