Экзистенция для балалайки с оркестром / Архив номеров / ВЕЛИКОРОССЪ

Экзистенция для балалайки с оркестром – Ты зачем, урод нерусский, у человека балалайку отобрал? За каким она тебе? – в голосе лейтенанта полиции Сержантикова за усталостью и равнодушием прозвучало удивление.

В ответ мятый таджик звякнул наручниками. Хозяин балалайки тягостно вздохнул.

Накануне милиция мутировала в полицию. Сержантиков заплатил за переаттестацию немыслимые даже по его меркам деньги. Поскольку его основной доход уже несколько лет складывался из «стольников», отобранных у нелегальных мигрантов – «чебуреков» – при проверке документов, полицейский мог оценить уровень собственного благосостояния исключительно в этом эквиваленте. По ночам, пытаясь заснуть, он считал не слонов, не овец, а именно «чебуреков». Морфей принимал его в свои объятия примерно на сороковом, а больше в день у лейтенанта и не получалось. Размер взятки за переаттестацию равнялся размеру выручки при проверке документов на заполненном стадионе во время футбольного матча «Азербайджан – Таджикистан». Но взятка того стоила. Кроме того, подошёл срок повышения в звании, ему пожаловали дополнительные звёздочки на погоны. От беспрестанных взглядов на свежеобретённые пентаграммы, у полицейского похрустывали шейные позвонки. Душу и плечи грела мысль, что представляться по уставу теперь будет куда приятнее, «лейтенант Сержантиков. Ваши документы» звучит солиднее, чем «младший лейтенант Сержантиков. Ваши документы».

– Руски гаварит нет, – в двадцатый раз пробормотал обладатель таджикского паспорта и лязгнул наручниками по батарее.

Похожий на персонажа пластилиновой анимации, он оказался не в том мультфильме. Его лепили для таджикских гор, а совсем не для московского обезьянника у трёх вокзалов. Из-под квадратной тюбетейки с потускневшим от времени узором на полицейского и балалаечника взирали глаза инопланетянина с дружественной планеты. Как это существо могло угрожать человеку ножом? Как занесло его в холодную январскую Москву?

– То есть, знакомство с русской культурой ты решил начать с музыки, – лейтенант слышал эту шутку по телевизору и теперь рад был ввернуть её к месту.

– Господин полицейский, а сколько времени я здесь у вас проведу, а то у меня концерт, – дрожащим голосом поинтересовался владелец балалайки.

Испуганный балалаечник протянул дрожащие пухлые ручки к мрачному, как гроб сказочного существа, футляру с инструментом. Если бы полицейский положил музыканта на свой стол рядом с футляром, их можно было бы перепутать. Тощее тельце без плеч, в чёрном пальто в сочетании с треугольной головой и примятыми вороными кудрями очень напоминали экзотический для таджикского разбойника футляр.

– Пока сложно сказать. Я этому чебуреку переводчика вызвал, допросим его, потом будем следственные действия производить, – на одном зевке проговорил лейтенант, в сотый раз оглядел погоны и улыбнулся.

– Я же всё написал в заявлении, вы меня допросили, можно я заберу инструмент и пойду. Если понадоблюсь – вызовете повесткой, – голос служителя муз был настолько неуверенным, что его можно было принять не за потерпевшего, а за обвиняемого.

– А инструмент – вещественное доказательство. Вы его забрать никак не можете, – полицейский приоткрыл чехол, провёл пальцами по струнам.

Балалаечник подпрыгнул и бросился к столу:

– Ради всего святого! Аккуратнее! Это же музыкальный инструмент!

– Сядьте, потерпевший! – гаркнул лейтенант и захлопнул чехол.

– Осторожнее, прошу вас! В этом инструменте вся моя жизнь! – прохныкал балалаечник насморочным тенором.

– Видишь, рожа твоя чучмекская, ты на святое руку свою кривую поднял! – Сержантиков взял футляр, приложил к плечу, как ружьё, навёл его на таджика и изобразил выстрел.

– Руски гаварит нэт, – задержанный от испуга зажмурился.

– Что же вы делаете, товарищ лейтенант! – взмолился балалаечник.

– Да ладно, что с ней сделается, ты бы лучше сыграл что-нибудь, пока ждём, Танечка долго будет ехать.

Воспоминания о Танечке – переводчице из ведомственного бюро переводов – вызвало приятную эротическую волну, пробежавшую мурашками по телу. Когда мурашки зарылись в коротко стриженый затылок, Сержантиков понял, что сегодня он, наконец, решится пригласить переводчицу на свидание. Уже почти два года он специально подбрасывал «чебурекам» в карманы наркотики, чтобы приглашать Танечку для перевода допросов, но сделать первый шаг не решался – она была старше по званию. Но теперь они оба лейтенанты. Сейчас или никогда.

В грёзы любви лейтенанта Сержантикова безжалостно ворвались звуки балалайки. Балалаечник шустро извлекал из угловатого инструмента неблагозвучную мелодию.

– Это что? – брезгливо поморщился полицейский.

– Паганини «Каприс», это для скрипки написано, – не останавливая почёсываний инструмента, представил виртуоз автора.

– Понятно, – Сержантиков попытался снова вызвать в воображении образ лейтенанта Танечки, но звуки балалайки не позволили ему этого сделать.

– Потерпевший, а чего-нибудь приличного сыграть можешь?

Музыкант остановился, закрыл глаза. Вдруг его пальцы замельтешили по балалайке с утроенной скоростью. Сержантиков нахмурился.

– Ты опять?

– Бах «Шутка», – сквозь сжатые зубы объявил виртуоз, поглощённый исполнением.

– Я знаю, у меня в мобиле играет, – лейтенант извлёк из кармана сотовый телефон, завёл мелодию, – учись, потерпевший, моя мобила круче звучит.

– Могу еще Шнитке… – балалаечник остановился, подумал, что за исполнение Шнитке отсюда его могут и не выпустить.

– А «барыню» не можешь? Это ж балалайка. Или пидоры и до балалаек добрались? – возмущение полицейского звучало, как обида за державу.

– Почему сразу пидоры? – робко поинтересовался музыкант, чтобы нарушить неловкую паузу.

– А как ещё? У меня тут в переходе метро один пидор на баяне Моцарта играет. Постоянно его гоняю. Говорю, сыграй «барыню», я тебя и трогать не буду. Так не может! Говорит, что в институте им Моцарта задают. Даже «чебуреки» на бандурах играют свою музыку, а не Моцарта, – раздражение Сержантикова неожиданно ввергло его в патриотический экстаз. Он поймал себя на мысли, что прикованный к батарее таджик ему симпатичнее балалаечника, от чего ещё больше расстроился.

Лейтенант набрал полные лёгкие воздуха, чтобы произнести речь о поиске духовных ценностей, но успел произнести только «твою мать». В этот момент в отделение впорхнула Танечка. Она лишила Россию сформулированной национальной идеи, а лейтенанта Сержантикова надежды на личное счастье. На её хрупких плечиках сияли по три звёздочки старшего лейтенанта. Не звёздочки – гвозди в гроб любви Сержантикова.

– Добрый вечер, – бархатный, обволакивающий голос переводчицы расстроил Сержантикова окончательно.

– Здравствуйте, – буркнул хозяин отделения.

– Поздравляю с новой звёздочкой, – продолжила обволакивать Танечка.

– И вас с повышением, – прозвучало, как тост, после которого не чокаются.

Как красиво звучит таджикский язык, когда на нём говорит старший лейтенант Танечка. Девушка переводила задержанному вопросы Сержантикова, тот что-то лопотал в ответ, и она диктовала лейтенанту ответы. Как же мешают эти чебуреки с балалаечниками, или это её третья звёздочка мешает? Могли бы сидеть вдвоём в ресторане, говорить о переаттестации, потом пригласил бы её к себе.

– Спросите его, зачем ему понадобилась балалайка, – не думая о смысле вопроса, обратился Сержантиков к Танечке.

– Говорит, подумал, будто это что-то вкусное или ценное, – рассмеялась Танечка, выслушав лопотание задержанного.

– Я хочу пригласить вас в ресторан… товарищ старший лейтенант, – неожиданно для самого себя произнёс Сержантиков.

Танечка поняла не сразу. Она начала переводить слова лейтенанта, остановилась, повернулась к Сержантикову…

В кабинет влетели старший сержант Мздоянц и Кокос – специально натасканная на поиск наркотиков овчарка.

– Физкульт привет! – бодро поздоровался Мздоянц.

Сержантикову подумалось, что, если бы не форма полицейского, у старшего сержанта вполне можно было бы проверить документы и поиметь стольник. Даже больше, один его нос потянет на стольник.

Кокос подошёл к балалаечному футляру, сел рядом и громко залаял.

– Фу, Кокос! – скомандовал Мздоянц, но пёс продолжил лаять.

– Чего это он? – для поддержания разговора поинтересовался Сержантиков.

– Странно… А ты в коробочку-то загляни, Кокос просто так не брешет, – почуял запах взятки Мздоянц.

Из чехла извлекли тщательно свёрнутую бумажку. Когда её развернули, в кабинете запахло марихуаной и ещё более серьёзным сроком для задержанного. По столу рассыпалась травка.

– Опаньки! Да тут где-то на пять кораблей, – обрадовался Мздоянц, имея в виду количество травы, по объёму равное пяти спичечным коробкам.

– Спросите его, откуда у него трава, – безучастно попросил Сержантиков.

– Я согласна, – хитро улыбнулась Танечка и перешла на таджикский.

***

Мздоянц утащил Кокоса обнюхивать прибывающих на очередном поезде с некогда братского юга. Пёс напоследок основательно облаял балалаечника, приведя того в состояние тремоло. Допрос закончили быстро. Лейтенант даже не вникал в ответы задержанного. Он и вопросы ему задавал только для того, чтобы услышать нежный голос старшего лейтенанта Танечки. Полностью сознавшись в вооружённом ограблении, испуганный таджик так и не признал своего отношения к наркотикам. Да какая разница. Дописав протокол, отпустив вконец перепуганного балалаечника, Сержантиков и Танечка пошли в ближайший ресторан, которому отделение полиции трёх вокзалов давало крышу.

***

Танечка удалилась «припудрить носик». Сержантиков воспользовался её отсутствием, велел официанту принести ещё одну бутылку красного и передать музыкантам, чтобы по его отмашке сыграли «Дым сигарет с ментолом».

Странно, подумал лейтенант, а почему наркота была завёрнута в нотную бумагу? Таджик футляр выхватил и бежал, пока его не взяли… Когда же он успел?..

Вернулась улыбающаяся Танечка. Сержантиков махнул музыкантам. Зазвучала песня.

– Я могу пригласить вас на танец, товарищ старший лейтенант?..