Это была дерзкая вылазка, четверо зашли слишком глубоко и столкнулись с огневой точкой противника, поливали пулями и это из подъезда. Пришлось дать бой. И наступила тишина, словно никого вокруг не осталось. Пошли в подъезд. Оказалось, всех положили, вражеская камуфляжная форма с тризубом и синей изолентой промокла от крови. Перед входом в подъезд мокрая бетонная крошка под многоэтажкой залита маслом и топливом, рядом горел шкаф. Шли по лестнице, на ступенях залежи штукатурки. Решили вешать знамя на крыше этой многоэтажки.

Штосс и старший группы Житков водрузили красное знамя. А Чека с Амбалом осматривали квартиру, в которой было решено остаться на ночь. Везде завалы из тряпок и кухонной утвари. Противник покопался везде. В этой квартире на восьмом этаже был шикарный диван, чёрного цвета, сидишь на нём и смотришь в большие окна, вечер сереет, тяжёлые тучи как сейнеры. Крутятся на высоте спиралями смерчи, как чёрные груши в тлене. Внизу пожелтелые листья в луже. Хмурая свинцовая непогода. Вот уже и ночной мрак. Чека сидел на диване и увидел слева под шкафом пятнистую материю. Оказалось, что это шкура барса.
— Искусственная или настоящая? — показал он шкуру Амбалу.
Амбал помял её в руках и накинул себе на плечи... Голова барса сверкала стеклянными тёмными глазами и болталась за спиной...
В правом углу валялись книги, все советских годов издания и среди них «Русский характер» Алексея Толстого, потемневшие страницы.

 

В комнате стало темно, света нет. Командир с Штоссом нашли на этаже ниже бензогенератор. Амбал соединил несколько проводов и обмотал изолентой. И в квартире загорелась лампочка. Чека рассматривал старые сообщения в телефоне, связи не было. В последнем сообщении девушка просила у него его фотографию. Чека попытался сфотографировать себя на этом красивом диване. Но не был доволен, его лицо красное и щека в крови... И связи не было. Поэтому он отложил фотосессию на потом.
Подняли стол. Ели консервы, бутерброды со шпиком... Посреди стола с сухпайком стоял гранатовый сок. Перед этим поделились едой со старушкой на втором этаже. Она одна осталась тут...
Свет погас, стекло от лампочки посыпалось на стол. Загорелся диван и шкаф. В ушах звон. А вся комната теперь освещена огнём. Горение перекинулось на обои. Парни ретируются.
— Это дрон. Все целы? —говорит командир.
— Бегом отсюда! — продолжает он.
— РПГ и выстрелы к ним завалило, куда глядели?

 

Гранатомёты с гранатами-выстрелами привалило тумбой и штангой. Трое уже покинули квартиру, а командир увлёкся разбором завалов. Он упрямо рылся в завалах. Извлёк все РПГ и бросал их Штоссу. Уже дышать там нечем было, но он упрям и шёл за «морковками». Он взял голыми руками почти покрасневшую штангу и швырнул... Поднял ящик с боеприпасами.
— Уничтожьте! Там танк к нам едет, я только что в окно увидел, — сказал Житков.
Житков бросал ящик с боеприпасами в руки Амбалу и в этот момент перед входом в квартиру упала мина...
— Уходите, сейчас рванёт!
Он стоял и смотрел на мину, его одежда уже горела, он молчал. Он терпел и в нём было больше силы, чем у Муция Сцеволы, державшего руку в огне.
Амбал, Штосс и Чека успели спуститься на этаж ниже до взрыва.
Спустились на шестой этаж.
— Они как муравьи расползлись, их сотня, будут заходить к нам — оценил ситуацию Амбал.
— Эээ! — грубо крикнул в окно Амбал и выстрелил из своего АК-74.
Один из боевиков упал замертво. Остальные прекратили движение к подъезду.
— Танк чуть левее, «Абрамс». Одновременно стреляем и из гранатомётов из «Корда». Агрессивнее давай...

 

Амбал стрелял из РПГ в боковую часть танка и так пока не кончились кумулятивные заряды. Штосс бросил гранату в окно, произошёл взрыв. Темно. Кто-то зажёг внизу фальшфейер. Зловещий красный свет залил улицу и попадал даже к ним в комнату. Танк охвачен чёрным дымом, люк открыт. Танкисты открыли люк, а Штосс в этот момент кинул гранату с расчётом вывести из строя пехоту, но не танк... Бойцов это приятно удивило.
— Мы его с боков пробили из РПГ. Броня из корунда говорят, из карбида бора. Из кор дурдома, — смеялся Амбал.
— Дым от него вреден, лучше не дышать. Они в броню обеднённый уран впихивают.
— А по этим из ПКМ лупи без остановки, — ответил своим голосом с хрипотцой Амбал Чеке.
Красный свет, чёрный силуэт громады танка... Вдруг в окно влетело. Взрыв и Амбал упал как подрубленный клён. Он своим телом закрыл всех остальных. Весь удар дрона-убийцы пришёлся на него. Лишь пара осколков попала в ногу Штоссу.
Чека ведёт Штосса к лестнице но она обрушена. Грузовой лифт оказался открыт.
— Обрубим тросы. А там внизу, в подвале есть ход в тоннель под дорогой. Помнишь сегодня дыру видели. Фосфорный боеприпас там не разорвался. Мы им дадим жару. Рация не работает. Я не смог связаться с нашими. Ничё, прорвёмся. Эти черти сейчас будут лезть сюда. Их слишком много. А мы полетим вниз. Обойдём их со спины.
Чека притащил два кресла.
— Мягче приземляться будет, — сказал он.
— Смотри там икона. Это Андрей Рублёв?
— Где?
Красный свет падал на икону на стене, Христос спускался в преисподнюю. Название снизу говорило о сошествии во ад.
— Едем! Я тросики рвану...

 

Чека положил у ног пулемёт Калашникова (ПКМ)...
Лифт резко пошёл вниз. Чека набросил на себя накидку. На этой накидке были пятна крови. А Штосс так и не успел договорить о том, что его позывной в честь недописанного рассказа Лермонтова.
Чека на мгновение закрыл глаза. Он видит себя на дорогом чёрном диване, на нём шкура барса. Он слышит женский голос. И не понимает, сон ли это. Резко это прервалось. Сильный звук ударил по ушам. Лифт резко остановился. Застрял. Чека впился руками в кресло. Справа Штосс недвижим. В него прилетела пуля. Чека увидел движение в темноте и поднял ПКМ и выпустил очередь туда.
— Фокус хотел? Ты думал тряпка в крови и значит под ней мертвец?
Чека бросил накидку. И осматривал ликвидированного боевика. Достал из его карманов документы. Это иностранный наёмник из Прибалтики. Он лежал, вытянув ноги. Рядом американская снайперская винтовка и чешский автомат.

 

Это первый этаж... Чека смотрит на улицу, видит десятки трупов боевиков. Наш дрон видел красное знамя на этой многоэтажке. По боевикам прилетела ракета и рой дронов-камикадзе. Оставшиеся в живых трусливо убежали.
Враг терпит поражения, бросает города. Вот они в одном из городов. Утопают в грязи. Крик раненого. Воет осенний ветер. Не хватает носилок для тяжело раненных. Боевику оторвало обе ноги, алая кровь в колее. Его сажают в инвалидную коляску и тянут по жиже. В грязи под ногами валяется трибулкон. Хирургический инструмент в грязной массе. Гонят «Брэдли», но в неё прилетает снаряд, и она горит. Визжит пламя.

 

Воет ветер. Вдали гонит солому невидимой рукой, чернеет небо. — Сама себя на кол сажает твоя страна, — говорит один боевик другому и лежит на земле, опускает лицо в жидкую грязь. Прилетает снаряд. Насмерть упал их командир. Орёт человек, от боли. Их паны-политики обогащаются, пьют кровь своего народа, запрещают русский язык, воруют и гонят на верную смерть наивных рядовых граждан. Самая худшая власть села к ним на шею. И всё из-за того, что паны в Верховной Раде хотят денег для своих нежных детишек. Эти детишки копаются в носу и читают Рембо про пускание ветров сквозь штаны, лежат на пляжах всяких палм-бич и майями. Сотни тысяч боевиков погибли. Они обречённые. Полмиллиона могил выкопано из-за прихотей маленькой кучки богатеев из администрации диктатора-марионетки. Они же уедут и паспорт этой страны выкинут.
Киевский режим снова бросает город, бросает раненых...
Чека отходит от мёртвого наёмника. На бетонной пыли и кусках от стены лежит журнал. На глянцевой странице описание блюда из итальянской кухни, копчёный угорь.

 

Чека выходит на улицу с ПКМ в руках. Ветер шипит, по перепаханной дороге ползут долларовые бумажки, ветер поднимает их и бросает снова на землю. Часть долларов попало в огонь. Горит бронеавтомобиль «Козак». Остальные бумадки ползут дальше. Они вылетели из кармана командира отряда киевских боевиков... Вокруг мрак начинает рассеиваться. Обгорелые остовы машин как тюлени на мокром асфальте и бетоне. Чека проходит в сторону воронки... Там лежит ещё один из главных боевиков. На его руке разбиты часы. Фотография в грязи. На фотографии он стоит с кем-то очень важным, жмёт ему руку, получает награду. Теперь он тут, куртка и он в ней как в болото уходит в землю. Тишина... Справа начинают вылетать огни, работают «Грады», гудят. Бьют по позициям боевиков, безостановочно, снаряд за снарядом. Слева начали стрелять ТОСы. И полетели ракеты. У античеловеческого режима нет шанса.

За спиной Чека слышит голоса. Это вышли женщины и дети из подвала.
— Мы вас ждали! Россия, мы хотим с вами! А эти бандиты не давали нам жить, — говорят они.
Чека вспоминал шкуру барса и фотографию, где они с Амбалом, Штоссом и Житковым все живы, с автоматами, с красным знаменем. И тут Чека посмотрел наверх... А красное знамя развевалось и никто не смог его сбить и сорвать. Оно выдержало налёт дронов. Чека залез на бетонную стену, которая торчала под наклоном, и нарисовал мелом символ Z.

 

 

Художники М. Вольштейн и А. Фильберт (изображение с сайта https://www.molodguard.ru/gallery102.htm)

© Vinchi Group - создание сайтов 1998-2024
Илья - оформление и программирование