Кроль на боку. В школьные годы я отличался незавидным здоровьем, поэтому не довелось посещать бассейн и освоить спортивную технику плавания. Но в 16 лет стал самостоятельно тренировать выносливость в заплывах на Волге и отрабатывать собственный стиль плавания. Позже прочитал, что подходящий для меня стиль называется «кролем на боку».

Этот прикладной способ плавания отличается тем, что можно сохранять силы, чередуя левый и правый бока тела по мере усталости соответствующей – левой или правой – руки (основной гребущей). Важно, что облегчается набор воздуха при значительном волнении, так как на одном из боков брызг будет меньше.

Кроль на боку отличается от классического кроля тем, что руки не выносятся из воды. Это снижает скорость, но уменьшает нагрузку на спину и руки, вызывающую быстрое утомление. Получается плыть расслабленно, ощущая гармонию с водной стихией. Такой прикладной вид плавания занимает промежуточное положение по скорости между двумя основными стилями – брассом и кролем. Эти стили требуют значительного напряжения позвоночника.

За пару лет настолько освоил «свой стиль», что при полном штиле мог скрываться из виду, а потом финишировать, как будто «приплыл с другого берега». Пользовался преимуществом в скорости и возможностью отдыха, заменяя бока и чередуя руки, несущие большую нагрузку. Было нетрудно заплывать дальше всех на людных пляжах при любом волнении.

Отплыть было сложнее, если нужно отслеживать надвигающиеся на лицо волны. Но о возвращении можно было не беспокоиться – достаточно редкими гребками немного корректировать курс, когда окатывающие волны несли тело к берегу. В случае мощной «отбойной волны» волны сами несли наискосок, силы не расходовались попусту, хотя приходилось возвращаться на место старта по берегу.

Конечно, при волнении длина заплывов значительно сокращалась, например, до линии рыбацких лодок. Чтобы не захлестывали волны и обеспечивалось дыхание, отплывал от берега или возвращался назад преимущественно на одном из боков, что сокращало дистанцию заплыва. Отслеживание надвигающихся волн также утомляет, но летом волнение на Куйбышевском водохранилище, именуемом в Ульяновске «Волгой», не частое явление.

 

Волжский туризм. Походы на Волгу с палаткой практиковали с конца апреля, а уж Первое мая всегда отмечали на Природе. Четверо в двухместной палатке не замерзали. Предпочитали отдых на левом берегу Волги с быстро прогревающимся мелководьем и песчаными пляжами. Было приятно заходить в воду и бегать по щиколотку в прозрачной воде. Эту воду пили кипяченой, даже не утруждаясь для набора заходить на глубину или заплывать.

Часами прогуливаться или путешествовать десятки километров вдоль воды можно было босиком. Казалось, что этот курорт, образовавшийся после перекрытия Волги, не имеет конца. Противоположный берег реки-водохранилища, находящийся в десятке километрах, был едва виден. Поэтому о каком-то другом море ульяновцам не мечталось. Морские курорты по детским воспоминаниям представлялись дальними поездками, толпами людей на пляжах и дорогостоящим обслуживанием.

Тем более, что вопросы питания в местном походе решались просто. Можно было по пути найти кастрюлю или чайник, набрать мелкой рыбы – ершей, окуней, судаков, выброшенных волнами. Старались выбирать рыбу с красными или розовыми жабрами, без запаха. Можно было запекать рыбу на прутике над углями, не спеша подкрепляясь.

Волга-кормилица, бывало, выбрасывала рыбу, которой хватало на весь поход. Запомнился сом примерно на 20 кг, поврежденный винтом моторной лодки. Режим водохранилища способствовал поражению рыбы – только лещей и подлещиков – ленточным червем, напоминающим аппетитные полоски жира бело-желтого цвета. Этот паразит препятствовал погружению рыбы, и она плавала в поверхностном слое. В просторечии такую рыбу называли «солитерной» или «солитеркой». Этот червь не опасен для человека, хотя многие такой рыбой брезговали, и она доставалась остальным в изобилии.

 

Активная рыбалка. «Оптовики» ловили «солитерку» на моторных лодках, высматривая торчащие из воды плавники и подхватывая беззащитную рыбу сачком. Мне нравилось активная рыбалка – завидев «гребень», заплывать, а догнав, стараться оглушить руками. Такие хлопки обычно бывали неудачными – рыба уходила на глубину или скрывалась из виду в ряби на воде. Результативно было загонять рыбу на мелководье и ладонями выбрасывать на берег. Это тоже была «лотерея», но с большей вероятностью успеха.

Улов из подлещиков был в основном диетическим, потому что такая рыба не может полноценно питаться, погружаясь на глубину. Но лещи, как правило, оказывались с небольшим солитером и мало уступали в жирности не пораженной рыбе. Именно кроль на боку позволяет бесшумно обогнать и подплыть к рыбе так, чтобы при неудачном ударе, она ушла не на глубину, а на мелководье.

Обилие под Ульяновском солитерной рыбы объясняли «стоячей» – непроточной – водой. По этой же причине распространились сине-зеленые водоросли, которые начинают цвести в июне, когда прогрелась вода. Цветение может продолжаться до «бабьего лета». На глубине – в сравнительно холодных слоях – цветение ограничивается или прекращается.

При плавании кролем на боку вода не разбрызгивается по сторонам вместе с мелкими водорослями. Они не попадают в лицо, как при обычном кроле, который «перемалывает» толщу зелени. Голову можно положить на теплую «шапку» зелени и плыть в сторону свободной от водорослей поверхности воды.

Если удавалось порыбачить в начале октября, то выловленной и замороженной рыбы могло хватить до Нового года. Рацион накренился в сторону вегетарианства с начала 90-х годов, когда солитерная рыба мне перестала попадаться. Наверное, всю съели, потому что Росрыболовство неустанно официально повторяло вплоть до 2021 года, что «паразитирующий в этой рыбе червь не опасен для человека».

 

Спасательный круг на 10 человек. Волга выбрасывала недалеко от нашего бивуака с палаткой не только рыбу. 31-го августа 1979 года к левому берегу севернее села Алексеевка (на месте современного парка «Прибрежный») появился предмет в виде сдавленного с двух сторон бублика, напоминающий шлюпку, но без дна. Изделие было склепано из тонкого железа, покрыто красной краской с черной надписью «10 чел.».

Было видно, что это штатное спасательное средство, сброшенное или потерянное каким-то судном. Мне захотелось поплавать на этом «Бублике» не в воде, держась за обод руками и ожидая спасения, как полагалось по инструкции, а верхом, чтобы обеспечивалось управление, и не было холодно от уже остывающей за ночь воды.

На берегу нашлись фрагменты фанеры и доски. Собрал корму для груза и сделал сиденье, как в шлюпке, предполагая, что ноги до щиколоток будут находиться в воде. Вырезал несколько ореховых стволов и прибил к ним лопасти из фанеры, чтобы получились весла. Привел в порядок и подшил остатки спасательного жилета, валявшиеся тут же – на берегу. С иголкой и суровой ниткой помог загорающий неподалеку, как выяснилось, преподаватель военной кафедры политехнического института. Его сын был студентом старшего курса, а я перешел на третий курс.

С жилетом возиться вскоре перестал, плыть в нем – только мучиться. Важнее было заткнуть щепками мелкие повреждения на жестяном корпусе. Как будто кто-то баловался, втыкая кончик топора. Часть мелких дырок заделывать не стал, полагая, что они расположены выше «ватерлинии». Желающих покататься на этом Бублике среди друзей не нашлось. Плавали они плохо, импровизированная лодка не впечатляла, да и этот «ковчег» был с одним сидением.

 

Обкатка Бублика. Проверка мореходных качествсостояла в проходе нескольких сотен метров и маневрировании. Лодка двигалась вперед, но требовалось останавливать ее вращение из-за отсутствия дна. Большему вращению Бублика препятствовали левая и правая стороны, которые были длиннее передней и задней, как положено шлюпке. Для выправления движения почти одновременно выполнял пару гребков одним веслом – слева и справа. Эта техника напоминает греблю на байдарках – сидя, но одной лопастью. На каноэ также гребут однолопастным веслом, но стоя на колене, что увеличивает силу гребка за счет веса тела.

Для работы двумя веслами уключины не предусмотрел – крепить на корпус было нечем. Сиденье и корма устанавливались в упоре, а после того, как намокли, держались как на болтах. В процессе испытаний выяснил, что движение тормозилось просевшей под сиденьем с гребцом задней стороной Бублика. За счет выноса рук и тела при гребках торможение немного снижалось.

Из-за этой дополнительной нагрузки на весла, неповоротливости Бублика и его многократно большего веса по сравнению с байдаркой или каноэ заготовил несколько штук весел про запас. Орешник будет гнуться, но не сломается, а фанерки, посаженные на гвозди, отвалиться могут. Удовлетворившись такой простейшей проверкой Бублика, решил отправиться на другой берег Волги.

Там водную гладь и небо разделяла только узенькая полоска суши, на которой ничего нельзя было разглядеть. Основным доводом в пользу воплощения задуманного было какое-то использование Бублика на своем берегу – в подножии самой высокой точки Ульяновска («Пике политехнического института»). Жалко было бросать без какого-то применения плавательное средство, в которое вложил труд и смекалку.

Офицер-преподаватель стал меня тактично отговаривать от путешествия: «Может быть, не стоит далеко плавать?». Но я источал такую уверенность на фоне яркого Солнца и спокойной воды, что отговаривать было бесполезно. Возможность успешного завершения такого путешествия с друзьями даже не обсуждалась. Согласились втроем вернуться назад, как обычно, на автобусе. Даже предполагали, что я вернусь раньше. Возможно, мне подсознательно хотелось отметить недавнее 20-летие каким-то значимым событием. И вот – случай представился…

Поместил на корму, как на телегу, наш основной груз – брезентовую палатку. Из кармана рюкзака торчала окаменевшая бедренная кость, предположительно, коровы. Нельзя же возвратиться из похода без находки? На головке этой кости, занесенной песком в вертикальном положении, споткнулся накануне, когда выходил из воды после ночного купания.

 

Старт Бублика. Отчалил около 16 часов. Был полный штиль. Ориентиром служил Пальцинский остров, который располагался левее по курсу, но хорошо смотрелся с противоположной стороны Волги – с высоты Пика Политеха. Примерно в километре от берега подошла моторная лодка с двумя рыбаками. Я невозмутимо ловил всем телом заходящее Солнце. Старательно греб одним веслом в двух руках, вонзая его в воду то у одного, то у другого борта.

Сначала рыбак на корме нервно спросил: «Ты что мослы возишь?», глядя на рюкзак. Отвечаю: «Нет, там палатка, на тот берег плыву». «Ну, нашел на чем плыть», в ответ рыбак услышал: «Бублик непотопляемый». Он хмыкнул и стал обвинять в том, что «я их сети своровал, когда днем везде плавал». Ответил, что сетями не интересуюсь, потому что рыбу руками ловлю. «Старшой» пригрозил, наверное, для собственной значимости: «На том берегу тебя УАЗик встретит».

Реализация этой угрозы на непроходимом до спада воды (поздней осенью) правобережье, где чаще меня мало кто хаживал, была невозможной. Куда более вероятными теперь – после отплытия – представлялись поломка всех весел или заполнение полости водой через дырочки на верхней стороне Бублика, уязвимые для захлестывающих волн. О возможном шторме на фоне полного штиля и чистого заката думать не хотелось. Возвращаться не стал – продолжал грести в сторону Пальцинского острова.

Утрата иллюзий. Радужные надежды на собственные возможности рассеивались. Почти на середине водохранилища стало понятно, что назад пути нет. Пришло ощущение безнадеги, хотя следовало радоваться, что волн по-прежнему не было. В сумерках оставалось лечь в дрейф, заняв телом, подобно Бублику, горизонтальное положение, чтобы восстановиться.

Постелил свернутую палатку на сиденье и корму. В полусне непонимающе смотрел на освещенные «трамваи» и удивлялся, как можно с воды увидеть город? Не сразу догадался, что это небольшие теплоходы, а также скоростные суда «Метеоры», и «Ракеты». Значит, фарватер был недалеко. Спал не шелохнувшись, даже не свалился с Бублика.

На рассвете стало понятно, что отсутствует течение, которое надеялся использовать для приближения к острову. Бублик плавно покачивался примерно на том же месте – на расстоянии в несколько километров. До фарватера всего один или два километра, но туда приближаться было опасно из-за развитого (в советское время!) пассажирского судоходства. Принял решение грести прямо на остров, потому что середина водохранилища была мелководной, и большие суда не заходили.

Неожиданно увидел рядом лодку пожилого рыбака, который вышел на утренний клёв. Он подивился на Бублик и спросил, «есть ли у меня фонарик», чтобы заплывать так далеко и в ночное время. Речник со стажем не стал дальше разъяснять бедственность моего положения. Очевидно предположил, что «коллега» как добрался до середины, так и вернется на один из берегов. Тем более, что я был спокоен, продолжал грести и потерял рыбака из вида.

В объятиях волн. Однако теперь Бублик быстро плыть не хотел... Сначала появилась рябь, потом поднялись волны, при которых я без Бублика далеко не уплыл бы. Теперь приходилось втыкать весло в надвигающуюся волну, «усаживаться» на неё, чтобы избежать перехлестывания. После этого Бублик сползал с очередной волны, ожидая новую, вроде бы, продолжая движение в сторону острова.

Силы были, хотя с обеда накануне ничего не ел – лишнего в поход не берем. За сутки выпил литровую фляжку сладкого чая, заваренного зверобоем. Появилась мысль поймать маленькую солитерку, которая трепыхалась в Бублике. Но есть не хотелось, пока «кормило» яркое Солнце. Завидев проходящие недалеко небольшие теплоходы («омики»), понял, что выносит на фарватер.

Курс на Пальцинский остров. Стал активно выправлять курс, чтобы не мешать судоходству и не рисковать самому. Пассажиры выбегали на палубы, чтобы посмотреть редкое шоу – выживание на волнах. Вдохновленный вниманием, демонстрировал физическую форму и загар, не подавая сигналов бедствия. Капитанам не было дела до юнца, недооценившего опасность речной стихии.

Удалившись от фарватера, сбавил рвение. Осталось два весла, остальные сломались о волны. Палатка уже не была сухой, потому что уследить за каждой высокой волной было невозможно. Вода жадно облизывала не заткнутые мелкие дыры выше ватерлинии, которая проседала. Осознал нереальность достижения правого берега.

Попробовал приблизиться к острову, который посещается судолюбителями. Но скорость была невысокой, и остров не приближался. Так греб до закрытия Солнца тучами. Шторм усиливался. Вечер не наступил, но потемнело. Сломал еще одно весло, потом второе – последнее.

Было похоже, что палатка промокла до нитки, так как Бублик просел и на корме. Подумал о сбросе рюкзака, но стало жалко кость. Тело захлестывало брызгами со всех сторон. Чувствовалось, как Бублик незримо погружается. Немного сводило руки судорогами от истощения и переохлаждения, организм боролся.

Спасите наши души, теплоход СТ «Мегра»! Понял, что настал момент, когда необходимо подавать сигнал бедствия. Но кому – все возможности упущены, уже смеркалось – кто разглядит? На удивление случай сразу представился. Как из небытия – в нескольких сотнях метров показалось необычно внушительное по размерам судно! Я заорал, что было мочи, замахав руками. Меня не услышали, но увидели. Как потом узнал, «приняв сначала за кабанчика». Позже сам встречал утопших животных, вынесенных на берег.

Это была «Мегра» – грузовой сухогрузный теплоход, приписанный в то время к Сухонскому речному порту.

К своему стыду, только работая над этим материалом, узнал, что «Мегра» – название реки в Архангельской области. «Сухона» – левый основной приток Северной Двины, самая протяженная и полноводная река Севера России. Сухона может течь как с востока на запад, так и с запада на восток, и была (до правления Петра Первого) важнейшей водной артерией России.

Мощный гудок под штормовым небом был сигналом обнаружения потерпевшего бедствие. Спасительное судно, как чудо, аккуратно приближалось ко мне боком. Разбушевавшееся волжское море накатывалось на борт и с такой же силой отталкивало от него мой Бублик, который даже посудиной нельзя было назвать из-за отсутствия дна.

Сближения не получалось, но с борта был сброшен канат с крюком. За него можно ухватиться, самому подплыв к борту. Соскочил с кренящегося Бублика и скрылся под водой. Седьмым чувством почувствовал переживания спасателей за мое состояние. Не хотелось затруднять задачу спасения – ведь засиделся на Бублике. Легко подгреб к борту на том боку, чтобы не хлебнуть, когда захлестывало, схватился за канат. О рюкзаке даже не подумал, ведь мокрая палатка – это не поплавок, а гиря.

 

Спасение и теплый прием. Оказавшись на «Мегре», наблюдал за подъемом имущества. Удивительно, как смогли зацепить рюкзак в прыгающем на волнах Бублике. Сам Бублик поддался не сразу – в его полости осталось мало воздуха. Я даже прокричал: «Выбросьте его … !», не сознавая, что нельзя оставлять на поверхности плавающие предметы. Подоспели другие члены команды. Наконец, Бублик оторвался от воды. Она струилась из щелей, ее напор выбивал щепки-затычки. Почти опустошенный Бублик в сильных руках молодых матросов взлетел на палубу как пушинка.

Меня отправили в машинное отделение для прогревания и сушки одежды. Парнишку-матроса машинного отделения, который определил меня в свой жаркий кубрик, я принял за юнгу, но он поправил, что все они матросы. Туда принесли чаю и большую тарелку флотских макарон с фаршем. Моряк, как с приятелем, поделился желанием сойти на берег и почему-то выкрасить волосы в желтый цвет. Наверное, тогда это считалось «писком» у молодых людей, не страдающих недостатком адреналина.

Быстро просохли матерчатые кеды. Дополнил плавки трикотажными штанами и майкой-безрукавкой. «При параде» отвели к капитану. Вместо ожидаемых нравоучений он провел «путешественника» в свою рубку. Там было просторно, размещались устройства управления. Худощавый светловолосый командир корабля почти годился мне в отцы. Когда я посмотрел в бинокль, он поинтересовался, отправлюсь ли я в следующее подобное путешествие?

Только улыбнулся и поблагодарил за спасение. Услышал заманчивое предложение высадить меня на берег в любом населенном пункте их маршрута до Астрахани. Понятно, что мне было нужно срочно попасть домой – в Ульяновск, чтобы успокоить родных и друзей-туристов. Ждал учебный процесс.

 

Персональный катер. Спасти человека в СССР было естественным. Не требовалось выполнения каких-то формальностей. Меня на «Мегре» не зарегистрировали, как поднятого на борт, не спросили ни документов, ни фамилии. Причаливать такому большому судну как «Мегра» в штормящем Ульяновском речном порту было нельзя. Удивило, что за мной, не выписав счет, персонально прислали катер, на котором не было бы тесно десятерым пассажирам.

Подарил свой Бублик теплоходу-сухогрузу «Мегра». Команда оценила подарок, получив стандартное спасательное средство, которое требовало лишь небольшого ремонта. Чтобы спуститься по узкому трапу, сбросил через силу поднятый рюкзак на палубу катера. Не рассчитал – удар пришелся не на палатку, а на ту же головку кости, о которую я споткнулся при ее обнаружении.

Большой катер колыхался на волнах, как моторная лодка. Молодой капитан катера не поинтересовался, что так громко стукнуло, был поглощен установкой трапа. Встретил как старого знакомого, отнесся понимающе. Предположил, что я оказался далеко от берега «под этим делом» – другого не подобрал объяснения.

Однако выпивши – «на взводе» – можно было отплыть и тут же, протрезвев, вернуться, но не достичь фарватера на противоположном берегу. Не стал разубеждать моряка, даже подыграл, чтобы посчитал меня за «нормального». Ну кто поверит, что я равнодушен к спиртному, счастлив и без него, получая адреналин физическими нагрузками, в том числе плаванием?

Еле влез в переполненный трамвай – рюкзак, даже снятый, тормозил продвижение. Музыкой было услышать ульяновское: «Чего прёшь, как лось». Но только что «прошедший воду» с неожиданной для себя резкостью осадил мужика.

А дома начали сильно волноваться... Оказывается, две наших девушки-туристки на следующий день после похода пришли ко мне. Не подумали, что я сутки буду плавать! Встретили сестру, гуляющую у дома, спросили про меня и услышали удивленно-испуганное: «Он же с вами пошёл!».

Было приятно учиться, а потом работать, созерцая из окон место случайного спасения. Спустя 30 лет по другую сторону Пальцинского острова (немного ниже по течению) был сдан в эксплуатацию Президентский мост. Его длина над Волгой составляет 5824 метра. Еще недавно этот мост был первым по протяженности, а теперь занимает 5 место среди самых длинных мостов и эстакад России. Ближние опоры могут служить ориентирами длины заплывов. Нагрузку можно оценивать числом верхних этажей зданий, которые видны с воды за Пиком политеха.

 

Вторая жизнь бедренной кости. Впопыхах не успел, а может быть, постеснялся, продемонстрировать моим спасителям свою находку – окаменевший мосол, явно древний. Но резкий звук удара по палубе был завершающим аккордом – «салютом» для провожающих членов команды «Мегры» и капитана причалившего катера.

Тогда я забеспокоился о сохранности кости. «Грудь в крестах или голова в кустах» – нашему человеку «всё или ничего»! Мало того, что сам спасся, Бублик попал, куда следует. Да еще интересная находка дома за стеклом лежит, как напоминание о тонкости нити жизни...

Поначалу мосол покоился в познавательных целях на подоконнике. Сегодня в интернете похожих бедренных костей найти не удалось. Это «классика» – крупна, и велики обе её головки – любуешься произведением Природы. Не помню комментария по поводу находки мамы-хирурга, ей было предостаточно моего возвращения. Тронуло впечатление дяди, у которого после инсульта отказала речь, но общаться с ним было можно. Он не говорил ни «да», ни «нет», но с разной интонацией произносил единственное: «не надо».

На пороге фронтовик-орденоносец увидел кость и подошел к окну. Неожиданно для всех, испытав эмоциональное потрясение, ласково и отчетливо сказал: «Дурачок». Реакцию отца, родившегося в деревне, узнать не удалось – тогда не прошло 40 дней со дня его кончины. Наверное, кость может пролить свет на рацион питания предков.

© Vinchi Group - создание сайтов 1998-2025
Илья - оформление и программирование