К 80-летию Великой Победы
***
Мы с экранов видели войну,
мальчики, родившиеся после.
Но, не нарушая тишину,
грозное всё детство было возле.
Приходили к нам фронтовики
в школы. О, какие были лица!
Молодые – нынче старики.
Многие ушли. Как время мчится!
Свечи поминальные горят.
И стоят повсюду обелиски.
В будни ль, в Дни Победы сердцу близки –
Царство тебе Божие, солдат!
***
Выхожу один на сцену.
Что отвечу Чемберлену,
гитлерам, что в злом азарте,
стёрли бы Страну на карте?!
Мне слепят глаза софиты.
И ещё не скоро даты:
сорок первый – сорок пятый.
Живы все и не забыты.
Берег левый наш и правый.
И не родились покуда
беловежские иуды.
СССР – не переправа.
Часть одна шестая света
в свете рампы – вновь Держава.
Здесь за всех, кто ждёт ответа,
говорить имею право.
Вижу зло – и то, и это.
И накладываю вето.
Что отвечу Чемберлену,
выходя один на сцену?!
***
«Двадцать второго июня,
ровно в четыре часа» –
в памяти живы, как в том июне,
все, что забрала война.
Мать, провожая, благословляя,
крестик давала и хлеб.
Эта гроза роковая
много сразила судеб.
Мы ощущаем их раны,
мы ощущаем их боль.
Кастинг проводят некие страны –
Гитлера нравится роль.
Снова война на рассвете.
Мирно мешают нам жить.
Внуки героев, вчерашние дети,
смогут Страну защитить.
Неизвестному солдату
Памяти А. В. Семёнова, дяди отца
по материнской линии, пропавшего
без вести в годы Великой Отечественной
Рожденьем я – осеннего призыва.
И в мыслях вновь на той передовой,
где памятник на Запад, словно ива,
склонясь, застыл, последний помня бой.
Прости, солдат, что холмик не ухожен,
нет имени, некрашена звезда...
Твой вечен сон и всё-таки тревожен.
Так нас гудками будят поезда.
Прости, солдат! Кем б стал, знал счастье ль в браке,
не будь в твоей судьбе последний бой?!
Ты здесь упал в отчаянной атаке:
ведь кто-то ж должен жертвовать собой?!
Последний долг... Да разве это много?!
Жизнь – подвигу бессмертному цена.
Не зарастай же в памяти, дорога.
Солдаты – обретите имена!
Фронтовая фотография
Моей тёте Е. В. Можуховской (Головкиной, 1921-2005) –
участнице Сталинградской битвы, зенитчице.
После Великой Отечественной вернулась в родную Москву,
окончила искусствоведческое отделение МГУ,
много лет проработала в журнале «Художник»
На фотографии военной
(во многих семьях их хранят)
в шинелишках обыкновенных
я вижу девушек-солдат.
И узнаю лицо родное.
Чуть больше тёте двадцати.
Судьба могла бы быть иною –
война все спутала пути.
Хоть фотографии стареют –
они о многом говорят.
Мы вновь в зенитной батарее.
Передовая. Сталинград.
Военный фотокор услуги
тогда свои представить смог.
Снялись на память... Где ж подруги
нелёгких фронтовых дорог?
Не всех с войны дождались дома.
Живыми снимок свёл девчат.
И Лиза, Нина, Маша, Тома,
обнявшись, в наши дни глядят.
Глядят на наши поколенья.
Так ждали – счастье к ним придёт.
Но завтра – новое сраженье...
И поредеет их расчёт.
Мы молодыми видим близких,
какими знать не довелось.
А в их военной переписке
есть и для нас привет, небось.
...Не надевала тётя наша
своих наград – скромна душой.
Вот письма. Астраханка Маша
приветы шлёт семьи большой.
Подруги виделись не часто:
свои заботы и дела...
Воспоминания не гаснут.
И фотография цела.
***
Я убит подо Ржевом,
В безымянном болоте,
В пятой роте,
На левом,
При жестоком налёте.
…Я – где корни слепые
Ищут корма во тьме…
Александр Твардовский.
Я убит подо Ржевом…
Затянули дожди свою песню навзрыд.
Сон осенний, мираж, наважденье.
Это я в ту войну подо Ржевом убит.
И лежу здесь до воскресения.
Я – земля, к ней корнями деревьев прирос,
сквозь моё проросли они тело.
Может, рядом лежит дальний предок мой – росс.
Так нас сблизило ратное дело.
Он и я защищали свои рубежи.
А предательства разве мы ждали?!
Из безвестных могил, как упрёк, миражи.
Вместе с Родиной – нас проиграли.
Затянули дожди свою песню навзрыд.
Сон осенний, в нём длится сраженье.
Словно крест, надо мною берёза стоит.
Но грядёт, верю я, воскресение.
Птица-память
Иван до войны проходил у ручья,
Где выросла ива неведомо чья.
Не знали, зачем на ручей налегла,
А это Иванова ива была.
В своей плащ-палатке, убитый в бою,
Иван возвратился под иву свою.
Иванова ива, Иванова ива,
Как белая лодка, плывет по ручью.
Арсений Тарковский.
Иванова ива. 1958
Словно вдовы, плакучие ивы,
в вечной скорби склоняясь к воде,
разглядеть в ней хотят тех, красивых,
что ушли... Отраженье, ты где?!
Затуманилась гладь зеркальная.
Ничегошеньки не видать.
Память близкая – память дальняя
отражением может стать.
«Отразился ты в памяти, милый...» –
вдовы ждут до сегодняшних дней.
И, отдав ожиданью все силы,
растворятся в просторах полей.
Затуманилась гладь зеркальная.
Ничегошеньки не видать.
Память близкая – память дальняя
отражением может стать.
Память чайкой летит белокрылою
над простором полей много лет.
Снег ложится на землю остылую –
вдов солдатских он светлый завет.
Затуманилась гладь зеркальная.
Ничегошеньки не видать.
Память близкая – память дальняя
отражением может стать.
Словно вдовы, плакучие ивы.
Птица-память спустилась к воде.
Только миг видеть им тех, красивых,
что ушли... Отраженье, ты где?!
***
Деда крест хранил в войну солдата.
С ним прошёл он множество дорог.
И живой вернулся в сорок пятом.
Мать и сёстры вышли на порог.
Всю войну молился дед за внука.
Не дожил до встречи он чуть-чуть.
«Что ж ты, дед?!» – в глазах героя мука. –
С нами всё равно теперь побудь».
Деда, всех ушедших помянули
в той семье собравшись за столом.
Скольких крест сберёг в войну от пули!
Скольких внуков сбережёт потом!
Войны не кончаются. Победы
Всё трудней даются каждый раз.
Крестиком благословляйте деды!
Спас Россию крест и новых внуков спас!
Фронтовая гармонь
Памяти русского поэта
Валентина Сорокина (1936-2025)
В электричке, пощады не зная,
прямо в цель бьёт гармонь фронтовая.
И душа отзывается сразу –
то родное, что не по заказу:
«Прадед умер, оставив медали,
рассказав, как мы Киев спасали.
Снова выпита горькая чаша –
вновь в фашистском плену матерь наша.
Нас зовёт через дымку годов
матерь всех на Руси городов.
И пока мы её не спасём –
осквернён будет отчий наш дом …».
Песня-исповедь, песня-призыв:
« … Киев – наш, Киев – русский, он – жив!
Там и тут – всюду русские дали! ..».
И в такт песне ожили медали.
Так нам пел, словно старый солдат,
паренёк, вместе с ним вставши в ряд.
Он задел болевую струну.
А гармонь – вновь и вновь про войну …
***
Бессмертный Полк – Небесная Дружина.
Воскресе в памяти и в памяти живёт.
Державу, как Спаситель, спас народ.
И мать, дождавшись, обнимает сына.
Так Матерь Божья обнимает нас.
И вечен той весны Победы час.
Небесная Дружина
Памяти протоиерея Виктора Смирнова,
настоятеля Свято-Казанского храма
г. Лакинска Владимирской области
Как орда вдруг ворвалась, гикая,
на закате эпохи в наш Дом?!
И с экранов вкатилась безликая
жизнь без будущего – чёрный ком.
Выковыривали зло историю,
выкорчёвывали, словно пни,
обращая Страну в территорию
для беспамятства и войны.
Не обрублены корни у Родины,
не затёрт в истории след.
Дети вёрст, что Отчизною пройдены,
мы – наследники наших побед.
День Победы… Дружина Небесная.
Вместе с ней мы – великий народ.
Плачем, помним, гордимся и чествуем,
а над нами – сонм ликов плывёт…
***
Через годы пришли треугольники.
К Дню Победы пришли аккурат.
Их разносят российские школьники.
Прадед их был советский солдат.
Треугольники – знаменье крестное.
В них – дыханье победной весны.
Дорогое, святое и честное.
Боль и радость, вошедшие в сны.
Благовещенье… Выпорхнут птицами.
И парят над простором земли.
Над столицей, селом и станицами,
Над полями, где были бои.
Матерь Божия, солдатские матери!
Миром всем да за праздничный стол.
Приготовили длинные скатерти.
И Господь всех собрал и привёл.
День Победы и Пасха совпавшие –
это знак Божией милости к нам.
И сегодня живые и павшие
за столом, что собрал всех, как храм.
И молитва устами едиными
всё звучит. И едины сердца.
Будем в вечности непобедимыми.
И не будет России конца.
Изображение из открытых источников.