Марк Казарновский. «Привет, Россия. Прощай, Европа. Записки рабочего-грузчика магазина “Ашан” (Франция)». – М.: Издательство «У Никитских ворот», 2025. – 176 с.

 

Перед нами «Записки рабочего-грузчика магазина “Ашан”», так пишет Марк Казарновский в подзаголовке свой новой книги. И не в нашем, российском «Ашане» трудится его герой, а во французском. Что ж! Очень интересно. Но с первых страниц книги выясняются ещё более интересные детали биографии героя Марка Казарновского. Путь до французского «Ашана» у Семёна Струнина, которого все считают неудачником, начался в Одессе. Ничего себе неудачник?! Ещё бы! Где Одесса, а где Франция?

То, что одессит каким-то образом всегда сможет выпутаться из любой истории, в этом я совсем и не сомневалась. Но что-то в заголовке книги меня смущало. Надо разобраться.

 

В тексте у автора отсутствуют чёткие временные рамки, зато присутствуют симпатичные иллюстрации – рисунки художника Ирины Голдобиной. Я пролистала книгу, ещё не читая, и мне почему-то всё сразу стало понятно. С улыбкой вернулась в начало книги, понимая, что и текст меня наверняка увлечёт.

И не ошиблась. Начало книги – Одесса – один из самых колоритных городов мира. В нём проживают представители нескольких десятков национальностей – со своим менталитетом, чувством юмора и языковыми особенностями. А потому что разговорный русский, впитав отрывки произношения разных языков, превратился в Одесский диалект, который обильно напичкан изюминками чувства юмора нескольких народностей. А как трепетно относится автор к слову! И одесская жизнь, пропитанная романтикой моря и свободы, не перестает нас радовать.

Марк Казарновский убедительно показывает нам, что словарный запас одесского русского языка имеет отличия от других форм русского языка из-за влияния. Это факт общеизвестный. Здесь и украинский, и идиш. И, конечно же, одесский диалект отличается частым неправильным употреблением грамматических падежей.

«Я, Семён Львович Струнин, а на самом деле – Соломон Львович Струхис, родился где-то в районе Жмеринки. Ну, всё детство пропускаю, потому что – как у всех. Природа, босиком по тёплой пыльной дорожке. Куры. Свежие яички».

О языке одесситов пишут часто, уличный язык этого города стихийно сформировался в начале XIX века благодаря тому, что город уже тогда был крупным портовым и торговым центром, где пересекались пути представителей всевозможных сословий и национальностей. Об одесском языковом многоголосье писал в свое время и Александр Сергеевич Пушкин:

 

Язык Италии златой

Звучит по улице весёлой,

Где ходит гордый славянин,

Француз, испанец, армянин,

И грек, и молдаван тяжёлый,

И сын египетской земли,

Корсар в отставке, Морали.

 

В Одессе всегда уживались рядом более сотни различных национальностей.

«Одесса – особенный город. Об уникальном юморе и знаменитом сленге его жителей складывают легенды, пишут книги и снимают фильмы. Юмор в Одессе не пропадал никогда. Ни в холода, ни во время войны, ни после войны», это слова актёра Романа Карцева.

Для героя Марка Казарновского, пожалуй, наиболее значительным является влияние языка идиш. Не только благодаря колоритности языка, но и за счёт непревзойдённого тонкого юмора Марка Казарновского специфические одесские выражения и особенности местного произношения стали нам понятны. А поскольку любой портовый город населяют представители самых разных, в том числе и не самых честных профессий, «одесский язык» очень полюбился ещё и «романтикам с большой дороги», так что многие региональные выражения с годами превратились в неотъемлемую часть блатного жаргона.

«Вот вспомни, перед сорок первым мы какой язык в шко­лах проходили? Во-от, правильно, шпрехен зи немецкий. А во время Отечественной чё учили? Да, да, ты прав. Спик английский. И давай, давай помощь, твою англо-американ­скую маму».

Одесса – город, который славится своими яркими и остроумными жителями. Одесситы – это настоящие мастера слова, которые умеют поднять настроение даже в самые серые дни.

«Таков одесский язык, начинённый языками всего мира, приготовленный по-гречески, с польским соусом. И одесситы при всём этом уверяют, будто они говорят “по-русски”…», – не без иронии подчеркивал известный публицист и фельетонист Влас Дорошевич.

 

Одесситы – это потомки разных народов, которые в разное время приехали в Одессу. Герой Марка Казарновского не исключение.

«Я попал в Одессу уже взрослый. С ребятами мы решили учиться и ещё раз – учиться. Чтобы дать государству. Что – не знаю, но мне вдолбили мои родные – мама, папа, тётки, бабушка и даже дедушка, которого помню плохо. Так вот, все в один голос говорили: “Учись, Сёма, учись, адьёт, чтобы таки смог ты дать государству”».

В городе смешались культуры греков, итальянцев, евреев, русских, украинцев и других народов. Именно такое многообразие национальностей и культур стало основой для формирования уникального одесского юмора.

Одесситы умеют найти смешное в самых обычных ситуациях. Они не боятся смеяться над собой и всегда готовы подшутить над окружающими. Их юмор никогда не оскорбителен, это всегда добродушные и лёгкие шутки, которые помогают разрядить обстановку и создать позитивное настроение. Одесский юмор пронизывает все сферы жизни города – от повседневных разговоров до профессиональной деятельности.

«Здесь, в стране беженцев, эмигрантов и реэмигрантов, в стране “изгнанных” и так далее, как я понял, было принято “делать знакомства”. Хотя народ, как отмечала Надежда Тэф­фи, любил сделать друг другу неприятности. Завистлив был.

Мужчины работали, всё равно где, хоть и в “Ашане”, а дамы, которые не убирали чужие квартиры, занимались сбо­ром и разносом различного рода новостей».

 

Чувство юмора – это не просто способ поднять настроение. Для одесситов это – часть их идентичности. Они считают, что юмор помогает им справиться с трудностями жизни и сохранить оптимизм даже в самых сложных ситуациях. Кроме того, одесский юмор – это способ налаживать контакты с окружающими. Он помогает создать дружескую атмосферу и сделать общение более приятным. Благодаря своему чувству юмора, одесситы легко заводят новые знакомства и находят общий язык с людьми.

«Ведь было несколько волн. Одна, первая, “бе­лая гвардия”. Этим сказано всё. Другая волна – уже после 1945 года – кому удалось уце­леть и назад не вернуться. И третья – неудачники. Моего типа. Либо отстали от паро­хода. Либо решившие, что вот там-то, в Европах, они будут и сыты, и обеспечены (за какие заслуги?), и наконец станут не мальчиками на побегушках, а уважаемыми членами общества. Да как бы! Получилось как обычно. Дам местное нормальное сообщество старалось избегать. Мужчины получить достойную работу не могли. Хотя рукастые, конечно, в сфере ремонта, стро­ительства и охранных постов преуспевали. Но было их немного. Остальные подались или в “писатели”, или в грузчики. С мечтой жениться на французской женщине».

 

Одесситы известны своим оптимизмом и позитивным настроем. Даже в самых сложных ситуациях они находят повод для шутки и улыбки. Их юмор – это способ справиться с трудностями и сохранить хорошее настроение.

Марк Казарновский не одессит, но его юмор – уникальная смесь сарказма, иронии и самоиронии. Он отличается от других форм юмора своей остротой и нестандартностью. Он в своих книгах часто использует игру слов, каламбуры и шутки на тему актуальных событий. Юмор Марка Казарновского может быть интеллектуальным и немного циничным, но всегда остроумен.

Одесситы также известны своим способом выражения мыслей и эмоций. Они используют жесты, мимику и особый акцент, чтобы сделать свои шутки ещё более яркими и эмоциональными. Их способность передать смысл и настроение через слова и жесты делает одесский юмор узнаваемым и неповторимым. Неповторимый одесский юмор отличается тем, что рождается исключительно в общении – это делает его таким живым, непосредственным и колоритным.

«Далее появился и наш новый жилец. Его можно описать кратко – шкаф 2x2.

Вошёл так спокойно, представился тем, кто был на кухне. Сказал: “Что? Чай пьёте, убогие”. И прошагал к комнате, будто и жил там всё время. Три минуты молчания прервала тётя Песя. Она посмотре­ла вслед жильцу и серьёзно, даже с уважением произнесла:

– Да, это акадэмик. И не спорим».

 

Одесский юмор надо слышать, его особенность в экзотике: жаргоне, неправильности речи, утрировании интонации, афористичности.

«Я стал пытаться “делать знакомства”. Всё-таки одному, да меланхолику, да с желанием писать и писать, нужно иметь хотя бы одного, но друга».

Марк Казарновский пишет: «Предлагаемая вам, уважаемый читатель, книга образовалась неожиданным образом. На развалах в славном городе Одессе продавалась рукопись, а я её увидел. Да и продавалась дёшево. Продавец уверял, что хозяин эти бумаги отдавал почти задаром в связи с отъездом».

Купив рукопись из любопытства, Марк Казарновский обнаружил, что «Не поймёшь, что же это – или мемуары, или автобиография, либо просто набор историй, которые с автором этих записок происходили. Да судите сами, любезный читатель. То нас несёт в одесскую коммуналку, с соответствующим жаргоном, тётей Песей, конечно, и массой полублатных песен. То мы оказываемся в больничке. В городе Одессе, во как! Да и с хронологией у него не всё в порядке, некоторые события явно не укладываются в рамки описываемого».

Но неожиданно для Марка Казарновского открылась вторая часть записок, в которой автор пишет о своей незамысловатой жизни во Франции.

«Вот те раз! Как он туда попал? Люди годами бились, боролись, заболевали и выздоравливали – только бы уехать. Да куда там... нет и нет».

 

Эту вторую часть герой Марка Казарновского излагал просто, внятно и коротко. Он оказался неожиданно в среде русскоязычной, но очень даже странной.

«...Собирались больше под лозунгом русского борща, но небольшими группами, потому что все так ненавидели друг друга, что нельзя было соединить двадцать человек, из которых десять не были бы врагами десяти остальных. А если не были, то немедленно делались».

Марк Казарновский живет яркую и содержательную жизнь, при этом сохраняет невероятную остроту ума и дар понимания людей, их человеческой природы. Он, как камертон, всегда выдавал в своих произведениях смысл человеческих поступков, отмечал парадоксы жизни. Краткими, точными и яркими характеристиками своих героев показывал всю суть нашей эпохи.

«Женщины требовали увеличения в силу троих детей и мужа – все в одной комнате. Мужчины приносили различные справки: из милиции, из психлечебниц, из отдела культуры горисполкома. Но – это, господа, Одесса...».

 

Марк Казарновский – удивительный человек, честный, спокойный, с острым и ироничным складом ума. И мы, современники, помним очень многих подобных ярких личностей. В наше время «перестроек» кто только и о чём не писал! За последние 50 лет буквально кардинально поменялись многие вековые ценности и моральные, и нравственные. Своим точным умом и юмором Марк Казарновский показывает нам истинное «кривое зеркало» жизни. Именно об этом мы можем прочитать в той части истории Семёна, когда он оказывается во Франции, во второй части романа, как назвал её сам автор – во Французской опупее. Но не под эстакадой в Марселе. Там, скорее всего, автор книги не обретался. Хотя характеры героев у него прописаны так, как будто он с ними в компании прожил рядом не один месяц.

Главное – Париж. Мансарда. Написание пьесы, потом роман. И… литераторы, и издатель Владимир Алексеев.

«Я Алексеева Владимира Владимировича знал. Впрочем, его знали все литераторы, поэты и, вероятно, даже мастера фельетона. Уверен, что и у мастериц маникюра он был первый. В той, прошлой советской жизни он был редактор. Таким и остался здесь, во Франциях. Редакторы, как и сотрудники КГБ, например, это – навечно».

Издатель Владимир Алексеев, у Марка Казарновского он почти Иван Дмитриевич Сытин, предприниматель, меценат и просветитель. Это реальный человек, современник автора. Он издавал альманах «Из Парижска. Русские страницы», который выходил уж точно больше десятка лет. Интересное издание, объединявшее пишущих русскоязычных эмигрантов. Тем, кто знает этот альманах, особенно интересно будет прочитать ту часть романа Марка Казарновского, где речь идёт о Владимире Алексееве. Что от реального человека есть в этом персонаже?

 

«Володя Алексеев был мужчина плотного сложения, без шевелюры, с пристальным, неморгающим взглядом. Всегда ходил с тростью, совершенно деревянной, но явно не двадца­того – двадцать первого веков. И рукоять трости сверкала по­лированным серебром. Носил, это я уже после увидал, когда мы почти что подружились, только однобортные костюмы с очень модными рубашками. Но – без галстука. И, неожиданно для костюма, кстати хорошо сшитого, обязательно на ногах – кроссовки».

Я не раз писала о «Парижске», всегда читала это издание с большим интересом, ждала новых выпусков. И даже состояла в краткой переписке с Владимиром Алексеевым. Толкового общения у нас не получилось. Он был недоволен моим отзывом об одном выпуске его издания. Его право. Но, опять же, замечу, главы про Владимира Алексеева и всю его окололитературную тусовку Парижа написаны Марком Казарновским с умным и тонким юмором, что позволяет нам многое понять и сделать выводы. Понять – вот что важно! Ну а выводы – дело каждого.

«Алексеев издавал свой альманах, куда пробиться было непросто. Хотя принимал он все работы, невзирая даже на на­циональность. Но с ними, этими творениями, работал (равно как и его супруга) так, что автор после редактуры произведе­ния не узнавал, отказывался поначалу от авторства и только после внимательного прочтения своего рассказа, повести или чего ещё там вдруг понимал – написал нетленку. И радостно говорил друзьям-знакомым: “Вот видишь, а Алексеев ещё брать не хотел”».

 

О русскоязычном пишущем Париже Марк Казарновский пишет ярко и образно, точно и кратко. Меня всегда поражало его умение рассуждать на самые серьёзные и важные темы нашего бытия с элегантной иронией.

«И что вы думаете? Вот я недавно был такой же. Денег нуль. Жить тоскливо. Только и радости – голуби да Жан Гросс».

Хотя, признаюсь, голуби в парижской мансарде мне очень симпатичны. Их существование рядом с героем так живо описано, что без них же и невозможно представить себе Семёна в Париже. Замечу, что в прозе Марка Казарновского есть поэзия, в ей есть паузы, интонация и намёки.

Совершенно неожиданно, как мне показалось, закончилась история Семёна Стругина. Точнее, его история завершилась не только возвращением домой, но и рассуждениями о жизни, Родине, близких людях...

Под слоем юмора и остроумных шуток угадывается, печаль, чувствует грусть и радость одновременно. Герой вернулся на родную Провальную улицу.

«Ну посудите сами. Кто поверит, что вот так, за здорово живёшь, рефмастер корабля месяцев шесть-семь проболтался во Франциях и благополучно, подчеркиваю, вернулся в родной дворик на Провальной.

Я был дома. В своей комнате. И вытащил-разложил свой многострадальный “Роман”».

 

Марку Казарновскому присуще умение находить как самое важное, так и глупости и несуразности в обычных бытовых ситуациях. И есть в одесском бытовании героя его повседневная жизнь уходит в юмор, то в Парижской части автор показывает комизм и нелепость в жизни своего начинающего писателя. Марк Казарновский умеет находить смешное во всём – в повседневных ситуациях, в политике, в собственных недостатках. Его способность посмеяться над своим героем делает его прозу привлекательной и доброжелательной.

И мудрой, конечно же, тоже.

© Vinchi Group - создание сайтов 1998-2025
Илья - оформление и программирование