Ванька Встанька / Архив номеров / ВЕЛИКОРОССЪ

Ванька Встанька

Живёт на пятой части суши

«обнаковенный» мужичёк.

Бывало, мирно бьёт баклуши,

плюёт, бывало, в потолок.

То околачивает груши,

то бродит в поле босиком.

На этой самой части суши

его отечество и дом.

Бывало, как затопит баньку,

так все окрестности в дыму.

Зовут помянутого Ванька.

А Встанька – прозвище ему.

Особым рвеньем не искрится,

нигде особо не спешит,

но ежели чего решит,

то дело мастера боится.

Подчас бывает он наивен,

Порой доверчив чересчур.

И в мыслях у него сумбур.

И не всегда он ладит с ними.

Стандартов он не признаёт.

Порой излишне радикален.

Когда все прочие устали,

его усталость не берёт.

Бывало, позабыв лениться,

быка хватает за рога.

Ему неймётся и не спится.

Ему минута дорога.

В цейтноте мечется смекалка.

Кипят и спорятся дела.

Минуты…, полминуты жалко.

И жизнь предательски мала.

Бывало, как чего построит.

Бывало, как изобретёт,

что в мире дорогого стоит.

А мир «алкающий». И вот

Уже в пути послы Мамоны,

уже несут большой мешок,

упаковать кусок огромный.

И упакуют, дайте срок.

В обширном Ванькином амбаре

да в заповедных закромах

лежит в удобной, прочной таре

то, что природа задарма

отдала нашему герою

как сыну донорскую кровь.

(Порой случается такое,

такая странная любовь.)

Стяжанье охмуряет Ваню

«медиа-вуду» колдовством,

дыру пытаясь протаранить

в его сознании простом.

Стяжанье голодней холеры

и ненасытнее чумы.

Его попы – миссионеры

им инфицируют умы.

Когда стяжатели на троне,

нет ненасытнее утроб.

Мешок стяжателей бездонен.

Неумолим всемирный Жлоб.

Увы, на пятой части суши

от них не спрятаться нигде.

Афронт наметился Ванюше,

и, значит, быть большой беде

Безвременье сшибает Ваньку,

куда ни попадя долбит.

Уже на ладан дышит Встанька,

ничком распластанный лежит.

Гремят империи и банки.

Стальная бесится пурга.

Уносит в море, топит Ваньку,

и недоступны берега.

Каюк с печатью неваляшке

с гарантией на все века.

Бесповоротно. Дико. Тяжко.

Ан, нет, живой ещё пока!

Бывало, и не так бывало.

Бывал и злее беспредел.

А неваляшке горя мало.

Он снова жив и снова цел.

Встаёт поверженный и битый,

(И, видимо, не верит сам.)

неколебимый и сердитый,

и вертикален, и упрям.

И разлетаются как мухи

его заклятые друзья,

разносят по планете слухи,

мол, Ваньку завалить нельзя.

Его секрет в дублёной шкуре,

броне от всякой маяты.

Во всей его большой фигуре

нет ахиллесовой пяты.

Не будьте слишком импульсивны.

И прежде, чем чего решить,

оно гораздо продуктивней

вначале Бисмарка спросить.

Он знал рекомого субъекта

в его не худшие года

и с колокольни интеллекта

учил Европу: «Никогда,

не смейте обижать Ванюшу.

А захотите огорчить,

так он на вашей части суши

ваш милый «фатерлянд» разрушит.

А как без милого прожить?

Бывало так, что ополчившись,

валяли Ваньку. И не раз

«пришед со срамом опочивша

и днесь и присно…». И сейчас

«аки поганы печенези,

аки алкающи прузы

куют крамольные железы,

творят тенеты и узы».

А не пора ль угомониться,

прибраться в пыльных головах.

Ведь дело мастера боится,

а он за совесть и за страх.

И, если раззадорить Ваньку,

то станет жарко январю.

Он сызнова затопит баньку

да так, что мама не горюй.

Пойдут гулять по белу свету

пинки, тычки и тумаки.

Затем подхватят эстафету

мордасти, на помин легки.

А дальше страсти распалятся,

пойдёт губерния гулять…

Добром прошу, не надо, братцы,

зазря Ванюшу огорчать.

Без боя доли не бывает.

Свой двухтысячелетний срок

живёт, (скорее выживает)

«обнаковенный» мужичёк.

Ты посмотри. Ты только глянь-ка.

Не подневольный никому

как прежде вертикален Ванька,

Ведь Встанька прозвище ему.