В поисках истока

Русь великую, Русь святую,

В окруженье седых берёз,

Я не первый в стихах рисую,

Как икону пишу, всерьёз.

Я молюсь за неё, родную,

Среди ночи молюсь и дня,

Я не первый её рисую,

И последним пишу не я.

С. Кадашников

25 лет. Треть жизни, четверть или – сразу половина? Достаточно ли я жил и наблюдал, чтобы понять, насколько правильна и великолепна моя страна в своей истории? Смогу ли я постичь широту русского духа, увидев шедевры древних строителей и зодчих? В путешествие по городам «Золотого кольца» я решаюсь не сразу, отчасти помогают с выбором маршрута родные. Незрелый духом человек не отважится на поездку по каким-то там старинным городам, где показывают одни скучные достопримечательности. Зачем они ему? В интернете посмотрит, а сам лучше слетает в Таиланд или Турцию.

Широко известен туристический маршрут, проходящий через древние русские города северо-восточнее Москвы. Практически весь мир знает его под именем «Золотое кольцо России». Миллионы туристов стремятся посетить истоки моего Отечества. Их можно понять. В городах «Золотого кольца» в полной мере сохранилась древнерусская архитектура и атмосфера покоя и тишины, так отличающаяся от суеты мегаполисов.

Два дня в поезде до Москвы. Ехать двое суток, ё-моё, долговато. Стоит жара, свыше тридцати градусов. Каково это томиться в этакой «консервной банке», хоть не я первый, не я последний, но всё равно – не по себе! Моя мама звонила коллеге по работе, которая вместе с мужем и дочерью переезжает из Омска в подмосковный посёлок «Долгопрудный». Хоть по приезду меня встретят и приютят на ночь – и то радует.

Перед отъездом я испытываю противоречивое чувство. Мой дед болен неизлечимо, он почти ничего не ест и редко встаёт с постели. Вдруг я уеду и не увижу больше родного старика, а ведь он в школу меня водил вплоть до третьего класса и любит сильно.

– Жив буду, – обещает дед, протягивая мне исхудалую тонкую руку. А ведь этой, ещё крепкой рукой, он поднимал мешки с картошкой и опускал их в погреб. – Десять дней, на одиннадцатый возвращаешься. Уж не помру, внучок, не успею! Езжай, не думай обо мне. Да с головой дружи, не то ремня всыплю!

С благословлением дедушкиным я забираюсь в «консервную банку» (поезд) со спокойной душой. При мне веер, который передала мама, и две огромные сумки с едой. Смотрю в окно, тоскливо, первый раз вижу, чтобы мой отец, «железный человек», часто моргал, решая, прослезиться или нет. Поезд трогается, и мои родители исчезают.

Уже скучаю по дому, но пытаюсь отогнать эти мрачные мысли – уговариваю себя, что родители надоедают, хуже редьки, без них хоть недельку провести не помешает. Парень я самостоятельный, сам себя накормлю, найду, чем заняться, не потеряюсь.

Станция «Исилькуль». Поезд не останавливается. Скорый. Может, в Москву приедем раньше часа на четыре? Благодать. Но мне не становится веселее. Улыбаюсь, слушаю шутки актёра – старика-соседа, который, несмотря на грузность, лазает с полки на полку легко и успевает развлекать окружающих шутками да анекдотами.  Голос  весельчака крепкий, приятный, часто меняющийся. Он подсаживается то к одним, то ко вторым и все – рады его слушать. В поезде жарко, но он в кофте с высоким и широким воротом. Каждый раз, когда рассказывает смешную историю, втягивает голову в плечи, и щёки его прячутся в вороте кофты. Он походит на добрую жабу. Зовут его Виктор Колодко. Ух, ты, я помню его из спектаклей в «Доме актёра» и «Арлекина». Он именитый артист. Интересно пообщаться с таким ярким человеком. Чтобы не скучать, не дожидаться своей очереди, я подсаживаюсь к нему сам.

– Здравствуй, молодой человек! – улыбается он широко, протягивая массивную водянистую белую руку.

Я знакомлюсь с актёром лично. Мой тёзка едет в Москву на фестиваль актёров, который устраивает Никита Михалков. Гениальнейший актёр и режиссёр Никита Сергеевич организовывает труппу актёров; она будет выезжать в разные города и давать спектакли в больших известных театрах. А потом, кто знает, Никита Михалков поспособствует  выезду за границу, а Министерство культуры Москвы выделит хорошие средства на командировку. Самого Михалкова Виктор Колодко видел недавно в Омске, даже общался с ним, причём Никита Сергеевич, оказывается, не со всеми желающими встречался. Сославшись на нездоровье, отказался от интервью. А на следующий день провёл встречу с видными деятелями омского искусства, актёрами, несколькими писателями. Приятно было услышать хорошую новость, что именитый омский актёр слышал о моём скромном творчестве, об опубликованных рассказах, повестях и выпущенных книгах. Он знаком с уважаемой литературной элитой города – Николаем Березовским, Львом Трутневым, Юрием Перминовым и Вероникой Шелленберг. Разговор увлёк нас обоих. Творчество объединяет  людей, находятся общие знакомые. Искусства. С писателем Березовским Виктор Колодко пишет совместно пьесу. Со Львом Трутневым они встретились на литературном мероприятии, посвящённом пятнадцатилетию писательской организации Союза российских писателей. К Юрию Перминову, поэту, публицисту, редактору литературного приложения «Омское время» он относил стихи, которые Юрий Петрович публиковал с удовольствием. А Вероника Владимировна Шелленберг недавно написала поэму-пьесу для театра «Арлекин». Не только омских авторов знает Виктор Колодко, но и ульяновского замечательного поэта Николая Алексеевича Полотнянко, председателя Союза русских писателей, деятельность которого благословил сам Валерий Ганичев. Бывший омич Полотнянко, наверное, не знает Колодко, но второй читал его великолепные чувственные стихи в ульяновских сборниках, которые в разное время показывал Николай Березовский.

С компанейским соседом и весельчаком Виктором Колодко об искусстве говорить можно часами. Не перестаёшь удивляться, сколько энергии в этом давно немолодом актёре. Но снова-таки отпуская шутку, Виктор прерывается на лёгкую трапезу – всё же, время к вечеру, у него особая диета. На ночь тёзка не кушает плотно.

Как по команде люди шуршат пакетиками от «Ролтонов» и «Чойсов», пробираются к титану. Некоторое время в вагоне стоит специфический запах. Кушают почти все, кроме одного паренька, моего соседа по купе. Он только что уволился в запас, едет из Читы под Казань, домой. Стёпе девятнадцать лет. Худой, не высокий, с однотонным низким голосом. Парень уныло рассказывает о тяготах и лишениях, какие выпали на его долю и после каждой грустной истории подчёркивает, что в армии делать нечего. После весёлого Виктора, Стёпу слушать почти не хочется, тоска и печаль парня передаются мне. Всё-таки отлично, что я не попал в армию, служба миновала меня, и славно. Стёпа показывает ссадины, не зажившие, рубцы, говорит, что на их месте были страшные гнойники. Стоит порезаться, как рана начинает гнить, долго заживает.

– Я весь прогнил! – жалуется парень. – Был весь в зелёнке.

Я представляю обмазанного зелёнкой гниющего отчаявшегося Стёпку. Ужасное зрелище. Конечно, не хотелось бы оказаться на его месте, столь далеко от дома. Качает головой пожилая женщина, татарка, причитает, разделяя грусть Стёпкиных историй. Её племянника, Руслана, тоже скоро заберут в армию, она боится, что и ему придётся не сладко, что и на него набросится эта «гнойная напасть».

Стёпин рассказ, словно фильм ужасов. Не все парни адаптируются к читинскому климату. Есть и такие, кто буквально с ног до головы покрываются ссадинами и гниют. Мечтают, чтобы их комиссовали. Что только не делают ребята, чтобы вернуться домой. Глотают несъедобное (один даже попил бензин, чтобы отравиться), косят под умалишённых, припадочных. Виной тому являются неуставные взаимоотношения среди военнослужащих – «дедовщина». Особенно в первое время «деды» отбирают карточки у новобранцев, «пластики», как их называют в части, запугивают, чтобы не посмели пожаловаться. И единственный год службы по-разному переносят ребята. Меня одолевают одновременно разные чувства: жалость, злость и очередное разочарование в силе армейской дружбы. Главное, что Стёпа едет домой, его ждут родные. Парень планирует помогать семье в простом бизнесе. Возить в Казань недорогое масло, сливки, сметану, сыр. У них – крупное хозяйство. Огонёк загорается в потухших глазах моего молодого попутчика, когда он перечисляет всю домашнюю живность: несколько десятков голов скота и два большущих курятника. Он с интересом рассказывает о домашних заботах, планах на расширение хозяйства, это успокаивает напряжённую обстановку беседы. Стёпа потихоньку настраивается на обычную мирную жизнь. Ни литература, ни искусство парня не интересуют. Не спрашивая, я чувствую это, поэтому разговор на эту тему не завожу.

– Не знаю, чему я там научился, – разводит Стёпа руками, щелкая семечки. – Только, может, – всё делать вовремя! Ну, теперь отдохну, ничего не буду делать быстро, – улыбается паренёк вымучено.

Ночь в поезде мне не нравится. Засыпается ужасно. Впрочем, в поезде я никогда не могу заснуть как дома, спокойно и славно. Лезут в голову мрачные мысли. Я ведь один день буду в Москве, приеду очень рано. Стану ждать Валерию… дочурку коллеги, которая переехала в столицу. Выросла уже эта светленькая маленькая и скромная девочка, у которой я был репетитором по английскому языку в третьем классе.

Утром я знакомлюсь с татарочкой-соседкой; она, пожалуй, остаётся самым внимательным слушателем Стёпки, не задаёт ему никаких вопросов, только продолжает слушать и качать головой. Каринэ, оказывается тётка тоже писателя, довольно амбициозного, страждущего покорить литературу одним романом. Свой роман Руслан печатает сам на принтере и дарит в дорогу тётке Каринэ. «Дневники таракана». Повествование идёт от лица таракана, мыслями и повадками похожего на человека. Всё же, как тесен вагон, без творчества никуда. По словам тётки, Руслана вот-вот заберут в армию, и парень тревожится за то, что не успевает дописать второй роман. Боится, что по возвращению растеряет идею. Не знает ещё парень, что если писатель настоящий, то идеи, никакие, в пути не растеряет. Хотя, мне говорить легко, – меня ведь не забирают никуда. Я еду в путешествие.

Беру у неё рукопись «Дневники таракан», читаю. Таракан, страдающий от скромности, боится познакомиться с тараканихами, привлекательными, усатыми и рыжими. Интересно, действительно, такого не читал.

– Ты сам для чего едешь по этому маршруту?.. – вдруг спрашивает тётка Каринэ.

Ого, «спонталыку» ответить трудновато бывает. Удивительно. Ещё бы несколько лет назад я бы ответил, что хочу быть похожим на героев мультфильмов анимэ. На вечных путешественников странников-волков из «Волчьего дождя» или на «Ковбоя Бибопа» – Спайка Шпигеля или его напарника – Джета Блэка. Или на худой конец – бродягу Кэнсина или героев анимэ «Самурай Чэмплу», которые исколесили пол Японии (тогдашней Ямато) в поисках лучшей жизни.

– Отдохнуть, – пожимаю я плечами. И обещаю связаться с её племянником по Интернету, чтобы  текст романа показать для начала редактору «Вольного листа» Ивану Тарану или, быть может, Николаю Алексеевичу Полотнянко. Ульяновский писатель и редактор всегда рад, если рекомендуют нечто необычное и качественное одновременно. Что ж – посмотрим, будет время.

В Москву я пребываю рано. Тащу свою тяжёлую сумку, едва ли не валюсь. Подскакивает ко мне актёр Колодко, силиться выхватить сумку, донести хотя бы до зала ожидания Ярославского вокзала, где мы с Валерией договариваемся встретиться. Вибрирует мой мобильный телефон, звонит мама (я думал, кто приличный!?)

– Спасибо, донесу, – отмахиваюсь я. – До связи в Омске!

Смешно кланяясь, тёзка возвращается к другу на платформе. 

Сдав сумку в камеру хранения, обследую три вокзала. Казанский, Ярославский, Ленинградский. Людей в них – кишмя кишит, разных национальностей. Наш омский вокзал по сравнению с московскими – спокойное маленькое гнёздышко. Но в столице – полиции, охранников хоть отбавляй. Жду на Казанском, запах стоит незавидный то ли из-за того, что рядом туалет, то ли люди несколько дней не мылись. Многие тут спят прямо на сумках. Мало весёлых общающихся людей, сидящие в основном – хмурые не выспавшиеся люди. Кто-то кушает прежние запасы, усилено вороша содержимое сумок, кто-то отходит к дорогим «бистрошкам», пьёт пиво. Кругами ходят сотрудники полиции, экипированные, настороженные, пристально смотрят за группой лиц кавказской национальности. Из общего зала ожидания они зачем-то перемещаются в соседний – для организованных групп с детьми.

– Э-э, сюда нельзя! – кричит сотрудник правопорядка сердито. – Вышли!

Смуглые гости столицы освобождают зал медленно, неохотно, тихо переговариваясь, глядя исподлобья.

– Пусти козла в огород, – бормочет пожилой полноватый мужчина, бороздя гостей взглядом. Он сидит с краю, отвернувшись от спящего перекосившегося татарина. – Видел собственными глазами, как месяц назад от полиции убегал «абрек» вот с такой сумищей, – показывает он размер, разводя руки широко. Но там внизу не лестнице его поймали, скрутили. Что там у него в сумке было? Наркота, а может, бомба… людей столько здесь, не нужны тут «джихадовцы».

Я сажусь на свободное место, возле недовольного пассажира. Он продолжает сетовать, мол, хуже места нет, чем столичные вокзалы, даже питерские – не такие. И вправду, люди тут заряжены совсем не положительно, это и понятно – устали с поездки. Невольно слушаешь людские проблемы. Вот мужчина напротив – рассказывает о том, что умер отец, а документы на жильё потеряны, восстанавливать их он замучается, платно, поэтому уехал. И не знает, вернётся ли, но квартиранты обещают присмотреть за квартирой. Ещё перед отъездом в дом отца он поссорился с женой, и это тревожит не меньше.

– Налакаются пива, потом бегают в туалет – он платный, – сетуя, качает головой старушка. – Вон тот молодой человек два раза сходил. Это сорок рублей. Столько же стоит пиво. Ох, куда мы катимся?!

– Друг, накорми, сделай доброе дело! – просит меня с акцентом какой-то круглолицый человек. Он смотрит влажными желтоватыми глазами, в которых видны красные жилки.

Ядрён батон, почему из всех он выбирает меня? Ладно, не жалко. Встаю, иду в камеру хранения, азербайджанец следует за мной, лепечет неустанно, клянётся быть моим вечным другом и победить моих врагов, если таковые есть. Прошу сумку.

– Сто рублей, – показывает на вывеску сотрудник. – Выдам.

– Давай, – соглашаюсь я, сетую на свалившегося будто с неба «азерка», оплачиваю, скрипя сердцем.

Друг-Рома получает треть палки копчёной колбасы, хлеба, попить только ему нечего дать. Он и не просит, а стремительно ест.

– Успехов тебе, – желаю я, пожимая его большую грубую руку.

Особенно недоверчиво полиция разглядывает оставленные без присмотра вещи. Чемодан без владельца может вызывать неподдельный страх, если представишь, что в нём – бомба. Но я слишком утомляюсь, чтобы фантазировать на эту тему. Не сразу и действую, когда сотрудник просит отойти подальше. 

Валерия выросла. Ох и красавицей она становится, блондинкой, с ясными серо-голубыми глазами. Худенькая пташка, с кожей мягкого белого цвета, тонкой, сквозь которую просвечиваются кое-где на лице синенькие жилки. Миленькая девочка смотрит слегка недоверчиво, будто не узнает прошлого меня – репетитора много лет назад.

– Давай в МакДональдс! – зову я. – Объедимся модных гамбургеров.

– Ха-а, – тянет она, улыбаясь широко. Известная марка фастфуда вызывает у неё бурный восторг. – Пошли!

Возле Красной площади мы и наедаемся в «МакДаке» до пуза. Валерия остаётся той скромной девочкой, которую я знаю. Хотя, быть может, с виду… Хотя звонит её мама, Юлия Михайловна (она работала вместе с моей мамой-завучем в школе старшей вожатой), намекает дочке на то, чтобы рассказала мне о несметном количестве ухажёров.

– Так-так, – я обвожу хитрюгу-Леру строгим взглядом.

– Ха-ха-ха! – смеётся Леронька как ни в чём не бывало, запрокидывая светлую голову набок.

Много мы проходим километров по Москве, гудят уж мои ноги, а Лера готова всё шагать и шагать. Она идёт спокойно, глядя вперёд беззаботно, а я стреляю глазами то вправо, то влево. Столица, столица вокруг. Сколько же здесь жило и трудилось во благо культуры известных людей?! Сколько и сейчас работает?! Где-то недалеко тот самый «Цветной бульвар», где размещены знаменитые редакции. Где-то там корпит над «Нашим современником» Станислав Куняев и Евгений Шишкин, недалеко офис Союза писателей 21 века во главе с Евгением Степановым, где-то близко Вячеслав Огрызко и Юрий Поляков издают свои известные газеты и недавно покинувший Омск молодой писатель Борис Кутенков работает над очередной критической статьёй. Пётр Алёшкин, Кирилл Ковальджи, Татьяна Бобрынина, Марина Кудимова, Глеб Шульпяков, Захар Прилепин, Дмитрий Быков и многие другие строят русскую литературу. Да, как завороженный гляжу я на эти большущие великолепные постройки. Сколько написано об этих легендарных местах, сколько стихов посвящено этим памятникам, храмам, улицами, старинным местам. Десятки тысяч человек ежедневно навещают столицу, наполняясь её грандиозными смыслами. Михайловское, Царицыно, ВДНХ, Воробьёвы горы… кажется, что не хватит жизни, чтобы исследовать Москву целиком. Как хочется быть в нескольких местах одновременно. Побывать в знаменитом Переделкино, где проходят литературные мероприятия-семинары, посетить многочисленные музеи, посвящённые писателям и композиторам.

Московский метрополитен – похож на муравейник. Люди идут по туннелям, как роботы, неотступно, не оглядываясь, и, кажется, попробуешь какого-нибудь остановить, не поймут… Здесь, под землей, всеми клетками организма ощущаешь бешеный ритм столицы. Всюду протяжный шум электричек, запах креозота, пестрота одежды и цвета кожи подземных путешественников. Валерия рассказывает ужастики-истории, которые знает сама и слушает о метро у знакомых.

– Один человек упал в шахту метро, на рельсы, – начинает она, расширяя глаза пугающе. – умер… там ведь электричество, иначе как едет электричка. А взрыв тут был, слышал, Вить, по новостям?

– Не помню, – отмахиваюсь я. – Перестань пугать!

Действительно, в туннелях метро кажется, что попадаешь во чрево какого-то умного зверя; это существо непредсказуемо и никогда не знаешь, сможешь ли увидеть дневной свет снова. Сколько фильмов-катастроф снято на тему «обвалившегося метро»? Множество. Кажется, что если случится такой обвал и люди не смогут выбраться – это будет всего лишь обычный инцидент, каких полно по миру и никто не удивится. Ужас!

Едем с Лерой в метро. Заходит негр. Наблюдаю. Девочка лет шести показывает на него пальцем, зовёт маму, счастливая до безумия.

– Мам, смотри чёрный какой!

Мама разговаривает по телефону, отвернувшись к окну. Девочка продолжает с улыбкой глядеть на чернокожего человека и даже паясничать. Лицо негра неподвижно, он старается не глядеть на девочку, но она рьяно привлекает его внимание. Обнажая белая зубы, он тоже начинает строить гримасы в ответ. Сверкая глазами, невольно привлекает внимание многих людей. Кто-то украдкой хохочет, кто-то слишком строг.

– Что ты вертишься!? – кидает мама, одёргивая девочку. – Выйдем, поддам!

Девочка успокаивается, поглядывая на маму виновато.

Добираемся мы до дома Валерии часа за два. Сначала на метро около часа, до конечной, затем на окраину – в город Долгопрудный – на автобусе. Ох, представляю, сколько времени уходит у москвичей, чтобы добраться до места работы и вернуться обратно. Бабушка Валерии тётя Оля приглашает нас к отменному рыбному пирогу. Лакомясь, вместе рассматриваем альбом выпускников школы Валерии. Комментируем с бабушкой, Лере нравится, конечно, столько внимание её персоне и одноклассникам. Я невольно вспоминаю себя в её годы, и мне было очень приятно, когда разговор заходил обо мне и о моих одноклассниках.

– О-о, это крупная девушка! – начинаю я с видом истинного ценителя женской красоты и человека бывалого по жизни. – Она – почти тётенька, смотри какие формы, Лера!

– Нет, эта Машка… – отмахиваясь, Лера недовольно меняется в лице. – Она такая противная, наглая, ей всё равно, с кем обниматься.

И правду, гляжу на фотографии. Фигуристая девица то с одним парнем обнимается, то с другим.

– О-о, так нельзя, верно, – заключаю я. – А там что – смотри какая высокая девушка, солидная, в ярком сиреневом платье, декольтированном.

– Достанется же такая красавица кому-нибудь, – подмигивает мне бабушка Леры.

– Ксюшка – не нравится мне, – пожимает плечами Лера. – Она мало с кем общается, всегда выгоду ищет.

– Да ладно, покажи лучше свои грамоты, заслуги, – прошу я.

С удовольствием Лера вываливает из ящика стопку грамот и дипломов, заслуг у неё – целый обоз. Она побеждала на олимпиадах по химии, имеет разряд по танцам, хореографии.

– Ты молодчина, Леронька! – комментирую я вдохновенно, а девчонка млеет, гордая собой чрезвычайно.

Приходит с работы Юлия Михайловна; она начинает курсировать с остервенением из одной комнаты в другую. Видно, что и ей нужно внимание, всё-таки она – мать и не последний человек в этой квартире. Но на неё никто не обращает внимания, мы с бабушкой тётей Олей поглощены рассматриванием красивых дипломов Леры.

– Так! – не выдерживает Юлия Михайловна, констатирует: – со мной никто не хочет говорить! Поесть-то у вас что?

Я и Лера – молчим, бабушка отвечает, снова-таки подмигивая:

– На столе всё, Юленька!

– Понятно, – бросает Юлия Михайловна. – Запомню!.. – идёт на кухню, шагая громко и грозно.

– Смотрите, – улыбаясь, говорит тётя Оля. – Пойду дочу покормлю!

Несколько лет их семья живет в Подмосковье. Ипотека скучать не позволяет особенно. Около тридцати тысяч супруг Юлии, дядя Женя, отдаёт каждый месяц. Растёт умница-дочка Валерия, красавица Юлия Михайловна-жена, в общем, скучать, действительно, некогда. Евгения я вижу в первый раз, поговорить с этим начитанным мудрым человеком по душам выдаётся всего лишь вечер. Он – старший экономист, получает неплохо, в свободное время строит домик на даче. Отрезав колбасы, хлеба, он кипятит чай, неустанно рассказывает про экономику Москвы. Оказывается ресурсами столицы можно обеспечить около двухсот регионов, таких как Омская область.  Женя, ему около сорока лет, поражает эрудированностью во многих вопросах.  Я показываю ему глянцевый общероссийский молодёжный журнал «Наша молодёжь» Петра Алёшкина, в котором состою специальным корреспондентом, Женя улыбается широко.

– О-о! – протягивает он. – Как-то выписывал журнал «Октябрь», там и читал «Русскую трагедию» Алёшкина. Замечательная вещь! Насколько мне известно, писатель Пётр Алёшкин – общественно-полезный человек и журнал у него, смотрю, просветительский, значимый. И вправду, с молодёжью сейчас нужно работать, молодёжь в наше время –  основа общества.

Рано утром – Лера спит сладко, точно кошка, вытянула белую лапку из-под цветастого покрывала. Обещала проводить, а сама – дрыхнет, «без задних ног». Меня провожают Юлия Михайловна и Евгений. Прощаемся мы тепло. Спасибо бывшим землякам за кров, тепло и добрый приём. Удачи вам в суетной столице, успехов и исполнения всех планов. До встречи!

Стартуем мы с Ярославского вокзала, от бюста В.И. Ленину. Гид – звонкая женщина-болтушка Татьяна. Едем в Сергиев Посад. Оказывается, это целый городок монахов. Он считается жемчужиной «Золотого кольца», это крупнейший административный, промышленный культурный и туристический  центр. И правду, туристов здесь – море. Китайцы, корейцы, японцы, американцы, немцы, испанцы. Я слышу экскурсии на разных языках. Следую по коридорам и помещениям, знакомлюсь с некоторыми гостями, интересуюсь впечатлениями от путешествия. Всем без исключения нравится маршрут. Иностранные группы едут на собственных фирменных двухпалубных, с койками, автобусах. Их путешествие по «Золотому кольцу» отличается от нашего существенно – оно займёт не неделю, а почти месяц.  Туристы охотно снимают видео, фотографируются, неустанно разговаривают между собой. Я говорю на английском свободно. Наблюдая за иностранцами, трудно сказать, осознают ли они то, что находятся в центре русского православия, в крупнейшем мужском монастыре России.

– Свята-Троицка Сегиева Лава, – несколько раз повторяет за гидом старый китаец, оглядывая священные постройки. – Ти мой друг откуда? – обращается ко мне.

– Из Омска, из Сибири – отвечаю по-русски.

– Хо-о, Россия, – улыбается китаец, потрясывая лысой головой. – Мао Дзедун и Сталин – дружба. Ехай в нашу страна. Дам тебе наша адрес, показать Бей-жин!

Старик даёт мне телефон, адрес дома и электронной почты.

– Обязательно! – обещаю я, кланяясь.

А тем временем гид повествует, что с Лаврой тесно переплетена история города, начало которому положил Троицкий монастырь, основанный преподобным Сергием. Слава его основателя и самого монастыря влекут и сейчас к обители иноков, богомольцев.  Вокруг монастыря образовалось несколько поселений: Кукуево, Панино, Клементьево и другие, возникшие в конце XIV начале XV вв.

Затариваясь сувенирами у стен Лавры, я совершаю богоугодное дело, по верованию местных, ведь сам преподобный Сергий вырезал игрушки из дерева на потеху ребятишкам.

В стенах Лавры я знакомлюсь с милой девушкой, которая приехала в святые места  исповедаться. Зовут её Мариной. Девушка в платке и в одежде с длинной юбкой, с умиротворённым лицом создаёт хорошее чистое впечатление.   

– Скучновато тут бродить, ага? – начинаю разговор. – Священнослужители вокруг! Все бородатые!

– Видишь, какие спокойные лица у монахов! – отвечает она на мою несуразную речь.

Тут я узнаю, что она из Ульяновской области. И, оказывается, знает журнал Николая Полотнянко «Литературный Ульяновск», хвалит его стихи и эссе о писателях. В библиотеке их Цильнинского района села «Елховое озеро» лежат даже некоторые книги ульяновского поэта Николая Алексеевича.

– Спишемся, Марин, «Вконтакте», – обещаю я.

– Хорошо, – махает она рукой.

Забегая вперёд, заверяю, что описывать достопримечательности городов дело не моё – их описания и впечатления различных людей есть в книгах, в путеводителях, брошюрах, в Интернете, наконец. Ещё журналист Юрий Бычков сделал на страницах газеты «Советская Россия» серию очерков о восьми городах к северо-востоку от Москвы, выделяющихся богатейшим культурным и историческим наследием. Куда громче и сильней хотелось бы посоветовать посетить эти города лично, увидеть достопримечательности воочию, послушать не чью-нибудь аудиозапись с гидом, а живой голос и наблюдать рассказывающего напрямую. «Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать». Я вспоминаю эту пословицу, когда у меня спрашивают, понравилось ли путешествие, советую ли повторить этот «Золотой курс» летом или зимой. Суздаль, Ярославль, Владимир, Ростов Великий, Переславль Залесский, Иваново, Кострома и другие города. Не только я задумываюсь о том, что история, время и люди не для того строили храмы, монастыри, кремли, памятники, чтобы туристы бездумно, ради потехи блуждали вокруг них и фотографировались. История и люди сохранили многие старинные шедевры для наших дней, для наших глаз и доброго разумного любопытства. Столько иностранцев приезжает в Россию, следует «Золотому курсу». Что, им не хватает Европы, которая во много раз богаче России? Значит, не богаче, значит, не хватает. Наверное, не зря! Что они ищут в наших, российских истоках? Желают разгадать силу России? Найти ответ на вопрос о загадке души русского человека?

 Священнослужители, это люди-мудрецы, которых я встречаю в монастырях; они все без исключения уверенны, что служат великой России, её основе – Православию. В Ростове Великом я несколько раз переспрашиваю священника, быть может, не стоит России оставаться собой – податься Западу, перенять его мысли и повадки.

– Нет, сынок, не нужно, – качает он головой, скрытой тёмной шапкой. Потрясывается его седеющая длинная борода. – Мы те, кто мы есть, были ими всегда. Только вера сделает нас крепче. Только вера!

Так мощно, уверенно звучат его слова. Вот бы помнить их всегда. От слов таких сила прибавляется, уверенность в добром будущем России.

В Ростове я вспоминаю комедийный фильм  Гайдая «Иван Васильевич меняет профессию». Восхожу на звонницу, вместе с группой по команде делаю пробежку по переходам, восседаю на троне, подобно Ивану Грозному, примеряя его одежды.   

В Костроме на площади Ивана Сусанина с нашей группой заигрывает бездомный пёс. Такая милая серо-белая дворняга, которая носится то за одним туристом, то за вторым. И последнего, меня, она прикусывает за голень правой ноги. Остаётся красный след. Я волнуюсь, вдруг пёс – бешеный. А я – столь далеко от дома. Как развивается вирус бешенства, какие возникают симптомы у человека?.. Ужас, я сижу в автобусе в оцепенении, шок – не шок, непонятно, но состояние – угнетающее. Нет, пены изо рта у пса не видел. Всё-таки показываю укус гиду, Татьяна негодует, требует водителя подбросить нас в травмопункт местной больницы. Моя группа разгуливает по городу, а Татьяна и я спешим на приём к врачу. Проходим вне очереди. Мне делают прививку от столбняка, обрабатывают и забинтовывают ранку, прописывают мазь. В автобус я возвращаюсь перевязанный, многие удивляются, каждому приходится объяснять. Некоторое время пребываю в мрачном настроении. Но вскоре судьба подбрасывает новое прекрасное знакомство – в очередной гостинице встречаю самого Валерия Кипелова, одного из лидеров-солистов группы «Ария». Удивительно, он – один, утром выходит со скучающим видом к шведскому столу. Почти ничего не ест и не пьёт, кроме запеканки и кофе с молоком. Волосы у него чёрные, совсем не длинные, не прямые, как во время гастролей, коротко стриженые и какие-то скатано-вьющиеся. Подложив руку под голову, он переводит мрачный взгляд по собирающимся людям и ковыряется вилкой в запеканке. Собираются тут в основном люди старшего поколения и китайцы, никто его не замечает. Но ему самому мало, кто интересен, певец ни на кого не смотрит, настроение почему-то скверное у парня.

– О-о, здрасьте! – робко произношу я.

– Привет, – мельком он оглядывает меня.

Подсев к нему за столик, выражаю восторг:

– Классно поёте, офигенно! «Я свободен»… да много песен! – мою утреннюю несловоохотливость встреча с любимым певцом разбивает, словно молотом. – И друзья мои слушают вас и мой папа – с удовольствием, драйвом.

– Меня путают с Беркутом часто, – пожимает он плечами, улыбаясь слегка. – я ведь работаю сейчас «соло».

– Догадываюсь, но голоса всё равно отличаются, – уверяю я.

Валерий Кипелов – один из тех людей, которые ощущают опустошённость в тишине среди обыкновенных людей. Вопреки настроению и перепадам, этот невесёлый человек обязан «заряжать» энергией рока окружающих. Этого я не могу знать наверняка, но подобные мысли приходят ко мне, когда вглядываюсь в его неподвижное незагорелое худое лицо.

Незаметно исчезают неловкость и натянутость беседы. Валерий проворней делит запеканку столовым прибором и, похоже, распробовал её.

– Устал от переездов жутко, – гримасничает он, растягивая уголки бледно-розовых губ. – Застыть бы на несколько дней!

Непонятно от чего, я начинаю выспрашивать Кипелова о том, знает ли он кого из больших литераторов.

– Жур-на-листы… – жуёт он запеканку, попивая кофе. – Про кого напишут, про того и знают люди. У меня есть друг – Паша Сновин, у него голос мощный, на эстраде бы на уровне держался, не хуже наших. Но мужик славы не хочет – спокойно занимается хозяйством в Раменском, и не пошьёшь ничего. Под пьянку голосище дерёт атасный!

– Алёшкин, Полотнянко, Костылев, Каюров, Трегубов, Трутнев, Березовский, – называю я фамилии известных Омску писателей.

– Последний, да, – олигарх, – кивает Валерий, вскидывая тонкие тёмные брови.

– Не-ет, – хохочу я. – Это писатели, редактора, а кое-кто – руководитель литературного объединения, Трегубов…

– Ох, – пожимает он плечами. – Отстал я. Мой знакомый журналист отвечает так: «хочешь, сделаю из бродяги короля?». Кстати, тексты, голос и музыка – решают всё, если ты об этом. Но главное – текст. Смысла нет – и песни нет. По крайней мере, так было в восьмидесятые и девяностые.

Кипелов или «Лужённый», как многие прозвали рок-певца, тепло отзывается о Владимире Высоцком, Юрии Антонове, Муслиме Магомаеве, Софии Ротару. И западных певцов Валерий уважает  Яна Гилана, солиста группы «Deep Purple», Ози Осборна, Майкла Шенкера и многих других Кипелов признаёт мощь горла и прозорливость. Металлистов, типа «Iron Maiden» и «Halloween». Их скрежеты, «коверкание» голоса – Валерий Кипелов так и не полюбил. Только панк-рок и традиционный хард!

– Не пиши про меня, друг! – пожимая мою руку, просит Валерий. – Никакой пищи журналистам!

– Угу, – киваю я. Сначала и вправду не хочу о нём писать – не знает он моих любимых писателей, невежа, не знает, что в Омске их уважают. Но потом ловлю себя на мысли, что вспоминаю встречу с Кипеловым, как замечательный миг путешествия. Повезло же мне! Познакомился с талантливый артистом! Внимательным и грамотным собеседником. Горжусь собой от встречи с легендой российского рока.

Что ж – путешествие не перестаёт радовать.

Храмы, монастыри, воистину легендарные люди… человек, прохладный к собственной русской культуре, посчитает их одинаковыми, однообразными, скучными. Но они, каждый, имеет архитектуру, собственную историю. Юрий Долгорукий, Александр Невский, Сергий Радонежский… что  говорят эти имена нынешней молодёжи? Хочется поверить, что учителя истории не только преподают свой предмет, но и прививают любовь к историческим памятниками, пробуждают интерес к познавательным путешествиям и достопримечательностям родной страны. «Умом Россию не понять, аршином общим не измерить». Думаю, можно  почувствовать сердцем…

Не только многочисленные монастыри встречаются на «Золотом кольце», но и великолепные музеи. Старинные русские города прямо «кишат» удивительными музеями, посвящёнными своеобразным российский промыслам – изделиям из хрусталя, керамики, фарфора, металла, ткани.

Стоит отметить, что богатство исторических достопримечательностей сделало многие из городов «Золотого кольца» участниками программы Всемирного наследия ЮНЕСКО.

Одновременно со мной достопримечательности запечатлевала на профессиональный фотоаппарат девочка лет тринадцати-четырнадцати. Она и ещё трое одноклассников отважились в путешествие вместе с их учительницей французского языка. О её впечатлениях я узнаю только «Вконтакте». Зовут её Дашей Пономарёвой.

«Эта поездка рассказала и показала мне о том, как раньше жил русский народ и как эта жизнь изменилась со временем. Как нам рассказывали на уроках истории, храмы и соборы играли в жизни людей значительную роль, в чём я и убедилась, буквально погрузившись в эти незабываемые фрески, завораживающие молитвы и прекрасные архитектурные постройки!»

Из-за напряжённого ритма жизни, работы или учёбы, по словам Дашуни, многие не успевают путешествовать. Безусловно, есть люди, которые увлекаются именно этими, познавательными поездками. Но, конечно, таких меньшинство. Возможно, сейчас не модно ездить по России, ведь заграница наиболее почитаема среди молодёжи.

Даша Пономарёва находится в постоянном поиске нового. Впрочем, не одна она, и славно.

Каждый мой день начинался в новой современной гостинице, в идеально убранном просторном номере. Персонал гостиниц встречал нас как дорогих гостей, приветливо, окружал вниманием и заботой. Приятно было осознавать, что ты желанный гость. И это на протяжении всех десяти дней путешествия! Придёт время, российский сервис ни в чём не будет уступать западному. А посмотреть, удивить, поразить и влюбить в себя сердце России  может любого, пусть самого привередливого и искушённого туриста. Так рассуждал я, переезжая из города в город. Да «Золотое кольцо» действительно заслуживает подобного определения. Каждый новый день путешествия был мне дорог. Устали ноги ходить за гидами, лёгкий недосып поутру, но впечатления остались незабываемые. Я словно Джон Стейнбек, искал и познавал свою Америку в произведении  «Путешествие с Чарли в поисках Америки». Только странствовал я один, без пуделя  Чарли, в автобусе с группой, и по родной России. Гордость за собственную Родину, её историю наполняла мою душу. Как мало, мы знаем о нашей великой стране? Как терпеливо она прощает наше невежество? С открытым сердцем привечают гостей в древних городах! Душа России прощает врагов и открывает сердце гостям!

Вперёд, по «Золотому кольцу», друзья!

Не пожалеете!