К 140-летию со дня рождения поэта

 

О жизни и творчестве Терьяна создана целая библиотека, однако составляющие ее исследования, к сожалению, не отличаются ни охватом проблем, ни глубиной анализа многослойности творчества поэта, особенно если учитывать величие Терьяна и его исключительную роль в истории армянской лирики. История терьяноведения, которая до сих пор не стала предметом отдельного научного исследования, насчитывает более века. Она начинается в 1908 году, сразу после публикации первого сборника поэта – «Грезы сумерек», и продолжается до наших дней. Научная литература, созданная о каждом писателе, со своими закономерностями развития, представляет собой особую область литературоведения. Терьяноведение не является исключением. Содержащиеся в нем – будь то преднамеренные или неосознанные – ошибочные подходы и идеологические ограничения преодолевались с годами, постепенно. Чтобы более четко представить этапы пройденного пути терьяноведения, актуальной необходимостью становится его периодизация. В основе, конечно, лежит прежде всего хронологический принцип и группировка работ литературоведов по конкретным научным вопросам и темам, без чего выявление закономерностей различных этапов и общих особенностей будет невозможно.

Терьяноведение прошло три основных этапа развития: 1908 – 1950-е годы, 1960 – 2000-е годы и с начала XXI века до наших дней). За периодом становления терьяноведения, который пришелся на годы жизни поэта, последовали этапы его развития. Разделение на временные периоды, конечно, условно и не может точно совпадать с какой– либо конкретной датой.

С первых дней своего литературного пути Ваан Терьян оказался в центре внимания известных писателей и литературных критиков своего времени. Одним из первых рецензентов первой книги поэта был выдающийся критик начала XX века Никол Агбалян, чьи литературоведческие взгляды сформировались под влиянием позитивистской философии О. Конта, культурно-исторических учений И. Тэна и А. Пипина. Первая же фраза его рецензии на сборник «Грезы сумерек» была обнадеживающей: «В. Терьян, безусловно, обладает поэтическими настроениями и талантом...»[1]. И хотя в ряде вопросов, касающихся, в частности, выразительных средств и языка произведений поэта, Агбалян ошибался, тем не менее, в Терьяне он увидел талантливого поэта и приветствовал его вступление в армянскую литературу. То, что в тот момент Агбалян не осознал литературно-исторического значения поэзии Терьяна и особенности его поэтики, было обусловлено тем, что эстетические представления критика формировались под влиянием различных идеологических факторов, принципов «народности и гражданственности искусства». Он придавал большое значение окружающей среде, а также эстетическому вкусу и интуитивному восприятию критика, считая их вполне достаточными для литературоведческого анализа произведения. Критик анализирует «Тоску» как звено историографического процесса и исследует художественный образ, проявляя большой интерес к каждому слову. Спустя годы, в своей публичной лекции, прочитанной 11 июля 1920 года в зале Тифлисской консерватории, Никол Агбалян рассмотрел поэзию Терьяна в контексте исторических событий своего времени, однако главное достоинство его произведений увидел лишь в применении новых форм, оценив поэта как «открывающего новые возможности для техники стихосложения». При этом критик затронул проблему взаимовлияния армянских и зарубежных писателей и так далее[2].

В целом, первые оценки лирики Терьяна часто были противоречивыми и неоднозначными. Одним из рецензентов сборника «Грёзы сумерек» был Давид Ананун, который анализировал художественные явления исключительно с историко-социологической точки зрения и избегал художественного анализа. По его словам, Терьян «является армянским поэтом лишь потому, что пишет на армянском языке»[3].

 

Рецензия Давида Анануни «Кошмар одиночества» была опубликована 21 марта 1909 года в бакинской армянской газете «Нор орер». Подход рецензента был далек от того, чтобы соответствовать самым элементарным критериям литературной критики: в статье не приводилось ни одного аргумента, хоть как-то объясняющего, обосновывающего голословные заявления: «Ваан Терьян вообще не обладает сильным поэтическим талантом. Его стихи чрезвычайно бедны по содержанию, лишены при этом и внешнего искусства. Однако, несмотря на эти недостатки, Терьяну удается создать настроение... что уже является признаком поэтического мастерства и изящества. Ваан Терьян – певец разных обставленных комнат больших городов, их жителей, которые изнашивают серые, будничные дни и ночи своей необеспеченной жизни... Поэт должен выйти на арену массового дела»[4].

Мнения и оценочные суждения многих критиков, использовавших распространенные в свое время социологические методы по отношению к Терьяну, были отвергнуты еще его современниками. В этом отношении примечательна первая монография о поэте, написанная еще при его жизни одним из самых известных критиков начала XX века – Арсеном Тертеряном. Его труд «Ваан Терьян: певец грёз, жажды и примирения»[5] был опубликован на год раньше, чем уже ставшая классической монография «Лирик родных краев», посвященная Ованесу Туманяну. Тертерян обращается к критикам Терьяна – О. Соловяну, Ав. Тер-Арутюняну, Гр. Енгибаряну, которые «с трогательной гармонией распинают “Грезы сумерек”»[6]. По общему мнению вышеупомянутых критиков, Терьян избегает «общественных голосов», считая их «тенденциозными» и находящимися «вне чистого искусства».

Особо выделяется критическая статья Гр. Енгибаряна, опубликованная в «Луме», в которой автор «великодушно» обещает предоставить Терьяну место в литературе, если тот станет «солдатом идеи», приписывая поэту «ницшеанство», «пессимизм», «анархизм и безумие»[7]. Гр. Енгибарян в своей рецензии давал множество нелепых оценок: «Что это за жёлтая любовь или красный мацун? Что за чудо в пещере забвения? Что за чепуха? В этой книге есть даже песни сумасшедшего... Молодой поэт слишком пессимистичен... Единственное утешение – его очень трудно понять, а значит, под его влиянием мир не рухнет»[8]. Помимо «ницшеанства», рецензент отмечает у Терьяна «красивый литературный язык» и «искренние чувства». Стихотворения «Бред» и «Весна» он характеризует как «прекрасные произведения».

Согласно Ав. Тер-Ованесяну, Терьян не имеет «подчёркнутой идеи», «выраженного пути». А. Тертерян отвечает критикам «Грез сумерек»: «Терьян как поэт имеет свой „выраженный путь“, но упомянутые господа, будучи критиками, лишены „выраженного пути“ художественной критики».

 

Заметим, что в этот период Тертерян был приверженцем идеалистической философии и теории «искусство ради искусства». Он разделял «чистое искусство» и литературу с публицистическими мотивами, а также «типически изображающее искусство» и «искусство эмоциональных переживаний». Литературовед представляет Терьяна как поэта, преисполненного «любви и сострадания», певца «мирных переживаний», творящего «бессознательно» и стремящегося к «спокойному созерцанию» и «восторгу». Чувства Терьяна напоминают Тертеряну эмоции Петроса Дуряна.

Главы монографии, в которых поэзия Терьяна анализируется как «чистый выразитель эмоциональных переживаний», озаглавлены следующим образом: «Эмоции грёз», «Эмоции жажды» и «Эмоции примирения». Такое разделение обусловлено подходом критика к жанру лирической поэзии. По его убеждению, лирическая поэзия «всегда и непременно является выражением какого-либо чувства». Тертерян подходил к творчеству Терьяна с психологическими и эстетическими критериями и пытался преодолеть ограниченность литературно-критической мысли своей эпохи, старался противостоять вульгарно-утилитарным представлениям об искусстве. Он решительно отвергал поверхностный анализ образной системы и поэтики В. Терьяна, который был характерен для многих критиков того времени.

Одним из первых ценителей творчества Ваана Терьяна был его одноклассник, известный литературный критик Цолак Ханзадян. Он свидетельствует, что в Лазаревском институте Терьян был «главным лидером армянской интеллигенции»[9]. Критик не успел дать развернутой характеристики поэтического творчества Терьяна, хотя высоко ценил его талант и неоднократно подчеркивал, что созданное Терьяном «европейское» направление до сих пор остается последним словом армянского искусства, «новейшей страницей» армянской поэзии.

Рецензируя опубликованный в 1912 году сборник «Соловей Армении»[10], Ц. Ханзадян критиковал его составителя – Григора Григорянца – за то, что в книге, претендующей на звание «Полного собрания национальных песен», не нашлось места для произведений Терьяна, а также Мецаренца, Дуряна и Сиаманто.

 

Более подробно к поэзии Терьяна Ц. Ханзадян обращается в другой своей рецензии, написанной в 1923 г. и посвященной сборнику «Литературные жемчужины – эпос, лирика, драма», составленному Арутюном Сурхатяном[11]. Он смело обвиняет литературоведа в тенденциозной и односторонней оценке писателей – с позиций марксистской идеологии.

Сурхатян обвинял Сиаманто в «мелкобуржуазном агрессивном национализме и... оборонительно-варварском мировосприятии», Дуряна – в написании «патриотических песен, лишенных художественной ценности», Цатуряна – в том, что он «в прямом смысле слова армянский христианин», а Туманяна хвалил лишь за описание сельской «идиллической» жизни.

Сурхатян, чьи произведения являются зеркалом уровня идеологизированной критики рассматриваемой эпохи, обходит патриотическую лирику Р. Патканяна, то и дело заключая слова «нация» и «патриотизм» в кавычки. Ханзадян называет все это «влиянием квази– марксизма», проявлением безвкусия, «ненаучными и незрелыми обобщениями», а в отношении критики Туманяна язвительно замечает, что в сельской среде, в «удивительной идиллии», разрушаются судьбы литературных героев. В результате анализа искусства с позиций «квази-марксизма» Терьян превращается в «певца, устремленного взглядом к коллективизму». Чувство одиночества поэта, согласно Сурхатяну, берет начало из «буржуазного Тартара», а причиной его недовольства являются поражение русской революции и годы реакции.

Ц. Ханзадян был связан дружескими узами как с Ал. Мясникяном, так и с В. Терьяном, и поэтому, создавая портрет Мясникяна, дал сравнительную характеристику двух друзей. По его описанию, поэт был наделен исключительной чувствительностью, имел философский склад ума и склонность к созерцанию: «Скорее человек мечты, чем реальной жизни, ищущий дух, с чрезвычайно тонкой нервной системой, доходящей почти до болезненности. В то время как для Мясникяна всё было ясно. Ваан Терьян, напротив... считал, что в мире ещё много тайн, о которых даже мудрецы не смели мечтать...».

 

Несмотря на большую и искреннюю взаимную симпатию, Мясникян и Терьян часто спорили. Ханзадян старался представлять Терьяна как психологическую противоположность Мясникяну, доказательством чего был их самый крупный спор, разгоревшийся вокруг чувства любви как философского понятия. Мясникян заявлял, что марксист не должен любить женщину и жениться, а должен посвятить себя только своему делу. Терьяну удалось убедить друга в обратном только тогда, когда он сослался на пример Маркса, который любил свою жену и даже посвящал ей стихи. На самом деле этот аргумент был для Мясникяна менее убедительным, чем поэзия его друга. Ал. Мясникян любил любовные стихотворения Терьяна не меньше, чем другие почитателя его поэзии. По свидетельству Ц. Ханзадяна, Мясникян, «этот крепкий человек», был потрясен следующими строками Ваана Терьяна и плакал... А сам Мясникян влюбился именно в жену Терьяна – Сусанну и женился на ней после смерти поэта.

                       

                                    Ты взглянула с усмешкой игривой

                                    И исчезла в дали голубой.

                                    Я остался в тиши сиротливой,

                                    Я заплакал, унижен тобой…».

                                                                                   (Пер. А. Налбандяна)[12]

           

Цолак Ханзадян не оставлял без ответа ни один факт искажения жизни и деятельности Терьяна, независимо от того, кем был автор – незнакомым литератором или авторитетным критиком. Он не делал исключений даже для своего и Терьянового близкого друга Погоса Макинцяна, который, описывая поэта, мог представлять факты и эпизоды его жизни в своей субъективной интерпретации, неточно, хотя всю жизнь находился рядом с поэтом. Ханзадян не прощал Макинцяну ни одной ошибки. В своей рецензии под названием «Издание произведений Ваана Терьяна под редакцией П. Макинцяна. Ваан Терьян – Собрание сочинений. Тома 1 – 4, 1923 – 1925» он на каждой странице скрупулезно исправляет все допущенные редактором и составителем неточности и ошибки.

Конечно, всегда находятся критики, готовые забрасывать камнями талантливых поэтов-новаторов, а также просто не в состоянии понять их произведения. Терьян не был исключением. В его поэзии некоторые литературоведы увидели «сексуальный экстаз», «порнографию», «мазохизм», «садизм», «цинизм», «легкомыслие», «реалистические образы страсти», а самого автора назвали «непрошеным гостем, пришедшим из неизвестных стран».

По определению Туманяна, в кампании «тупоумия» против таланта участвовали Айрик Тер-Погосян, Иван Гнуни, Ст. Пшибышевский, Ст. Канаян (под псевдонимом С. О.) и другие. Однако они могут представлять интерес для терьяноведения лишь как объект изучения, только как имена, «увековеченные» только и только благодаря Терьяну, и не более того.

Кроме того, они получили конкретный ответ от журналистов и критиков рассматриваемого периода[13]. Рецензент исследования И. Гнуни, подписавшийся псевдонимом «X», резко заявил: «Автор не имел права произносить такое ответственное „новое слово“»[14].

Одним из критиков начала века был Оваким Соловян, который был последователем социологической критики и чаще всего выступал с позиций вульгарного социологизма. Под влиянием социал-демократических идей он рассматривал литературные произведения с точки зрения их соответствия, по его собственному определению, «материалистическому направлению». По его мнению, художественные образы, которые не соответствуют фабрично-заводским мотивам, являются выражением «голода мысли» и ограниченности. Эта логика действовала и при оценке творчества Терьяна. Соловян называет Терьяна «певцом, далеким от бурь жизни», чей сборник «Грёзы сумерек» является «обширным гимном сменяющимся настроениям, эхом буржуазных раздумий», стремящимся «удержать наивных людей подальше от шума и вдохновить неким сказочным миром»[15]. Соловян считает поэзию Терьяна искренним, но в то же время односторонним отражением современного общества. Выступая с позиций защиты социально– политического искусства и вульгарного социологизма, Соловян измерял искусство В. Терьяна теорией классовой борьбы и считал, что настроения отчаяния соответствуют интересам буржуазии. В своей работе «Философия современной армянской лирики» критик посвящает целую главу анализу труда А. Тертеряна о Терьяне. С критикой этого же исследования выступил также Арутюн Сурхатян, обвиняя Тертеряна в склонности к применению «психологического метода». В вопросах искусства Сурхатян также придерживался марксистских взглядов, особенно подходов Г. Плеханова и П. Когана, и рассматривал литературное произведение с точки зрения его связи с общественной жизнью и художественным развитием. Его первая и развернутая оценка творчества Терьяна была опубликована на страницах газеты «Мшак» в 1912 году. В исследовании Сурхатяна лирика поэта впервые была рассмотрена с точки зрения общественных движений и настроений, впервые его поэтическая лира была представлена не как оторванная от жизни, а как художественное выражение общественной среды и «извилин жизни». Точка зрения Сурхатяна о том, что Терьян совершил переход от романтизма к реализму, впоследствии была поддержана и введена в широкое научное обращение одними литературоведами, но при этом она также отвергалась и подвергалась критике другими исследователями творчества поэта. Положение о прямолинейном переходе «из романтизма (с элементами сентиментализма и отчасти мистицизма) в реализм» свидетельствует об одностороннем и поверхностном анализе с эстетической точки зрения.

 

Примечательна статья В. Менака (Вардгеса Агароняна) «Ваан Терьян. Критический взгляд», опубликованная на страницах журнала «Гехарвест», где поэт представлен как человек, ищущий забвения в «кровожадной и греховной любви», проповедующий «культ плоти», оторванный от национальных традиций[16]. В качестве «особого недостатка» творчества Терьяна указывается преобладание формы над содержанием, «над глубиной мысли». Отправной точкой В. Агароняна служит выдвинутое им самим положение о том, что Терьян является истинным учеником и последователем французской декадентской школы, в частности, Поля Верлена. По мнению критика, поскольку поэзия Терьяна носит сугубо личностный характер, это ослабляет её содержательную сторону. В конечном итоге критик делает вывод: «Терьян – интеллигентный поэт с очень утончённым художественным вкусом... В поэзии Терьяна нет ни грубости, ни пронзительных черт». Эти тезисы, подходы и оценки В. Агаронян выразил и в своей лекции о Терьяне, прочитанной на одном из литературных вечеров Кавказского общества армянских писателей. Ов. Туманян выступил с решительной критикой подобных оценок и позиции докладчика. Впоследствии подход Агароняна был полностью отвергнут. Степан Топчян, имею в виду В. Агароняна, пишет: «Готовыми, застывшими положениями, разрозненными, расчленёнными понятиями легко... критиковать любой художественный материал»[17].      

Независимо от указанных оценок, современники Терьяна не могли не признать его колоссальное влияние на литературную жизнь того времени, особенно среди начинающих поэтов. Число подражателей было огромным, что вызывало беспокойство у многих деятелей литеруры. Об этом говорится в статье «Кошмар сумерек», опубликованной в 1913 году в газете «Бакви дзайн» («Голос Баку») анонимным автором: «В наше время культом в поэзии стал Ваан Терьян. Лишь немногим из наших поэтов выпадало на долю столь бурное признание и столь яркий успех, каких удостоился Терьян... И, конечно, неудивительно, что “поэт города”, как справедливо заметили критики, придаёт своим нежным переживаниям столь новую и утонченную выразительность, облачая свои чувства в такую форму, которой не знала наша лирика до Терьяна»[18].

Однако, называя Терьяна поэтом, открывающим новые горизонты для армянской поэзии, автор статьи характеризует его «мощное» влияние как «гибельное», имея в виду множество эпигонов. Обращаясь к начинающим поэтам, автор статьи говорит: «Терьян дал вам в руки волшебное оружие слова. Довольно уже ученичества, пора сказать нам своё слово. Повторять прекрасные стихи Терьяна “дословно” – дело весьма неблагодарное. Попробуйте передать свои собственные переживания. За сумерками следуют светлое утро, солнце, радость и смех».

Разнообразные мнения о Терьяне появлялись не только в рецензиях, статьях и специальных исследованиях, публиковавшихся в периодической печати, но и в посвященных Терьяну лекциях, докладах, выступлениях и их стенографических записях. Что касается содержания этих публикаций и выступлений, то в них преобладали темы, касающиеся литературно-исторической роли Терьяна в истории армянской литературы, его выдающегося поэтического таланта, воздействия как армянских, так и зарубежных поэтов на его творчество, верности национальным традициям, новаторства, его «громкого» вступления в литературу и других аспектов.

 

© Vinchi Group - создание сайтов 1998-2025
Илья - оформление и программирование