Десять минут назад мне сообщили, что я потерял работу.

Это стало началом моей маленькой катастрофы. Утром я встал, как всегда сделал зарядку, неспешно принял душ, взял со стола аккуратно уложенный с вечера портфель, чинно позавтракал, глядя в окно на бегущих в сторону автобусной остановки людей, и вышел из дома. Время на дорогу ещё много лет назад скрупулёзно было рассчитано мной таким образом, чтобы я переступил порог своего кабинета как раз за пять минут до начала рабочего дня. Я всегда успевал снять промокшее пальто, оставить сушиться сочащийся непогодой зонт и разложить на столе бумаги. Ровно в 9:00 я приступал к работе. Изо дня в день.

И вот теперь десять минут как я безработный. Моя идеально спланированная жизнь полетела под откос.

9:10. В это время мой компьютер уже был включён, и я загружал нужные для работы документы, вызывая их из многочисленных файлов и папок, скрытых с моего безукоризненно чистого рабочего стола. Только вот теперь нет никакого моего стола.

Я вышел из кабинета начальника с неприятным ощущением между лопатками. Таким, как будто мне в спину вонзили нож. Ещё утром моя жизнь напоминала выверенный механизм, машину, которая день за днем обеспечивает будущее. Которого теперь нет.

9:12. Оказавшись в коридоре, я застыл в нерешительности. Что люди обычно делают, когда от них избавляются, как от ненужных вещей? Курят? Я не могу позволить себе такой роскоши – медленно, день за днём, со слепым наслаждением убивать себя. Бегут домой и валяются на диване? Страдальцы для окружающих, они внутренне счастливы наконец-то выспаться и перестать хотя бы на секунду быть ответственными. Звонят жёнам, чтобы пожаловаться? Вот только нет никакой жены. Всего себя я посвятил одному-единственному, что не могло, как мне казалось, разрубить сердце на части, предать и отвергнуть, довести до исступления и выбросить, как выбрасывают старую и некогда дорогую открытку. Я посвятил себя работе. Теперь я знаю, что смысл жизни рано или поздно причинит боль.

С детства я был уверен, что работа – это всё. С юных лет отец твердил мне, что я обязан сам уметь заработать себе на питание и жильё. Я не должен ни от кого зависеть. Я был вынужден не ждать помощи, а решать проблемы сам. Двенадцать минут назад я узнал, что работа – это всего лишь часть жизни. Её бледный отблеск. Искажённая проекция.

Компьютер нетерпеливо мигает голубым экраном. Мне разрешили вернуться только затем, чтобы забрать свои вещи.

9:20. Я спускаюсь по лестнице, вместо того, чтобы ехать на лифте. Впервые в жизни я испугался. Вот я захожу в тесную коробку для людей и встречаю своих теперь уже бывших коллег. Они приехали на работу. Их жизни полноценны. Опаздывающие, они спешат рассыпаться по кабинетам, стараясь при этом не расплескать дешёвый кофе из картонных стаканчиков. На бегу они перекидываются парой незначительных фраз со своими коллегами. И тут они видят меня. Что я им скажу? Что меня уволили? Ответственного, опытного, перспективного, и отправили на биржу труда? Я испугался не притворных улыбок сочувствия. Не ободряющих похлопываний по плечу. Не заверений, что всё будет хорошо, произнесённых с равнодушными лицами и отсутствующими взглядами. Я испугался себя. Кто я теперь? Бывший лучший сотрудник? Безработный. Никто.

9:30. Я удалился от главного входа в офис на такое расстояние, на котором опасность встретиться с бывшими коллегами свелась к нулю. И что теперь? Я сел на лавочку в глубине автобусной остановки, положил на колени портфель, расправил смявшиеся полы чернично-чёрного пальто и приготовился ждать. Чего? Нет, не автобуса. Я стал ждать, когда меня перестанет душить ледяное чувство пустоты. Когда сердце перестанет сжимать кряжистая рука одиночества. Когда пропадёт безысходное чувство страха.  Стал ждать себя.

9:33. Я осмелился поднять голову. Бросить мимолетный взгляд в будущее. Сильные порывы ветра кружили по тротуару золотисто-сочные листья.  Накрапывал бисерный дождь. По небу скользили серые облака, похожие на отару несчастных овец, которых гонят на бойню. На улице стояла осень. Надо же, а я и не заметил. Когда ты весь погружен в работу, смена времён года не имеет никакого значения.

– Подвиньтесь, пожалуйста, я сяду.

Я перевёл равнодушный взгляд на древнюю старушку, которая держала в руках сумку, по виду весившую больше неё.

– Конечно, садитесь.

Я встал и пошёл куда-то. Прочь. Поразительно, как можно оставаться одиноким в месте, где живёт более миллиона людей.

10:01. Я поймал такси. Куда я еду? Уж точно не туда, где сейчас моя рабочая почта разрывается от входящих сообщений. И не домой, потому что моя квартира идеально подходит для отдыха между насыщенными трудовыми буднями, но никак не для одинокой жизни безработного. Я еду в аэропорт.

10:42. Как раз сейчас в мой кабинет должен заглянуть вечно всклокоченный коллега, поздороваться и отпустить сальную шутку по поводу своей очередной пассии. За сотни лет совместной работы он ни разу не спросил, как у меня дела. Вместо этого я сделал шаг навстречу девушке за стеклянным окошком.

– Добрый день. – Я перевесил тщательно сложенный пиджак на другую руку и бережно пристроил портфель между ног. – Куда у вас ближайший рейс?

– Кальяри, Италия. – Девушка послала мне фирменную улыбку.

Я холодно улыбнулся в ответ. Скорее всего, она забудет о моем существовании, как только моё лицо перестанет отражаться в её стеклянной рабочей колбе.

– Один, пожалуйста. – Я протянул в окошко документы и деньги.

11:17. Я прошёл регистрацию, благо, людей было немного. Теперь я сижу в кафе на территории аэропорта и просматриваю меню. До вылета меньше часа. В это время я обычно делал перерыв в работе, секретарша как по часам являлась на пороге кабинета с большой кружкой крепкого, ароматного кофе без сахара и молока. Я встречал её вежливым кивком, стоя у окна. Я обычно давал себе короткую пятиминутную передышку от чарующих вспышек плоского экрана монитора. Она молча ставила чашку на стол, звякнув блюдцем, и удалялась.

– Выбрали что-нибудь?

Ко мне подошла высокая сухая девушка в низких джинсах и белом, старомодно накрахмаленным фартуке.

– Мне обычный чёрный кофе без сахара…

Чувство безысходности надавило на меня и заставило барабанные перепонки напрячься и нервно задрожать.

– Хотя нет, подойдите через четыре минуты.

Девушка двинула челюстью, перекатывая жевательную резинку за другую щёку, и удалилась.

Я снова пробежал глазами меню. Мне было предложено на выбор семнадцать видов кофе. Несмотря на то, что я теперь безработный, баланс моего банковского счёта позволяет делать всё, что душе захочется. Говоря языком людей, которые ограничены в финансах, я богат.

– Готовы заказать?

– Да. – Я закрыл глаза, глубоко вздохнул, скользнул пальцем по потрёпанному листку с наименованиями и наугад остановился. – Вот это, пожалуйста.

– Отличный выбор, – безучастно бросила девушка и скрылась в дверях подсобного помещения.

11:26. Через десять минут я должен был бы сидеть в высоком кожаном кресле на производственном совещании. Теперь я к этому не имею никакого отношения. Моя новая жизнь предлагает мне насладиться тем, что сейчас стоит передо мной  на липком столике кафе. Минуту назад официантка вернулась и небрежно поставила передо мной большой стакан, предварительно расплескав часть напитка на столешницу.

– Спасибо.

Я окинул взглядом свой кофе. Это был необычный чёрный напиток в стеклянном бокале, украшенный сверху кокетливой шапкой взбитых сливок и посыпанный тёртым шоколадом. По центру торчала дешёвая пластиковая соломинка. С недоверием глядя на оседающие крупицы кофейных зёрен, я поднёс губы к трубочке и втянул жидкость. Тут же по телу разлилась приятная нега, мышцы перестали сдавливать тугим корсетом мою душу, и я откинулся в кресле, следя глазами за суетящимся народом, несущимся в «дьюти-фри». Я настолько расслабился, что даже совершил неслыханную вольность – расстегнул верхнюю пуговицу на своей выглаженной до скрипа рубашке.

11:53. Совещание идёт полным ходом. Сейчас обсуждается проект, который я готовил полтора года. Ну и пусть. Зато впервые за много лет я лечу в настоящий отпуск. Кажется, я только что начал осознавать, что действительно собрался куда-то. Оставив щедрые чаевые пустой девушке, я встал из-за стола и направился к ближайшему магазину. Мне нужны предметы первой необходимости – зубная щётка, пара рубашек и карманный гид по Италии. Ведь я ничего не знаю о Кальяри.

15:50. Через десять минут самолёт, вздрогнув, побежит по посадочной полосе в аэропорту Кальяри-Эльмас. Всё, что могу сообщить, – улыбчивая стюардесса с ледяным взглядом накормила меня во время полёта пресной едой из пластикового контейнера. Пластиковая девушка предлагала мне пластик внутри огромной вибрирующей коробки для людей.

Это было совсем не похоже на уютную столовую на шестом этаже, где от изобилия выбора разбегались глаза, от аппетитных запахов судорогой сводило желудок, и рот наполнялся сладким чувством предвкушения. Не попробовать мне больше фирменный борщ нашего шеф-повара. Да-да, у нашей компании был свой личный шеф-повар. Его блюда были поразительно похожи на те, которые в детстве готовила мне моя милая покойная бабушка. Только с ней мне не надо было думать о том, что я чем-то кому-то обязан.

16:40. Я заселился в уютный маленький номер в одном из мини-отелей в самом сердце Кальяри. Мои финансы могли обеспечить меня самыми дорогими апартаментами в любом местном пристанище, вот только мне не хотелось снова очутиться в тесной суете незнакомых мне лиц, такой, какая всегда бывает в разгар рабочего дня. Несмотря на то, что мне отчаянно не хватает друзей.

17:05. В Италии сейчас хорошо. Тепло. Древние улочки города наполнены свежестью моря. Вместо того чтобы задыхаться в бетонном ящике, изнемогая на высоком офисном стуле от усталости, я сижу за маленьким круглым столиком в кафе и ожидаю свой заказ. Мужчина с седой бородкой и тёплыми глазами принёс мне традиционную итальянскую пасту, целую тарелку морепродуктов и какой-то пряный ароматный напиток, взрывающийся одноцветным фейерверком пузырьков. Я терпеть не могу ни макароны, ни рыбу. Но разве турист первым делом не заказывает нечто подобное, когда оказывается в Италии? Мне не у кого спросить. Не с кем сравнить. Я непоправимо одинок.

17:25. Я почти не притронулся к еде, зато напиток оказался таким вкусным, что я уже успел выпить два бокала и заказать третий. Солнце начало медленно закатываться за горизонт, обнимая тёплыми лучами маленький сонный город. Я почувствовал, что щемящее чувство отчаяния немного ослабило желчную хватку. Мой взгляд затуманился, разглядывая размеренно марширующих по мостовой приезжих.

17:30. В кафе через дорогу заиграла громкая музыка. Возле распахнутых настежь дверей собралась целая толпа туристов, чтобы посмотреть представление. А за три с половиной тысячи километров отсюда мои подчинённые толкались бы, ожидая в тесной приёмной, когда их вызовут ко мне в кабинет.

Я встал и пересёк площадь, подстраивая свой широкий бегущий шаг к мелкой лёгкой поступи местных жителей. Я встал у самой двери заведения, положил руки в карманы брюк и прислонился к дверному косяку. На импровизированной сцене играл маленький оркестр. Посетители заведения весело отбивали ногами запальчивый ритм. Внезапно музыка стихла, чтобы зазвучать вновь, вобрав в себя всеобъемлющую страсть Италии, жадные вздохи заката, томную негу провинциальной утончённости и храбрую вольность воды, окружающую остров со всех сторон.

Я закрыл глаза и погрузился в новый для себя мир. На душе вдруг стало легко, свободно, просторно. Я понял, что потеря работы – это ещё не конец жизни. А ещё я понял, что не одинок. Настоящим другом может стать не только человек.

17:50. Кажется, я стою, прислонившись к дверному косяку, уже месяц. А, может, целую вечность. Но мне это определённо нравится, даже больше, чем нетерпеливое поглядывание исподтишка на часы в конце рабочего дня. У меня начала затекать шея, болеть ноги. Кончики пальцев закололо. Кажется, третий бокал был лишним.

Неожиданно мелодия сменилась на резкий визг, который, вздрогнув, стал витать в воздухе в виде знака вопроса. От неожиданности я открыл глаза. С маленькой сцены разбегались танцоры, окончив под аплодисменты выступление.

17:56. Кажется, я нечаянно вступил в вакуум. Провалился в безвоздушное пространство. Утонул в душном мареве. В середину зала вышла женщина. Солнце уже успело ухнуть за горизонт, и трепетные блики по-старинке горящих факелов ласкали открытую спину танцовщицы. Она причудливо изогнулась, приготовившись к танцу. Руки скользнули и застыли у края чёрной шляпы с широкими полями. Узкое платье расширялось книзу, заставляя воображение следовать за взволнованными складками эфемерной материи.

Музыка полилась, кровоточа из глубины моего сердца. Мелодичная, плавная, с некой примесью непривычно-восточного, она заставляла женщину мягко разводить руками вечернюю усталость, томными волнами прогонять украдкой грызущие изнутри страхи, кокетливыми движениями плеч и бёдер приковывать к себе благоговейные взгляды, чтобы никогда их уже не отпустить. Её взгляд жадно ласкал каждого, с кем встречался, пока не застыл на мне.

Я погрузился в прохладное небо её глаз. Влажные, подёрнутые лёгкой дымкой усталости, они рассказали мне об их обладательнице всё. Передо мной сейчас была не виртуозная танцовщица, не желанная женщина, не страстная утончённая натура. Она не носила сейчас ни один из ярлыков, которыми нас каждый день награждает общество. Она была одинокой, печальной, ищущей спасения от внутреннего слезоточивого страдания в родственной душе. Она была мной.

Что бы там ни было, я решил. Я подойду к ней. Пора брать жизнь в свои руки.

17:59. Музыка стихла, оставляя волнующиеся всплески в омуте моей души. Женщина закончила танец, томно вздрогнув в последнем па и тяжело дыша. Под потолком, встрепенувшись, зазвенели овации. Скромно потупив взгляд, танцовщица направилась к выходу.

Я преградил ей путь.

– Добрый день, – сказал я на ломаном итальянском. – Другая бы не поняла меня, но с Вами я почувствовал, что не одинок. Вы такая же, как и я – уставшая от тесноты общества, бегущая от серой рутины повседневности и до сих пор ищущая себя.

Я вложил в эти слова всего себя. Женщина сначала нахмурилась, но потом её лицо расплылось в лукавой улыбке, и она пророкотала:

– Ах, нет, Вы что-то перепутали. Там, на сцене, сейчас была не я. Это был образ, который создала мелодия. Вам нужен кто-то другой. Настоящий. А я счастлива.

Выхватив свою руку из моей, танцовщица нырнула в прибой окутанных мраком улиц.

18:00. Я остался стоять у распахнутых дверей кафе. Спокойный город нежно убаюкивал меня колыбельной уютно горящих окон. Тёплый ветер укутывал, словно в плед. Тихий шум воды вплетался в осторожный шёпот встревоженных деревьев. Закованный на протяжении всей жизни в слово «должен», я понял, что совсем не обязательно быть таким, каким тебя хотят видеть твои родители. Друзья. Коллеги. Единственное, что ты обязан сделать в жизни, – это стать счастливым, и тогда рядом с тобой окажутся люди, которые полюбят тебя. По-настоящему, а не потому что так надо.

Я развязал ошейник галстука и снял пиджак, небрежно перекинув его через плечо. Вот он, настоящий я.

Теперь я был свободен.

 

Комментарии пока отсутствуют ...

© Vinchi Group - создание сайтов 1998-2024
Илья - оформление и программирование