Путешествия – неотъемлемая часть моей жизни. Меня к этому приучили родители. Не могу сказать, что есть места на планете, куда я стремлюсь непременно попасть. Есть любимый и родной город, а есть те места, где хочется побывать. Но это разные регионы в первую очередь нашей страны. Север всегда притягивал. Здесь я забываю обо всём, суровая природа примиряет меня с действительностью.

И всегда понимаешь, что ты идешь путями и дорогами великих открытий. Поездка на мыс Дежнёва – именно об этом.

 

Подготовка была основательной. Первым делом посмотрела фильм «Семён Дежнёв», потом прочитала одноимённый роман А. Соловьёва. Невероятно интересным чтением стали книги В. Пасецкого об арктических путешествиях. И различные публикации о Камчатских экспедициях.

Поездка на мыс Дежнёва невозможна как самостоятельное путешествие по разным причинам. И я смогла его осуществить в первую очередь благодаря друзьям. Отличная компания – важно! А у нас с Ольгой Годуновой и Ольгой Ушаковой компания не просто отличная – уникальная. И мы способны на великие свершения. Мы, правда, не идём на экстрим и тщательно оцениваем свои возможности. Готовимся, собираемся, обсуждаем. А мы разные люди, как говорится с точностью до наоборот. По опыту, стилю жизни, возможностям, умениям и талантам. В этом-то вся прелесть общения – всегда столько нового, интересного и полезного на все случаи жизни получаешь, даже когда сидишь в аэропорту при задержке рейса. Я благодарна судьбе за то, что рядом со мной сеть близкие по духу люди.

И мы едем, летим, плывём…

 

Наш день, когда мы собрались на мыс Дежнёва, начался в час ночи в поселке Лорино. Это был подъём. Потом экипировка. Так как двигаться нам предстояло на открытой лодке, каждого из нас затолкали в нечто, что было названо костюмом-подушкой. На самом деле это были костюмы для рыбаков или работников прибрежных предприятий. Причём китайских. Размеры никак не соответствуют нашим. Но мне удалось удачно подобрать штаны – они как комбинезон. Куртка была явно «размернее», но я ней могла идти. Хотя, когда я распаковала костюм, то решила, что если упаду в нём в траву (про более глубокие пространства думать не хотелось), то встать сама не смогу – надо искать лебёдку.

Но в итоге я весь путь проскрипела в нём благополучно. Были планы снять его на берегу по прибытии на место. Но я, забегая вперед, скажу, что я в нём дошуршала и до точки назначения. Хотя, наверное, всё-таки надо было переодеться. Идти было бы легче, но это я поняла только на возврате.

Конечно, все местные ходят на лодках (не плавают) в сапогах болотных. Мы обулись в треккинги. Я поленилась взять сапоги. Зря. Надо было в сапогах загружаться в лодку и выгружаться из неё. Опытные путешественники так и делают. Но на всё мудрости не хватает. В итоге я немного загребла ногой воду, правда, не промокла насквозь. Но ноги часа три через замерзли. Понятно, почему. Плыли долго. И было холодно. Хотя август – самый тёплый месяц в этих краях.

 

Мыс Дежнёва находится на стыке двух континентов – Евразии и Северной Америки, двух стран – России и США, двух океанов – Северного Ледовитого и Тихого, и даже двух дней. Потому что первые лучи солнца здесь – первые для всей Земли. Мыс открыт первопроходцем Семёном Дежнёвым в 1648 году, он пересёк Берингов пролив за 80 лет до Витуса Беринга. Это суровое, но красивое место, где заканчивается один мир и начинается другой, о котором до XV века европейцы только догадывались.

Берингов пролив был впервые описан европейцами в 1728 году, когда датский мореплаватель Витус Беринг, находясь на русской службе, в рамках Первой Камчатской экспедиции прошёл из Охотского моря на север и открыл, что Азия и Америка разделены морем. Однако он не увидел побережья Аляски и не знал, насколько оно близко. Полное подтверждение существования пролива и близости континентов было получено позже, во время Второй Камчатской экспедиции (1733–1743), также под руководством Беринга. В 1741 году его команда достигла побережья Аляски. В честь мореплавателя и был назван пролив, который стал одним из важнейших географических открытий XVIII века.

Своё нынешнее название мыс получил только в 1898 году. До этого он назывался Восточным. Так его на карту нанёс Джеймс Кук.

Когда мы подходили к той части суши, которая оказалась мысом Дежнёва, я засомневалась, что на этот берег можно выйти. Это скалистый массив, который без преувеличения образовался одновременно с рождением Земли – эти древние скалы, по мнению учёных, формировались более 1,5 миллиардов лет, то опускаясь в воды мирового океана, то возвращаясь к свету холодного северного (а может и тропического) солнца. Фактически мыс Дежнёва – неприступная скала, к которой можно подойти только с воды.

Поселок Лорино быстро остался за нашими спинами, и мы вышли в Берингов пролив – по географическим понятиям это узкая полоска воды, которая одновременно соединяет и разделяет два великих континента: Азию и Северную Америку. Его ширина всего около 86 километров. Причём тут невозможно оценить расстояния. Какие-то массивы кажутся находящимися рядом, а идешь (плывешь, конечно же), целую вечность. За этим расстоянием скрываются тысячелетия геологических процессов.

 

В фундаменте мыса Дежнёва – континентальный массив возрастом 500 миллионов лет. Но свой нынешний вид мыс получил относительно недавно – чуть более 15 тысяч лет назад. До того, как уровень океана поднялся, между мысом Дежнёва и мысом Принца Уэльского существовал «Берингийский мост суши». Память о нём сохранилась в преданиях алеутов, которые называли его «земляной мост». По этому мосту предки коренного населения Аляски тысячи лет назад мигрировали с территории Евразии.

Сколько тут было драматических экспедиций – об этом написаны книги – научные и художественные. Да и политических символов немало. В самолёте мы пересмотрели фильм «Начальник Чукотки». Очень в тему и просто гениально! Мыс Дежнёва отражен в мировой литературе не только в романах о мореплавателях, но и, например – в романе «Побег из ГУЛАГа» немецкого писателя Йозефа Мартина Бауэра. По нему в 2001 году сняли одноимённый фильм. Но на самом деле ГУЛАГов в этом регионе никогда не было.

Итак, мы направились на край света. Про то, что мы стояли на российской территории и смотрели на американскую Аляску, я и расскажу, правда, не последовательно.

Лодки у местных турорганизаторов для туристов никак не приспособлены. Они исключительный удобны для своих дел – китобоев и рыбаков обыкновенных. Туристов тут бывает мало. В нашей лодке была лавочка-деревяшка около капитана, который стоял в хвосте лодки. И как бы сидушки из мягкого пенопласта или чего-то подобного. Их в наличии имелось две. Были канистры для бензина, которого нам не хватило, и его передавали с других лодок. На канистры мы уложили спасательные жилеты. Так и уселись. Нас было восемь, плюс организатор, и команда – матрос и капитан.

Повторюсь, мыс Дежнёва находится на стыке двух океанов – в Беринговом проливе, который соединяет Северный Ледовитый океан (Чукотское море) и Тихий океан (Берингово море). Здесь правит арктический климат, что усугубляется близостью Северного Полярного круга. Попросту холод собачий, а какой ветер – колючий, ледяной! Солнце появлялось, слепило глаза. Но не грело, а просто радовало! И это летом, в начале августа – в самый тёплый и комфортный период, как принято считать.

Внешне, конечно, ни о каком стыке океанов говорить не приходится. Но по ощущениям океаны точно разные. Скажем так, я почувствовала, что мы явно переместились или – дошли до более холодного места. Погода сменилась, точнее, сменился ветер. Тучки стали другого цвета. Они вообще появлялись ниоткуда и исчезали неизвестно куда.

 

Природа берега сурова, очертания гор, которые тут все называют сопками, размыты и не дают фотоаппарату фокусироваться. Они голубые с разными оттенками синего и серого. Солнце с нами было, но не всегда. Вообще тут понятие погоды непредсказуемое. Точный прогноз возможен только – посмотрел на небо и по сторонам, сказал наверняка, что есть. А что будет – это никому неведомо. Хотя, конечно же, местные всё знают и понимают. Наш капитан сразу сказал, что вернуться надо быстрее, потому как во второй половине дня будет северо-западный ветер. Про силу ветра я не уточняла, только спросила – хорошо это или плохо. Он ответил: «Плохо». Но нам повезло, плохо было, но не сильно. Благодаря, конечно, умению нашего капитана. Пару раз он очень ловко выворачивал нашу лодку из-под волны.

Принято считать, что мыс Дежнёва находится там, где сейчас установлен маяк-памятник. Я так не думала. Совершенно точно Мыс дальше, потому как видно, что памятник стоит в глубине горного массива. И действительно географический мыс Дежнёва расположен в семи километрах на север от маяка.

Когда капитан нам сообщил, что мы видим впереди то место, куда собирались добраться, первое впечатление было печальное. Высадиться на голой, едва ли не вертикальной скале, весьма проблематично. Потом стало понятно, что мы не доберёмся до самого мыса, и наш пункт назначения – маяк. Мы выдохнули, с воды видно, что к маяку можно подняться. Мы без проблем подошли к берегу, и даже легко спрыгнули на гальку, не замочив обуви.

Потом отправились вдоль берега искать подъём. Был вариант подняться по руслу ручья или речушки, но он был завален камнями, и они сыпались вниз. Часть нашей группы всё-таки полезла наверх по этим кучам. И кое-кто спустился обратно в этом же месте. Наверное, понятно, что это была не я. Я же пошуршала вдоль берега до очень интересного места, где как в слоёном пироге виден лёд – здесь же вечная мерзлота. Я прошла дальше, потом по остаткам тропинки, кстати, без особых усилий стала подниматься наверх. По склону росли невероятной красоты незабудки небольшими стайками. Очень сильно пахла полынь, которой было невероятно много – она также росла кучками, невысокая, зелёная с сединой. Запах полыни горький, но здесь он какой-то вкусный, насыщенный, наверное, можно его сравнить с тоником на вкус. Причём тоником охлаждённым. Порывы холодного ветра смешивались с запахом полыни. Я останавливалась, как будто сделав несколько глотков. Хотелось съесть ягодку! Мы днем раньше собирали морошку, но тут её я не увидела.

 

Были ещё какие-то цветы, низкорослые. Но яркие, по северному живучие. Трогательные. Но к ним надо наклоняться и их внимательно рассматривать. В тундре я не раз видела что-то похожее. Здесь же вопрос с наклоном не стоял. В костюме-подушке движение возможно только вперёд.

Подружаек я растеряла, все шли в меру своих сил и интересов. Кто-то вечную мерзлоту изучал, кто-застрял в ботанических восторгах на склоне. Потеряться тут было невозможно, с одной стороны гора, с другой обрыв. Но я помнила слова капитана о времени. А торопиться не люблю и обычно немного переживаю. Но до цели я дошла. С мокрой головой, зудом в коленке, и остатками лёгкой паники из-за нехватки времени. Но меня тут точно никто не забыл бы, потому как по пути я видела пограничников, да и они нас встречали у лодок.

Ещё до строительства маяка, в 1910 году здесь поставили деревянный пятнадцатиметровый крест. Сейчас, конечно же, креста деревянного нет, стоит крест из металлических труб, причём перекошенный сильным ветром. Я где-то читала, что огромный крест выполнял функции указателя для кораблей. Сильно в этом сомневаюсь. Его с воды, причем независимо от размеров и материала изготовления, не видно. Я рядом с ним оказалась, и то сразу не разглядела. Сменить его на полноценный маяк решили только в 1948 году – по инициативе мореплавателя и писателя Н.И. Максимова. Из-за извечной проблемы России – бюрократии – с момента разработки проекта маяка до его реализации прошло семь лет. Маяк был возведён и официально открыт в 1955 году.

И с тех пор его, видимо, не поновляли. Но он выглядит неплохо. Это четырёхгранный обелиск. Со всех сторон надписи. Когда Семён Иванович родился, когда достиг этих мест. Очень выразительный бюст смотрит в сторону моря. Хотела сказать: «на Аляску», но потом решила, что Семён Дежнёв смотрит всё-таки на море.

Семён Иванович Дежнёв – легендарный первопроходец, мореплаватель, казачий атаман. Дежнёв первым прошел Берингов пролив. Он сделал это за 80 лет до Витуса Беринга, именем которого пролив был назван. Дежнёв служил в разных районах Сибири, но в итоге вернулся в Москву, где умер в 1672 году в возрасте 67 лет.

Отличная мысль была сделать маяк-памятник. Память и польза одновременно. Маяк помогал кораблям проходить эти опасные воды, где непроглядные туманы – явление нередкое. В путеводителе я прочитала, что в конструкции маяка использована линза Френеля. Эта ступенчатая оптическая деталь может выступать мощным источником света, поэтому её часто применяли при строительстве морских маяков в XIX-XX веках.

Якобы маяк работает до сих пор, туда периодически завозят аккумуляторные батареи. Но мне показалось, что это не так. Дверь вовнутрь, конечно же, закрыта. Мы были днём, поэтому определить, есть ли то, что наверху – фонарь или линза – я не могла.

 

У подножия маяка до 1972 года работала метеостанция – самая восточная в Евразии. Сейчас метеостанции нет, ближайшая работающая – в пятнадцати километрах от мыса. Снизу мы видели остатки каких-то строений непонятного назначения. Со слов нашего сопровождающего, это и есть остатки метеостанции. Заброшка обыкновенная. Есть кучи досок – печально-раздражающее зрелище, а есть даже сооружение – как будто сарай поставлен «на попа». Двухъэтажное дощатое сооружение, почему-то не развалившееся. Как мне кажется, в таком месте – рядом с маяком-памятником не должно быть никакого хлама. Неприятно и огорчительно.

С мыса Дежнёва видно два острова – это острова Диомида (или острова Гвоздева). Они расположены почти в самом центре Берингова пролива, на примерно равном расстоянии от границ России и США. Ближайший к нам, остров Ратманова, принадлежит России, второй – остров Крузенштерна, уже американская территория. В хорошую погоду, а нам повезло, даже без бинокля с мыса видно не только острова Ратманова и Диомида, но и мыс Принца Уэльского – крайнюю западную континентальную часть США. Между островами разница во времени составляет 21 час, несмотря на расстояние в 4 километра. Это один из немногих участков на Земле, где можно «перепрыгнуть в завтрашний день», с востока на запад.

 

Зимой Берингов пролив покрывается льдом, и в редкие сезоны морозов лёд достаточно прочный, чтобы идти по нему пешком. В XX и XXI веках были зафиксированы экстремальные переходы через пролив по льду и даже вплавь, но все они требовали разрешения и сопровождались серьёзными юридическими и пограничными последствиями.

Через пролив планировали построить тоннель и мост. Идея соединить Россию и США через Берингов пролив обсуждается уже более 100 лет. В XX веке и особенно в 2000-х предлагались проекты грандиозного моста или тоннеля длиной более 80 км, но проект остаётся нереализованным из-за политических, климатических и технических трудностей.

Я прекрасно видела в какой-то момент и острова, и мыс, но погода быстро менялась. За те минуты, именно минуты, то есть там всего происходило моментально, то выползали тучки, то по горизонту скакали облака, причём разные – перистые, кучевые. Ощущение, что в небе происходила какая-то своя жизнь, отличная от нашей, которая внизу, на земле (в данном случае на мысу).

Ещё был туман, но он серебрился, белел, потом опять искрился. И, что самое интересное, туман тянулся низко, чуть выше воды какими-то длинными полосками. Мне казалось, что мы в него вплывали и выплывали, а он не двигался – висел себе и висел. С мыса его было не видно. Да, то, что пишут о климатической особенности региона – резкой смене погоды, правда.

 

Остров Ратманова мне показался достаточно большим. Постоянного поселения на острове Ратманова нет, но там российская погранзастава.

По пути к маяку я прошла через часть заброшенного эскимосского поселка Наукан. Местные жители были выселены отсюда шестьдесят лет назад. Про этот посёлок нам рассказывал местный житель. Эскимосы основали Наукан не позднее XIV века. Их предки жили на Чукотке больше 2000 лет. Наукан расположен в непосредственной близости от могильников каменного века, представляющих культуру морских арктических зверобоев. В 1648 году возле Наукана разбился один из кочей (парусно-гребное судно) Семёна Дежнёва. Известно, что Дежнёв встречался с местными жителями. Со слов местных жителей в Наукане жили китобои. В этом суровом регионе на краю Земли для выживания можно заниматься только одним – китобойным промыслом. Рыбу тоже ловили, но масштабы промысла не те, а усилий надо прилагать не меньше. Когда-то в Наукане проживало четыреста человек из тринадцати древних эскимосских родов. Теперь их потомки живут в Уэлене, в Лорино, в Лаврентия. Находясь здесь, сложно представить, что человек может жить в подобном месте. Но ведь жили!

Местные пейзажи завораживают. Надо думать, эскимосских шаманов они завораживали не меньше. А шаманы у эскимосов были – это подтверждают археологические артефакты из могильников. На мысе есть небольшой водопад, поток воды я видела, небольшой. Но водопад это или нет?

Берингов пролив – важнейшее место для миграций морских животных. Через воды Берингова пролива проходят миграционные пути китов, моржей, тюленей и белух. Весной и осенью это настоящий подводный «коридор жизни», по которому морские животные следуют между Арктикой и южными морями. Учёные регулярно проводят наблюдения и фиксируют уникальное поведение животных в этой зоне.

 

Пока мы плыли от Лорино до мыса Дежнёва, видели много китов, и вдоль мыса Дежнёва они тоже регулярно курсируют. Киты гренландские и серые. Я не понимаю, чем они отличаются. Фонтанчиков было не просто много – а очень много, спин я видела меньше, а хвост предстал передо мною, к сожалению, только один раз.

Охота на китов запрещена по всему мир, но есть исключения. Местным жителям выдается квота. Для них это вопрос жизни. Много китобоев в ближайших поселениях – Уэлен, Лаврентии, Лорино. Как можно было заниматься китобойным промыслом в Наукане, у меня этот вопрос остался без ответа. В том, что кита можно догнать и убить, я не сомневаюсь. И мы видели это. Вопрос – как вытащить эту махину на берег? Да ещё на скалистый. Наверное, берег раньше был другой.

Мыс Дежнёва на первый взгляд кажется безжизненным. Пограничники сказали, что на самом деле здесь живут бурые медведи. По льду приходят медведи белые. Птиц тоже хватает – куропатка, кайра, ворон, кречет. Повсюду птичьи базары. Про чаек и говорить нечего. Их тьма тьмущая.

Климат на мысе Дежнёва жёсткий. Зима длится восемь месяцев, а среднегодовая температура не выбирается из минусовых значений. Максимальная средняя температура в июне из зафиксированных – 5,4 С. Но даже летом по ночам нередки заморозки.

 

Мыс Дежнёва входит в состав национального парка «Берегия». До 2018 года из-за близости американской границы Чукотский АО имел статус пограничной зоны. Сейчас это территория с регламентированным правилом посещения иностранных граждан. Местные эскимосы ещё с 1990-х могли путешествовать без визы между Чукоткой и Аляской, если «на другом берегу» есть родственники. Теперь, конечно, этого нет.

Берега Берингова пролива – это словно два мира, разделённые всего несколькими десятками километров, но принадлежащие разным странам, культурам и политическим системам. С одной стороны российская Чукотка, край суровой тундры, оленеводов и морских охотников, с другой – американская Аляска, территория дикой природы, но с инфраструктурой США и другими условиями жизни. Это слова из нашей программы.

Но не о разных мирах я думала, стоя у маяка-памятника.

А о людях, которые пришлю сюда первыми.

Как они могли это сделать, я не понимаю. Но отдаю должное их мужеству и силе духа.

От памятника я стала спускаться долгим путём. Мимо пограничного пункта, я бы не называла это постом, очень тут все примитивно. Те, кто дежурил, несли службу. Проверяли документы, сопровождали и контролировали. А отдыхавший служащий, которому мы не дали толком отдохнуть, проявил внимание, помог мне и нашей сопровождающей, которую я обнаружила у крутого спуска, пройти разумно, указал дорогу и в пределах разумного рассказал о жизни в этом месте.

Было холодно даже слушать его. Отчалив от мыса Дежнёва, мы пожелали служивым спокойствия, мира и хорошей погоды.

Ну а весь обратный путь уже думали о другом – о мастерстве и умении местных жителей, живущих в этом краю.

Но рассказ о них – совсем другая история.

© Vinchi Group - создание сайтов 1998-2025
Илья - оформление и программирование