Москва по праву гордится Пушкиным / Архив номеров / ВЕЛИКОРОССЪ

И.Н. Панин. «Пушкинская Москва». – М.: «Гелиос АРВ», 2025. – 112 с., ил.

Новая книга писателя Ивана Николаевича Панина рассказывает о предках А.С. Пушкина – москвичах, о местностях, связанных с их именами, о местах жительства деда и отца поэта. Прослеживается связь рода Пушкиных с Москвой от середины XVII в. до 1812 г. Приведены новые архивные сведения. Особенное внимание в книге уделяется топонимике и истории развития московских улиц в XVIII в.

«Москва по праву гордится Пушкиным родительской гордостью – великий поэт появился на свет в древней столице, в одном из старинных московских семейств. Для поэта было предметом особой гордости считаться москвичом, равно как и гордился он древностью своего рода. Эту гордость, подчас походившую на сословную спесь, воспитали в поэте его старшие родственники, любившие вспоминать, кто чем прославился и кто чем ославился из пращуров. Тому были и внешние причины – разделы имущества, тяжбы о наследстве, необходимость представлять в герольдию родословную. А к тому же в первые годы XIX в. ещё не была изжита привычка считать родней всех, кто восходит к одному прадеду, а то и прапрадеду», – с этих слов начинает Иван Панин рассказ о родственниках поэта.

В книге приводится много воспоминаний. Например, вот что рассказывала московская долгожительница Е.П. Янькова своему внуку Д.Д. Благово: «Теперь родство стали ни во что вменять, – как скоро не родные братья и сестры, так и не родня: на двоюродных сестрах женятся; чего доброго, придёт время, пожалуй, и за родных братьев сёстры станут выходить, и дядья поженятся на родных племянницах! Нет, в наше время, пока можно счесться родством – родня, а ежели дальнее очень родство, всё- таки не чужие, а свои люди – в свойстве. От знакомства и от дружбы можно отказаться, а от родства, как ты ни вертись, признавай не признавай, а отказаться нельзя: всё-таки родня».

Е.П. Янькова принадлежала к тому же поколению, что и родители поэта, и, кстати, была с ними знакома, так как происходила из богатого и родовитого дворянства. В своих рассказах она оставила субъективные характеристики родителей и старших родственников поэта. Но ведь об Александре Сергеевиче писали, пишут и будут писать. Вот и Иван Панин почти два столетия спустя приводит в своей книге личные впечатления этой дамы. Что в них верно, а что спорно – о том можно судить, сравнив впечатления Яньковой со свидетельствами других мемуаристов. И, конечно же, изучая документы той эпохи.

Но как их мало до нас дошло! Причиной этого стал отчасти пожар 1812 г., навсегда изменивший облик Москвы. Для всех жителей города того времени пожар стал грандиозной вехой, от которой вели счёт событиям.

Так, например, журналист М.Н. Макаров начинает воспоминания о встрече с Пушкиным-ребёнком со слов: «Когда это было, в 1810, 1811 или не позднее, как в начале 1812 года, и в какую именно пору, право, этого хорошенько и точно я теперь сказать не могу. Тридцать лет назад – порядочная работа для памяти человеческой». Поэт П.А. Вяземский и вовсе уподобляет допожарную Москву библейскому допотопному миру, безвозвратно отнятому у человечества за грехи.

И. Панин пишет: «Этому безвозвратно утраченному миру допожарной Москвы принадлежало детство Александра Сергеевича Пушкина. Поэт нежно и преданно любил ту пору, когда барская, гостеприимная, сплоченная близким и дальним родством Москва неторопливо предавалась своим главным занятиям – учёным разговорам и хлебосольству».

Начав читать книгу, было трудно от неё оторваться. На удивление легко пишет автор. Казалось бы, все документы тех лет изучены. Воспоминания опубликованы. Пожалуй, что так. Но на какие-то мелочи стоит обратить ещё раз внимание читателя, а что-то опустить во избежание возможности сбиться на повторы очевидных фактов.

Детские годы Александра Сергеевича Пушкина прошли в Огородной слободе Земляного города. Эти кварталы находились в районе, ограниченном Мясницкой улицей и Покровкой между Бульварным и Садовым кольцами. Сегодня это тихие переулки, в которых старина уживается с конструктивистскими многоквартирными домами, а роскошные особняки с безликими новоделами, стоящими на фундаментах XVIII в.

Какой же была Огородная слобода в начале XIX в.? Свое буквальное значение – поселение огородников, поставлявших овощи к царскому столу, – слобода утратила после переезда царского двора из Москвы в новую столицу. Огороды ранее занимали обширные незастроенные участки. «На них-то и обратили внимание многие представители знатных родов, когда на Яузе, близ Немецкой слободы, возник новый полюс вельможного притяжения. От Кремля к Яузским дворцам вели три дороги. Самый прямой путь – из Кремля через Спасскую башню, затем по Ильинке, по Покровке и Старой Басманной. Самые роскошные дворцы выстроились вдоль этой оси. Апраксины, Трубецкие, Голицыны, Муравьевы, Мусины-Пушкины, Демидовы... К концу блистательного XVIII в. творения Дмитрия Ухтомского и Матвея Казакова определяли вид лучших улиц, а от Кремля по направлению к Немецкой слободе было возведено их множество. Немногие из них, к сожалению, пережили большой московский пожар 1812 г.».

Удобное положение привлекло высшие слои московского общества, и огороды стали застраиваться домами и усадьбами, обширные участки превращались в частные сады или парки. Квартал стал приобретать необходимое престижной репутации изящество. К концу XVIII в. этот уголок стал прибежищем старомосковской респектабельности.

И. Панин довольно подробно рассказывает о нравах, традициях и привычках горожан той эпохи. И в первую очередь о предках поэта. Причём приводятся ссылки на документы.

О самом поэте речь пойдёт в самом конце книги.

«В бывшей Немецкой слободе во дворе И.В. Скворцова родился старший сын Сергея Львовича – будущий поэт Александр Сергеевич. Историк С.К. Романюк установил, что дом этот, давно уже не существующий, находился на углу Малой Почтовой улицы и Госпитального переулка, выводящего к Яузе. Сегодня это неприметный небольшой перекресток со светофором, который торопливо пересекают и автомобили, и пешеходы. Совсем близко Лефортовская площадь и съезды Третьего транспортного кольца, так что автомобилей здесь хватает. И пешеходов тоже, ведь вдоль Яузы расположен внушительный комплекс зданий Технического университета имени Н.Э. Баумана».

В конце XVIII в. здесь было спокойнее.

Для отца поэта эти места Сергея Львовича могли быть еще и памятными, ведь в годы его детства тут была устроена катальная горка и карусели. Катальная горка была частью развлекательной программы в дни коронации Екатерины II, так что эти развлечения подходили для детей из древних дворянских родов. Это было важно для Пушкиных: в чинах они не выделялись и питали сословную спесь древностью и славностью рода. Эта черта ярко проявилась в личности самого поэта.

Двор Скворцова, где появился на свет будущий великий поэт, представлял собой усадьбу, состоявшую из нескольких деревянных строений. Он находился напротив двора Д.П. Бутурлина, что, вероятно, было удобно и приятно Надежде Осиповне Пушкиной. Прожили Пушкины в приятном соседстве недолго. Осенью они переехали. По возвращении их домом надолго стали переулки Огородной слободы, где с именем Пушкиных связаны около двух десятков адресов, из которых до наших дней сохранился только один – палаты князя Юсупова.

Усадьба Юсуповых располагалась на двух сторонах Хомутовской улицы. Сердцем усадьбы были каменные палаты XVII в. – свидетельство древности княжеского рода, хотя не Юсуповы строили эти палаты и не они их перестраивали. Юсуповы приобрели вековой дворец лишь в 1728 г., но с тех пор приумножали и благоустраивали доставшуюся им собственность, достраивая и прикупая недостающее. Среди прикупленного был двор Сукина, перешедший в собственность Юсуповых в 1773 г. На дворе было отдельное жилое строение, соединенное впоследствии с основным юсуповским дворцом оранжереей. Это жилое строение и было квартирой семейства Сергея Львовича Пушкина в 1802-1803 гг. За домом был разбит сад регулярной планировки.

Поскольку Юсупов увлекался садоводством и ботаническими коллекциями, то следует полагать, что в тёплое время года сад украшался кадочными культурами. По условиям найма Пушкины могли пользоваться садом как своим собственным за исключением сбора плодов в нём, что говорит нам о том, что деревья и кустарники в саду были плодовыми. В кадочной культуре в юсуповской оранжерее выращивались груши, персики, вишни, сливы, абрикосы, лавры и виноградные лозы. В уличной – яблони, смородина и крыжовник. Напротив, через улицу, находился обширный и известный Юсуповский сад. Он был открыт для благородных посетителей в отличие от того внутреннего сада, который достался Пушкиным без плодов по контракту.

Юсуповский сад занимал площадь около одного гектара и был окружён снаружи глухой стеной, что создавало в саду благоприятный микроклимат, защищая его от ветра. Юсуповский сад был важной частью детских впечатлений Александра Пушкина. В 1830 г. он принялся за план биографических записок, однако лишь набросал план. В тот год умер Василий Львович Пушкин – самый близкий к Александру Сергеевичу из старших родственников. Утрата многое вызвала в памяти из старого, давно казалось бы, забытого. И среди этой старины, легшей на бумагу в виде программы автобиографических записок, были и слова «Юсупов сад».

Пушкины проживали в Москве в разных районах. Около 1807 родители поэта перебрались в сначала на Поварскую, затем на Малю Бронную, потом жили в Хлебном переулке, но вскоре вернулись в привычные кварталы. В 1809 г. они сняли квартиру на Мясницкой, в приходе Николая Чудотворца. Здесь началось серьезное учение подросшего Александра Пушкина – ему наняли учителя. Сергей Львович Пушкин был привержен традициям прошлого, он считал, что пришла пора сыну вступать во взрослую жизнь, необходимо было выучиться и начать службу, как подобает дворянину.

Он выбрал для сына лучшую из столичных школ. Новая школа называлась Лицеем и во главе ее стоял Василий Федорович Малиновский, друг детства братьев Василия и Сергея Пушкиных, сын священника их приходской Троицкой церкви. Он был назначен директором Лицея.

Эта школа должна была стать продолжателю славного рода Пушкиных прочным фундаментом для дальнейшей службы. Было ясно, что из всех братьев Львовичей Пушкиных сыновья – только у Сергея Львовича. Им и быть продолжателями рода. А старшие – доживут на покое в Москве, собравшись, как раньше, в тесный семейный клан.

Москва еще сохраняла славу прошлого, но была прочно забыта царём и двором. Здесь доживали свой век екатерининские вельможи, чья привычка к роскоши поражала изрядно обедневшие младшие поколения. Дворцы вельмож один за другим выкупались государем и передавались под размещение учебных заведений, казарм, архивов и богаделен.

«Спустя годы Александр Сергеевич Пушкин вернулся в другую Москву, николаевскую. Здесь вместо большой весёлой семьи и многочисленного общества приятелей отца, живших литературой, как иные живут сплетнями, поэт застал лишь дядю и тетку, постаревших и смешных с их подчеркнутой чувствительностью, привычкой выяснять родство, рассаживать по чинам. Это было хорошим тоном в екатерининской Москве их детства. Так привычно поступали и в короткое царствование Павла I, и в годы царствования Александра I до самого французского нашествия и страшного пожара, лишившего достатка, крова и иллюзий русского дворянина эпохи Просвещения».

Книга богато иллюстрирована и предназначена для широкого круга читателей.