«Странная в моей душе невнятица...» / Архив номеров / ВЕЛИКОРОССЪ

***

Мне вместо лакомой закуски, –

Стихи, бодрящие людей.

Общаюсь запросто, по-русски,

Я к людям рвусь душой своей.

Из одного мы с ними теста,

Не отличусь от них ничем,

Борюсь за жизнь, за статус, место,

Вся ‒ в океанище проблем.

Но иногда я отличаюсь

Лишь мне известным языком.

И только им я оживляюсь,

Он мне давно уже знаком.

Изобретён он мной случайно,

В нём нет красивых, громких фраз.

Слова простые изначально,

Но только взвешены не раз.

Не вывожу их на бумагу,

Но в том я вижу свой удел ̶

Чтоб заряжать людей отвагой,

Чтоб каждый внутренне прозрел.

***

Я плыву в огромном океане,

Окунаясь в глубь мятежных волн.

Для меня их шумный перезвон ‒

Много притягательней молчания.

Увлекают новые открытия, ‒

Смело погружаюсь в глубину.

Нахожу их сразу, по наитию,

Оттого и силы – не тонуть.

Остаётся, правда, мало сил, ‒

Я ‒ в бою с волнами непрерывном.

Даже если шторм и отступил,

На покой надеяться наивно.

Океан ‒ огромный, только в нём

Достаётся каждому по силам,

Разным каждый в нём плывёт путём, ‒

Свой я изначально полюбила.

Сигарета

Я сжимаю в руке сигарету.

Мы, как сёстры, с ней очень похожи.

Задымляем с ней те же предметы,

Губим клеточки собственной кожи.

Слышим шум говорливых соседей,

Видим те же кино, сериалы.

Сообщаю ей в личной беседе

Свои мысли, мечты, идеалы.

Убавляем мы жизни друг друга.

Как она, превращусь я в окурок.

Только вот не трясусь от испуга,

Без неё будет слишком понуро.

Чай

Чай, шурша оживлённо в коробке,

Предвкушал глубину ароматов.

Пачки чая в цветастой обёртке

Представлялись невскрытою тайной.

Но пока содержанье не вскрыто,

Я себя утешаю искусно:

Пропущу чай, как жизнь, через сито,

Вкус найдя, обрету своё русло.

Марине Цветаевой

Слиянье нежности с отвагой

В твоей душе неотвратимо.

Ты Словом ранишь, будто шпагой,

Но и сама порой ранима.

И, пусть, душою ты простая,

Ты не творишь себе кумира,

Стихами к людям прирастая,

Твоя неповторима лира!

Ушла ты жертвой деспотизма,

Но, как живая, на портретах.

В тебе есть тайная харизма,

И блеск негаснущего света.

***

На сердце холодно, морозно,

Хотя пропитан воздух летом.

Живём теперь и дышим порознь, –

Мы друг для друга как предметы.

Цветы одеты в иней синий,

И небо выглядит понуро,

Горит последний мой окурок,

Но я притягиваюсь к жизни!

Черпнуть бы лета хоть немного,

Я не совсем ещё ослепла,

И не сравнялась с горсткой пепла,

А тайно в поисках живого...

Кондукторская лента

По спиралям кондукторской ленты,

Словно судьбы, мелькают билеты.

Человек моделирует рейсы,

Но непрочными могут быть рельсы.

Управлять этим рейсом непросто.

Человек, не владея сноровкой,

Ошибившись хоть раз остановкой, ‒

С жизни тоже сбивается жёстко.

Пусть становится лента короче,

Словно жизнь, от чреды остановок.

Человек, если рейс не окончен, ‒

Режиссёр всех его постановок.

Родные детки

Меня внезапно окатила

Волна последней пятилетки.

В ней жили, как родные детки –

Открытость, нравственная сила.

Они и мне близки, но, Боже,

Их обзывают, бьют ногами.

Наш век – сплошное бездорожье,

Всё беспощаднее с годами.

Но я их спрятала лукаво

В укромных, внутренних глубинах.

В наш век, жестокий и кровавый,

Как свет в бесчисленных руинах.

Они ушли. Остались связи.

Не перерезать пуповину.

Не утону я в море грязи,

Не расколюсь наполовину.

Город хрущёвский

Город хрущёвский попахивал пивом,

Каждый второй шёл с пропитым лицом,

Маленький мальчик выводит курсивом

Мат пятиярусный – перед отцом.

Если ж проникнуть в его сердцевину,

Люди там с истинно русской душой.

Жить не умеют они вполовину,

К жизни настрой по-хрущёвски живой.

Невский район – океан хулиганства,

Но, хоть гуляет весёлый народ,

Нет здесь жестокости, фальши, жеманства,

Миру всему мой район антипод.

Город, как будто в далёкой глубинке,

Пусть окрещён как район дураков,

В нём настоящего чувства в избытке,

Он – незатронутый в злобе веков!

Прохожие

Океан бледнолицых поганок,

Грубиянов тупых, внедорожных, ‒

Это лица угрюмых прохожих, ‒

Так февраль наложил отпечаток.

Только март, разгораясь по-дерзки,

Им тепло преподнёс, как микстуру.

Темперамент духовный, натуру,

И характер исправит их мерзкий.

Март закончил играть с ними в прятки,

Хорониться за каждым сугробом.

От его искромётной зарядки

Океан всколыхнулся свободно.

Надежда

Я познакомилась с надеждой

Однажды, загрустив в метро.

Она, тряхнув цветной одеждой,

С теплом смотрела мне в нутро.

В глазах – загадочное завтра

И новоявленная жизнь,

И неопознанная правда,

И необъятный оптимизм.

Нежна, сердечна незнакомка.

Её люблю я и боюсь.

Боюсь запутаться в потёмках,

Вдруг, замечтавшись, оступлюсь.

Но мне она теперь подруга,

Моя поддержка в нужный час.

Пусть мир жестокостью окутан,

Но перед ним и я не пас.

Счастье

Ты мне был и чужим, и родным, –

Драгоценным, но липовым счастьем.

Нереальным, волшебным, земным,

Многообразным был в одночасье.

Ты кололся, как чертополох,

И порой разгорался, как пламя.

Словно лёд, оказаться ты мог,

Но не стёрт оказался с годами.

Эти образы – дети любви,

Я тебя представляю повсюду.

От любви я живая внутри

И другою навряд ли уж буду.

***

Мне четвëртые сутки не спится:

Если горло дерëт, хоть умри.

Но навряд ли нужна мне больница –

Интернетом лечусь до зари.

Я тону в необъятных глубинах,

Погружаясь в контакт всё быстрей.

Вот попала в объятия Рима,

И вошла, наконец, в Колизей.

Пантеон, катакомбы Траяна

Я видала в тот миг наяву.

А в Анталью, на пир к Сулейману,

Заглянула уже поутру.

Храм небесный видала в Китае,

А чуть позже слетала в Тунис.

Изнутри становилась живая,

Отыскав в мире свой Парадиз.

Не одно обошла государство,

Ну а дальше не буду спешить.

Я болею, и к чёрту лекарства!

Так болеть я готова всю жизнь.

***

Сердце тянут грустные аккорды,

Оттого, что свет накрылся тьмой.

Образ неземного небосвода

Стёрся вдруг житейскою волной.

Только выть не стану от бессилья,

В океане сумрачном тонуть.

Я хочу, чтоб небо стало синее,

Звёзды б осветили жизни путь.

Не хочу бросаться я в отчаянье,

Слушать монотонный ход часов.

В холоде людского немолчанья

Вновь смогу услышать к жизни зов!

Чемоданчик

Я нашла закрытый чемоданчик,

Только не могу открыть его.

Тайным содержанием заманчив,

Прямо как живое волшебство.

Правда, страшновато мне немного,

Страшно от того, что скрыто в нём.

Если ждёшь от жизни слишком много,

Можешь опалиться как огнём.

Вижу разноцветные картины,

Но судьба способна на каприз.

Счастье иль огромные руины –

Может принести любой сюрприз.

По канату

Жизнь, как цирк, нереальна без риска.

Человек в ней сродни акробату:

Он идёт по тугому канату,

Вся дорога опасна, терниста.

Точно так же он движется к цели:

Если вдруг соскользнёт ненароком,

То всю жизнь разломает всецело,

Да и сам расшибётся жестоко.

Все мы в жизни идём по канату,

Только часто трясутся колени.

Но не надо бояться падений,

И, порой, всё поставить на карту.

Родина

Странная в моей душе невнятица.

Вроде бы сегодня, как вчера:

Та же петербургская сумятица,

Из людей – сплошная мишура.

Листья по-октябрьски морщинисты,

Хмурятся дождями небеса.

Солнце стало слишком уж прижимистым,

Только разгораются глаза.

Может, это только мне мерещится,

В слякоти, ненастье красота?

Искренняя радость в сердце плещется,

С Родиной она сопряжена.

Родиной – измазанной до крайности,

В холоде и шумной суете.

Близкой мне в любой своей реальности,

Родину я чувствую в себе.