О жизни, подвигах и чудесах духоносного старца архимандрита Модеста (Потапова) (1926 — 2002), с именем которого связано возрождение монашеской жизни на Дону, написаны книги, сняты документальные фильмы, и сегодня у него, как у живого, ищут благодатной помощи в различных житейских нуждах.

 

Из новых чудес отца Модеста

 

У двухлетней девочки из Ростова не закрывался в сердечке клапан. Врачи сказали родителям, что необходимо оперативное вмешательство. Накануне операции семья пошла в храм преп. Серафима Саровского: подать записочку о здравии, поставить свечечки (ведь дети так любят ставить перед образами свечи!) Здесь и посоветовали добрые люди: обязательно съездите на могилку к о. Модесту — в Старочеркасский монастырь.

На свой страх и риск (не каждый отважится с больной крохой отправиться в такую дорогу, во всяком случае, многие родственники эту затею не поддержали бы) — отправились в путь.

За алтарём Донского храма нашли заветную могилку батюшки Модеста. Постояли, помолились к Богу и обратились к батюшке как к живому:

— Батюшка, помолись!

Молились же о благополучном исходе операции: для такой малютки предстоящая операция была тяжелейшим испытанием. А когда в больнице сделали повторные анализы, девочка была уже совершенно здорова: клапан закрылся сам!

 

1. Преемник великих Глинских Старцев

 

Когда к архимандриту Иоанну (Крестьянкину) во Псково-Печерский монастырь приехали паломники из Ростова-на-Дону, то Всероссийский духовник неожиданно им сказал: «Зачем вы к нам в Печоры ездите? У вас свой старец есть — архимандрит Модест!» А народный духовник Донбасса схиархимандрит Зосима (Сокур) братии из Старочеркасского монастыря о духовной высоте их наместника свидетельствовал: «Какой у вас старец! Пока он с вами, вы за его молитвами — как за каменной стеной!»

Так почему имя Ростовского старца архимандрита Модеста (Потапова) знали и почитали духовники «от Москвы до самых до окраин»? Почему где бы смиренный, убелённый сединой архимандрит не появлялся — в Троице-Сергиевой Лавре, Киево-Печерской, Толгском монастыре или в Почаеве — к нему везде устремлялся за благословением православный люд?

Как лицо пророка Моисея после беседы с Господом на горе Синай излучало видимо свет Божественной благодати, так и смиренный лик отца Модеста от непрестанной молитвы излучал Фаворский свет, излучал настолько зримо, что порой маленькие дети удивлённо говорили своим родителям: «Папа, мама, смотрите — дедушка светится!»

На Святой Руси во все времена было немного (от трёх до пяти) духовных центров, где совершался особый молитвенный чин — заклинательные молитвы для страждущих от нечистых и лукавых духов (одержимых или бесноватых). Здесь проходила передовая борьбы Добра и Зла за души человеческие, духовная линия огня, где становились зримыми и осязаемыми слова Апостола: «Наша война не против крови и плоти, а против духов злобы поднебесных, мироправителей тьмы века сего». Вели эту страшную духовную войну, вычитывая по благословению священноначалия особые молитвы, избранные подвижники и аскеты, очистившие сердце своё от страстей и стяжавшие непобедимую силу Любви Христовой.

Одним из таких духовых воинов Святой Руси, к которому обращались за молитвенной помощью тысячи людей со всех уголков необъятной нашей Родины, и был приснопамятный наместник Старочеркасского монастыря архимандрит Модест (Потапов).

«Итак будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный» (Мф. 5:48), — эта заповедь Христова, как объясняет святитель Иоанн Златоуст в своих беседах на Евангелие от Матфея, начертана на сердце человеческом и является одним из фундаментальных законов психической деятельности. Стремление к совершенству пронизывает все сферы человеческой культуры, как проявление образа Божьего в человеке.

Идеал христианского совершенства в Русской Православной культуре нашёл своё воплощение в таком явлении, как старчество. Поэтому православный писатель Сергей Нилус и сказал в начале XX века: «Чтобы познать христианство, необходимо изучить жизнь и деятельность Оптинских старцев». Именно поэтому в конце ХIX, в начале ХХ века лучшие представители российской интеллигенции, желая познать вечные истины, находили ответы на свои вопросы в Оптиной Пустыни, у ног великих Оптинских старцев, то есть тех духоносных мужей, кто, очистив своё сердце от страстей, стяжал разум Христов.

Но если сегодня среди православных трудно найти человека, который не слышал бы про Оптину и её знаменитых Старцев, то о подвижниках Глинской Пустыни известно гораздо меньше. А ведь в окаянном ХХ веке, как отмечает в своей книги «Глинский Патерик» магистр богословия и преподаватель Московских духовных школ схиархимандрит Иоанн (Маслов), именно Глинская Пустынь стала центром Старчества, духовным сердцем Святой Руси, откуда учение о внутреннем делании, об Иисусовой молитве светило всему миру.

Именно схиархимандрит Иоанн Маслов, который в начале своего монашеского пути был келейником у великого Глинского старца преподобного Серафима (Амелина), и преподал архимандриту Модесту (а тогда юноше Михаилу Потапову) первые уроки этого «искусства из искусств» и «науке из наук» — умного делания. Именно схиархимандрит Иоанн (Маслов), как опытный духовник, предвидя в азовском морячке будущего Светильника веры и благочестия, направил Михаила Потапова в духовное окормление святого старца-митрополита Зиновия (в схиме Серафима, канонизирован Русской Православной Церковью на Соборе 2017 года, в сонме Глинских старцев, память 22 сентября).

Преподобный старец схимитрополит Серафим (Мажуга) и постригал архимандрита Модеста (Потапова) в монашество, за полгода до своей блаженной кончины. Передавая своё любимое чадо в духовное окормление своему ученику и сомолитвеннику схиархимандриту Виталию (Сидоренко), владыка сказал: «Отец Модест — это мой последний постриг». И как на Елисее почила милоть пророка Ильи, так и на архимандрите Модесте почили благодатные дары его духовных отцов и наставников: схимитрополита Серафима и схиархимандрита Виталия.

 

2. Старочеркасский Наместник

 

Старочеркасский Донской монастырь в Ростовской епархии зарегистрировали в благодатные пасхальные дни 1994 года — как символ грядущего духовного воскресения Донского края. Но в этом году было такое сильное наводнение, что вода затопила всю станицу и не сходила до половины лета. Сторожилы попросту такого наводнения и не припоминали: старик Дон словно вспомнил свою молодость и разошёлся во всю свою былую мощь.

Сегодня мало-кто из паломников и туристов задумывается: почему такие высокие ступени ведут в главный вход Старочеркасского Воскресенского собора. А продиктована эта архитектурная особенность главного храма Войска Донского особенностями местного климата. В старину, когда при таянии снегов тихий Дон выходил из своих берегов, то старочеркасские казаки со своими семьями освящать пасхальные куличи приплывали на лодках.

Так что первые монахи в Старочеркасске появились только в августе. У одной верующей бабушки сняли ветхий домишко, в котором давно никто не жил, сразу возле ограды монастыря. Обшарпанные стены, прогнившие полы, дырявая крыша. Но и этому радовались, как неизреченной милости Божьей. В первую же ночь поймали более двадцати мышей, поэтому братия между собой называли это первое монастырское хозяйство сказочным словосочетанием — Мышиный Скит. Долгое время на «Мышином скиту» проживало символическое количество насельников — ровно двенадцать, как апостолов.

Отец Модест, пока не возвели в 1998 году небольшой братский корпус, проживал в Ростове, и в Старочеркасск приезжал только на воскресные службы и праздничные дни. Когда Донская Владычица позвала Старца поднимать из руин Свою обитель, ему шёл 68 год. Казалось, вот только-только воссияли кресты Иверского монастыря и новый иконостас наполнил ликованиями стены Свято-Иверского храма. Работы конечно ещё оставалось много, но самое тяжёлое было уже позади. У ног Благой Вратарницы — в Иверском монастыре — батюшка думал встретить и закат своей жизни.

Но Божья Матерь призывала своего избранника на новое послушание, на ещё более трудный подвиг — подвиг жертвенной любви, требовавший не человеческого напряжения и полной самоотдачи. Поднять из ужасающих руин в прежнем благолепии древний монастырь и, главное, возродить монашескую жизнь.

За семьдесят лет от былого величия и благолепия Ефремовского монастыря остались только старые репродукции на стенах музея. А сам монастырь представлял из себя зрелище не для слабонервных. Вот как описывает своё первое впечатление от храма Донской иконы Божией Матери схимонах Нафанаил, а тогда послушник Николай:

«Центральный вход в церковь был забит, щиты стояли. Ход был с южной стороны. И первое, что бросалось в глаза — по всему храму кучи строительного мусора, а над алтарём — леса. И создавался эффект присутствия, как бы ведутся ремонтные работы. Зашли в алтарь — и комок к горлу подошёл: кучи мусора, устроен туалет, нагажено, стены исписаны любовными посланиями, богохульствами, везде валяются бутылки от водки и окурки».

Батюшка Модест, видя такую картину осквернения и запустения, рыдал навзрыд и не мог остановиться:

— Николай Васильевич, ты видишь, что они сделали, ты видишь?!

Сначала трудно было даже поверить, что под сводами этого храма опять может совершаться Божественная литургия. Два долгих года, изо дня в день, не покладая рук, усердно работала Господу братия, восстанавливая эту святыню.

Для Богослужений же арендовали за плату у музея Воскресенский собор, который сразу же всех поразил своим благолепием и величием:

— Отец Мефодий, я потрясён! — как из сердца вырвалось после первой службы у монаха Никона.

— Да, собор прекрасен! — с полуслова понял пожилого монаха молодой собрат.

Первая же монашеская литургия в Старочеркасске вознеслась на небеса к Отцу Небесному на праздник Богоявления. Праздничную службу возглавлял сам отец наместник — архимандрит Модест. Для этого он, невзирая на старость и болезни, с раннего утра, около четырёх часов на вездеходе добирался до Старочеркасска — как на край света, через снежные сугробы, по компасу. Ведь дороги через Аксай тогда не было, и если летом до станицы добирались по Дону, на пароме, то, начиная с ноября и по апрель, Старочеркасск был почти отрезан от мира: «Легче было добраться в Москву, чем в Старочеркасск», — вспоминала духовная дочь Старца из Ростова.

И вот после всех тягот пути батюшка увидел в храме всего-навсего с десяток прихожан.

— Людочки, как же так: такой большой праздник, а вас так мало! — и большие, как капли дождя слёзы скатились из его небесных глаз.

Он представлял себе Старочеркасск как духовную столицу казачества, где свято хранят традиции предков и ревнуют о Вере Православной, а встретил — духовную пустыню, которую трудно было себе представить даже во времена атеизма…

Это потом, когда после многих трудов монашеская братия поднимет из руин храм Донской иконы Божией Матери, помолится с благодатным старцем архимандритом Модестом будет спешить его многотысячная паства со всего Донского края.

Это потом, как за последней надеждой, в Старочеркасск к благодатному старцу-молитвеннику потянется вереница страждущих — из Ростова, Таганрога, Ставрополя, Краснодара, Москвы и даже Петербурга и Новгорода.

Это потом, когда в 2000-ом году проведут дорогу в Старочеркасск через Аксай, древнюю столицу Донских казаков откроют для себя многотысячные толпы туристов, а также любителей Российской истории и старины.

А в лихие 90-е, после распада Союза и массового обнищания народа, станица Старочеркасская вымирала. В бюджете не хватало денег даже на содержание Казачьего исторического музея, основанного здесь по личной просьбе великого русского писателя Михаила Шолохова, автора бессмертного «Тихого Дона».

Что же больше всего поражало людей в личности Старочеркасского наместника архимандрита Модеста? Что, как магнитом, вновь и вновь тянуло душу в Донскую обитель? В первую очередь, это — молитва Старца. Когда архимандрит Модест служил литургию, то он видимо преображался, видимо излучал свет Христовой Любви. Но здесь необходимо подчеркнуть, что Старец был абсолютно чужд к словам елейной лести и человекоугодия. Несмотря на его доступность и детскую простоту, нецерковные люди, которые вели рассеянный образ жизни, Старца боялись, как боятся солнечных лучей глаза у тех людей, которые долгое время прожили в тёмных помещениях.

Несмотря на то, что старца всегда окружали толпы народа, отец Модест видел и знал душу каждого человека, кто обращался к нему за молитвенной помощью. Чтобы понять проблему и сказать нужные слова, ему не надо было говорить длинные речи — его прозорливый взгляд видел самые сокровенные уголки человеческой души, а его духовный слух улавливал и человеческие мысли, как громкую речь.

Так, на Ирину из Новочеркасска посыпались проблемы одна за другой. Пытаясь найти ответ на главный вопрос русской литературы «Что делать?», она и оказалась в Новочеркасском Вознесенском соборе. А там неравнодушные люди ей и посоветовали: «Вам надо в Старочеркасск, к нашему старцу, отцу Модесту» — и на дорожку нагрузили записочками и письмами.

«Когда мы с мамой зашли в Свято-Донской храм Старочеркасского монастыря, служба уже шла, — вспоминала Ирина. — А маму всё донимают помыслы: примет ли нас отец Модест, как ему передать записки и письма, если храм битком набит народом? Все мысли только об этом. Через минут 15 сквозь толпу молящихся к нам подходит монах (это был отец Мефодий) и, обращаясь к моей маме, говорит:

— Батюшка просил передать, чтобы вы спокойно молились, а то вы ему своими мыслями не даёте покоя! Он вас обязательно примет!

Немая сцена. Что же это за священник такой, который даже мысли слышит, и слышит лучше, чем некоторые громкую речь? Вот такой слух был у нашего Старца. И даже до сего дня у нашего Светильничка такой же тонкий слух: только мысленно к нему обратишься: Батюшка родной, помоги и благослови! И как бы лучик света озаряет душу, и все проблемы сами собой решаются».

До конца своих дней батюшка Модест не ходил по земле, а буквально летал — столько в нём было жизненной энергии и силы. Все привыкли, что Старец иногда ложился в Ростовскую больницу, чтобы поправить своё расшатанное сердечко — «на курорт» как шутил сам батюшка. И даже на «курорте» в больничной палате он принимал народ Божий, который и там находил благодатного молитвенника. Поэтому, когда 8 марта 2002 года отца Модеста на скорой увезли в Ростовскую больницу, сразу после службы, никто из духовных чад особо не встревожился — вымолим, у батюшки столько ещё жизненной энергии! Серьёзность ситуации осознавали только лечащие врачи: обширный развивающийся инфаркт. В таком состоянии люди обычно кричат от боли, не могут найти себе покоя. Отец Модест мирно перебирал в руках чётки, сам пытаясь успокоить взволнованных врачей. «За всю свою долгую врачебную деятельность, — вспоминала лечащий врач, — я видела только двоих людей, которые так величественно умирали, над которыми законы природы не имели власти. Это наш дорого батюшка Модест и ещё один старенький монах, которого я наблюдала в начале моей медицинской практики». В палате возле отца наместника находился иеромонах Порфирий, который исповедовал и причащал Старца. Он и стал свидетелем последних минут отца Модеста.

14 марта 2002 года, перебирая чётки в руках и призывая сладчайшее имя Господа нашего Иисуса Христа, архимандрит Модест придал свою праведную душу в руки Господа, которого возлюбил всем сердцем от дней своего босоногого детства. На похороны Старца в Старочеркасском Свято-Донском Ефремовом монастыре собралось около трёх тысяч народа — со всех концов Донского края. Особенно много было казаков. От множества казачьих мундиров создавалось впечатление, что хоронили войскового атамана. Все Ростовские газеты на первых полосах поместили скорбную информацию, что этот мир покинул в возрасте 75 лет архимандрит Модест (Потапов), который пользовался любовью и почитанием далеко за пределами Донского края — как благодатный молитвенник и чудотворец, как борец с дьяволом и мужественный Воин Христов.

Своим духовным чадам, которые скорбели, что и из-за множества народа уже невозможно побеседовать по душам с любимым аввой, отец Модест в последние дни своей жизни говорил: «Скоро я уйду от вас, но вы не унывайте. Приходите ко мне на могилку — вот и мы побеседуем о жизни не спеша. Кто будет приезжать ко мне на могилку — тому я буду помогать».

Сегодня на могилке архимандрита Модеста, что находится за алтарём храма Донской иконы Божьей Матери в Старочеркасском мужском монастыре, всегда живые цветы — как свидетельство народной любви и подтверждения слов Священного Писания: «Праведник пребывает вовек». Поэтому архиеписком Пантелеимон в своём слове на Первую годовщину блаженной памяти Старочеркасского наместника архимандрита Модеста и сказал: «Мы приобрели большого Молитвенника и Заступника пред Богом. К нему надо обращаться со своими проблемами и скорбями».

© Vinchi Group - создание сайтов 1998-2025
Илья - оформление и программирование