Ёлку нарядили / Архив номеров / ВЕЛИКОРОССЪ

Пыльную крышку с плоской коробки сдвигая, отец видит привычно блеснувшие шары-игрушки и, найдя оставшуюся голову от некогда чудесного, старого болгарского производства ёлочного гномика, вспоминает коммунальную квартиру, где прожил первые десять лет, где никогда не было ссор и склок, а потолки были столь огромны, что елку покупали двухметровую, устанавливали долго, со вкусом…

– Па, верхушку надо! – восклицает одиннадцатилетний мальчишка: в современности сегодняшнего дня.

– Да, сынок, давай поищем, где она тут…

Теперь ёлка искусственная, не большая, устанавливается на этажерку – не взлетит её устройство, занимая сил у ассоциаций…

Отец и сын осторожно перебирают слои игрушек, цветные, зыбкие дождики шевелятся, шары перекатываются, по дну иногда мелькают сломанные скрепки: использовали их, разгибая, когда ниточки, на которые вещались игрушки, лопались…

– Вот она! – трёхъярусная верхушка извлекается из-под пёстрых ярусов стекла и неведомой материи, и мальчишка, схватив верхнюю игрушку, лезет на плоскость гардероба, чтобы, оказавшись в рост с ёлкой, увенчать её…

– Разогни там, – говорит отец, одновременно отвечая на письмо, пришедшее по электронной почте.

Квартира тесна.

Много мебели, всё рядом.

Квартира, в которую отец врос корнями себя, и корни эти шевелятся, боля воспоминаниями.

Мальчишка возится.

Ветки искусственной ёлки устроены так, что можно разгибать-сгибать, он поправляет верхушку, распрямляя, надевает игрушку, но клонится чуть вбок.

– Па…

– Сейчас, – ответивший на письмо отец поднимается от монитора. – Сейчас, поправлю…

Постепенно ёлка украшается.

– Шарам тесно так, сынок, давай перевешу.

– Ага.

Ангел парит – довольно тяжёл.

Богатырь грубоват – прищепляется за ветку.

Лисичка забавна.

Шары посверкивают толстобоко.

Всё умильно.

Умильно ли?

За два дня до Нового года отцу будет 57, жизнь не особенно получилась, пошатывается она, кренясь к старости, и, сколь ни убеждай себя, что всё нормально, болит оно – это якобы нормальное.

Но дни пред Новым годом и днём рожденья обычно текли замедленной умильностью, пусть почти бесснежно на улице, а хотелось бы лепной воздушной сини, пусть, пусть…

– Теперь дождик, мальчик.

– Какой дождик, па?

– Ну, так мишуру иногда называют.

Отец извлекает её – ленточно-разноцветную, есть ещё цепочка, унизанная колокольчиками.

Они вдвоём обвивают ёлку цветными слоями.

Хороша стоит, хоть на бал.

Потом, достав из шкафа кусок белой ткани, отец оборачивает понизу искусственное древо и рассаживают на белом поле, расставляют… животных, символы прежних лет, деда Мороза, снеговиков…

Игрушки сидят и стоят серьёзно: рубеж – дело важное.

– Нравится, сынок?

– Хорошо получилось, па.

Муар сумерек простёрт за окном розовато…

Художник: А. Чагодаев (из открытых источников).