В романе «Нетерпение», как и во всем творчестве Юрия Трифонова, главный вопрос, состоит в том, каким образом из поколения Желябовых и Перовских, из кристальных людей, заботящихся исключительно о счастье человечества, выросло через сто лет поколение Кандауровых, Шулепниковых и Глебовых. Уже из них появилось людоедское поколение девяностых, которое совершенно не заботило «счастливое завтра» родной страны, не говоря уже обо всём человечестве. Невозможно сопоставить героев семидесятых годов девятнадцатого века, отважно поднимавшихся на эшафот; партийных боссов семидесятых годов двадцатого века, гревшихся в «отблесках костра»; и героев девяностых, брезгливо расшвыривавших ногами угли погасшего костра.
О таких ли людях мечтали народовольцы? О таких ли потомках мечтал Валентин Андреевич Трифонов и его соратники-революционеры? Разве могли они знать, какие люди будут населять страну в конце двадцатого века? А вот Юрий Валентинович это предчувствовал, вспомните последние строки «Дома на набережной».
В романе «Нетерпение» Юрий Трифонов устами Андрея Желябова говорит: «По-моему, человеческий род, кроме материальных вещей и духовных богатств, создает ещё нечто неосязаемое, не учитываемое. Может быть, это совесть в высшем её значении. Нет, не совесть, а – производное совести. И это неуничтожимо, и накапливается, и всегда будет сопровождать человеческий род. И люди будут брать оттуда».
Но когда это «неосязаемое», это «производное совести», становится для людей чуждым, происходит катастрофа.
Нравственный перекос поколений был очевиден для Трифонова, он мучил его, заставляя, то уходить в своих произведениях в историю, то возвращаться в современность. Мучил потому, что это основной вопрос: когда ломается позвоночник, всё тело становится недвижимым, омертвевает. Трифонов анализировал «процесс деградации» комплексно, диалектически.
Потомков Кандауровых, Шулепниковых и Глебовых легко разглядеть среди наших современников, когда «всё можно и ничего не стыдно». Трифонов отчетливо представлял себе результат развития так называемой «советской интеллигенции», если критерии её духовных ценностей не изменятся. А они не изменились. И, мне кажется, Юрий Валентинович не удивился бы, проживи он ещё лет, хоть пятнадцать, увидев потомков героев его книг. Жизнь чётко расставляет всё и всех по своим местам, она не допускает случайностей, – вот о чём писал Юрий Трифонов.
При советской власти порядком надоела фраза о необходимости «воспитании нового человека», но именно потому, что воспитать его так и не удалось, советская власть потерпела крушение. Советский человек нравственно пал, сам не заметив этого.
Сущность произведений, созданных Юрием Трифоновым, можно свести, если не углубляться в побочные темы, к исследованию этой главной неудачи.
Над пресловутым «новым человеком» иронизировали, иногда талантливо, как Зощенко в своих рассказах, и Булгаков в «Собачьем сердце», иногда – примитивно, как большинство «либеральных» писателей, но очевидно одно: трагедия 90-х смогла состояться именно потому, что победили Кандауровы (роман «Старик»), Шулепниковы и Глебовы (повесть «Дом на набережной»), но, в особенности, – Дмитриевы (повесть «Обмен») и Ребровы (повесть «Долгое прощание»), вполне безобидные, на первый взгляд. Как раз они и составили основную массу «активно равнодушных», благодаря которым оказались при власти Кандауровы, Шулепниковы и Глебовы.
Сын видного большевика, впоследствии объявленного «врагом народа», Юрий Трифонов сумел из типичного советского литератора вырасти до выдающегося русского писателя, которому лишь уход из жизни помешал получить Нобелевскую премию. У него не могла не сохраниться вера в то, что его отец, убежденный революционер, погиб не случайно. Трифонов мучительно размышляет об этом в книге «Отблеск костра» и в романе «Старик». Ответ, может быть, в словах: «Бывают времена, когда истина и вера сплавляются нерасторжимо, слитком, трудно разобраться, где что» (роман «Старик»).
В 1936 году выяснилось, что «социализм – первая стадия коммунизма, в основном построен». Не будем спорить с этим утверждением, важно понять на чём именно оно основано.
В процессе строительства социализма был принят, как догма, тезис «человек для государства». Наши отцы и деды были вполне искренне согласны с ним и готовы были потерпеть, сколько потребуется, во имя грядущего счастья детей и внуков. Верил ли в успех Сталин? Несомненно. По крайней мере, делал всё для того, чтобы социализм был построен, однако построен таким, каким его представлял себе он сам. «Новый человек» обязан был соответствовать исключительно его представлениям.
Для примера, его отношение к писателям. Он считал, что эти люди своими произведениями должны отражать идеологию государства, содействовать его развитию, решению поставленных им, Сталиным, задач. Если не отражают, не соответствуют, не содействуют, – так зачем они нужны?
«Свобода творчества» и прочие глупости, в эти рассуждения не вписываются.
Принцип целесообразности – основной принцип Сталина, им он руководствовался во всех своих делах. В этом важно разобраться, чтобы понять (но не оправдать), того, что делал Сталин.
Строилось новое общество, однако «новый человек», которого пытались создать идеологи, не годился для «государства для человека», «Новому человеку» было рекомендовано: «Раньше думать о Родине, а потом о себе». Таким образом основная суть ожидаемых перемен оказалась вывернутой наизнанку.
Замыслы звучали убедительно, но на деле не срабатывали, обещанное изобилие не наступало, желанная перспектива счастливой жизни отдалялась на манер линии горизонта. Коррозия лицемерия стала разъедать идеологов, а потом, и само государство. Что получилось в результате, известно. Перечитайте произведения Юрия Трифонова, там как раз об этом.
Я как-то вступил в принципиальную полемику с заведующим отделом прозы одного из «толстых» журналов, когда тот заявил, что нынешнему читателю Трифонов скучен и не нужен. Я ответил, что за последнее время читателя сознательно приучили к развлекательному чтиву, и когда появляется серьёзная литература, она воспринимается большинством читателей с пресной, унылой улыбкой, – мол, кому сейчас нужны эти скучные толстые книги?
Да, читать серьезную литературу – это труд, серьезная литература побуждает к глубоким размышлениям, для того она и пишется. Юрий Валентинович Трифонов создавал исключительно серьёзную литературу, за что и сейчас уважаем и, несомненно, читаем.
Традиционное русское «нетерпение» теперь не в моде, оно растворилось в «суровом бизнесе», в безжалостном равнодушии людей друг к другу. Об этом много сказано в произведениях русского писателя-классика Юрия Валентиновича Трифонова.
