Истинный символ веры

А ведь недалеко ушло время, когда  о нём забыли…

Словно его и не было. Но вдруг фигура Сергея Павловича Дягилева стала вырисовываться всё ярче и ярче, выросла до необыкновенных размеров:

«Дягилев сыграл огромную роль в истории русского и мирового искусства», – считал хореограф М. Фокин.

«С. П. Дягилев был живым воплощением даровитости нашего народа», – утверждал художник М. Нестеров.

«Заслуги Дягилева в области истории русского искусства поистине огромны», – писал искусствовед И. Грабарь.

В юности Дягилев увлёкся творчеством художников-передвижников, собирал картины Перова, Крамского, Шишкина. Верил, что от них идёт ярко выраженное национальное течение  в русском изобразительном искусстве, «которое нам завоюет место среди европейского искусства».

С. П. Дягилев первым из отечественных критиков поддержал Бакста, Бенуа, Малютина, Малявина, Остроумову-Лебедеву, Юона и других; основал и возглавил художественный журнал «Мир искусства», учредил творческое содружество «Мир искусства». Это он, Дягилев, познакомит европейскую публику с лучшими российскими композиторами, артистами, художниками, проведя в Париже цикл Русских исторических концертов – Русские сезоны. Самозабвенно верил в наш народ, в наше великое предназначение; был убеждён, что  ещё не  раз сослужит службу Родине:

– Мы для всего света теперь нужны, – говорил С.П., – и до слёз обидно, что свои, русские, не видят той работы, которая производится тут же, у них под боком!

Чрезвычайно много ездил по стране, знал всё самое ценное в национальном художественном, балетном и оркестровом искусстве, был знаком с лучшими, гениальными представителями родной земли, интересовался ими, пропагандировал их.   Так было с Чайковским, Шаляпиным, Рыловым, братьями Васнецовыми. «Близким, милым поэтом, самым нам близким во всём русском музыкальном творчестве, – называл Дягилев П. И. Чайковского: – Любовь к нему стала ещё дороже, как воспоминание чего-то прошлого, пережитого». – В дягилевских концертах часто звучали оперные и симфонические партитуры великолепного, блестящего русского композитора.

Восхищался Дягилев искусством Ф. И. Шаляпина – приглашал его участвовать в Русских сезонах в Париже. Певец должен был выступать в концертах, операх Мусоргского, Бородина, Серова.

Спустя многие годы Дягилев припомнил такой эпизод:

«Накануне представления «Бориса Годунова» ко мне в номер гостиницы пришёл Шаляпин.

– Сергей Павлович, – сказал он, – где бы я мог у вас лечь? Я не могу один оставаться у себя в номере в преддверии такого дня.

У меня стоял маленький диван. Огромный Шаляпин свернулся на нём клубком и уснул.

На следующий день после представления мы безостановочно ходили с ним по бульварам, и Фёдор без конца восклицал:

– Я не знал, что мы сделаем, но сегодня вечером нам кое-что удалось.

«Успех концерта был солиден», – скромно писал впоследствии Шаляпин.

На самом деле успех был фееричен, триумфален! Шаляпин привёл всех в восторг, его называли выдающимся, гениальным артистом, величайшим трагиком современности».

«Он был прекрасен во всех концертах и спектаклях, поставленных Дягилевым», – вторя Сергею Павловичу, восторгался Шаляпиным А. Н. Бенуа, один из основателей художественного объединения «Мир искусства».

«…Был такой случай, – рассказывает художник А. А. Рылов: – Работал я дома в своём любимом крестьянском азяме, на ногах белые валенки. Вдруг входит шикарный Дягилев с цилиндром в руках, просит дать что-нибудь для выставки. Ничего подходящего для «Мира искусства», казалось, не было у меня. Но он и слышать не хотел и выпросил небольшую картину «Финляндский поток» и два пастельных пейзажа; затем сам стал рыться в пыльном складе со всяким хламом, в моём чулане, и вытащил грязный эскиз к «Зелёному шуму». Мы буквально вырывали его друг у друга. Пришлось согласиться…

…Летом, в деревне, близ Вятки,  я получил заграничный пакет с извещением об избрании меня действительным членом выставки Осенний сезон в Париже: Дягилев устроил отдел русской живописи и отправил туда “Зелёный шум”».

И вот выставка открылась. А. А. Рылов идёт к «Пассажу», встречает С. П. Дягилева, и тот с радостью сообщает, что «Реку Вятку» купила Третьяковская галерея! В одном из номеров журнала «Мир искусства» А. Бенуа отмечал «серьёзность» в работах Рылова, писал, что у него «настоящая душа художника: это человек, имеющий личное, своеобразное, вдумчивое и сосредоточенное отношение к природе». – Думаю, С. П. Дягилев был с этим полностью согласен.

А. А. Рылов заключает свои воспоминания о Дягилеве такими словами: «Дягилев был замечательным пропагандистом русского искусства за границей. В Париже он устроил настоящий праздник, грандиозное торжество русского искусства, организовав при Осеннем салоне русский отдел живописи, показав Парижу русскую оперу с Шаляпиным, декорации Головина, Рериха и русский балет с Карсавиной, Павловой и Нижинским, с декорациями Бенуа, Бакста. Прямо, можно сказать, ошеломил французов постановками и музыкой наших композиторов – Бородина, Мусоргского, Стравинского. А как Дягилев умел оформлять выставки! Сергей Павлович умел «подать» произведения художникам так, как этого не мог сделать сам автор».

С. П. Дягилев внимательно следил за творческой эволюцией А. М. Васнецова. Вот как он оценивает картины Аполлинария Михайловича на передвижной выставке 1897 года: «А. Васнецов в этом году особенно хорош. Он вообще очень неровен, и, наряду с прекрасными вещами, у него встречаются полотна очень скучные. Так и на выставке – «Последний луч» и «Пасмурное утро» прекрасны, очень интересно задуманы и новы по настроению – другие вещи значительно слабее. Главный недостаток этого мастера, что он однообразен в тонах».

В 1900 году Дягилев решил устроить экспозицию в музее Штиглица в Петербурге; приглашает к участию в ней Врубеля, Малявина, Бакста, Бенуа, Нестерова и других художников. Ему очень хочется поместить в экспозиции произведения А. М. Васнецова. Дягилев пишет художнику: «Добрейший Аполлинарий Михайлович! Ещё раз я убедительно упрашиваю Вас выставить «Москву». Я видел панно («Сказка о рыбаке и рыбке») и нахожу его очень интересным, но не скрою, что весьма предпочитаю «Москву». Нынешняя выставка выходит особенно «русской». Ваш триптих был бы особенно ценен именно на этой выставке. Поддержите и помогите. Ваш Сергей Дягилев».

Выставка имела немалый успех. «Какой-то светлый праздник искусства! – вспоминала Остроумова-Лебедева. – Дягилев с присущим ему организаторским талантом и, как всегда, с большим вкусом устроил её».

А. Васнецов был членом общества «Мир искусства».  Журнал не раз репродуцировал его работы, писал о художнике; Васнецов участвовал в его выставках. Конечно, не со всеми установками мирискусников, тяготеющих к модерну и символизму,  Аполлинарий Михайлович соглашался: всё-таки внутренне он ближе реалистам – передвижникам: Репину, Поленову, Саврасову. А. М. Васнецов был убеждён, что живопись будущего не станет продолжением того рода искусства, которое принято называть декадентским. Этот элегантный и заманчивый цветок не несёт в себе плодотворных семян для родного искусства. Он отцветёт, не успев раскрыться. Будущее – за реалистическим искусством. Оно станет достоянием общества, могучим рычагом умственного и нравственного развития народа. Оно унаследует вечные основы – традиции, завещанные великими художниками предшествующих эпох – Веласкесом, Рубенсом, Рембрандтом, Левитаном, А. Ивановым.

С искренним уважением относился Дягилев к Виктору Михайловичу Васнецову, говорил, что ему очень полезны интересные и живые беседы с художником. Он пишет В. М. Васнецову: «Если бы Вы подслушали хоть один наш разговор, Вы, конечно, не относились бы к нам с той суровостью и нерасположением, с каким Вы думаете о нас. Нельзя быть солидарным со всем: возраст, разность во взглядах поколений делают своё, но поймите же Вы, что из всего поколения наших отцов – Вы ближе нам, чем все остальные».

Уже в первых номерах журнала «Мир искусства» Дягилев помещает репродукции с картин Виктора Михайловича «Три богатыря», «Рыцарь на распутье», «Бой скифов со славянами» и другие. В феврале 1899 года состоялась персональная выставка произведений Васнецова. «Мир искусства» откликнулся на неё: «На выставке собран очень полно только один род творчества Васнецова, а именно его народно-эпические произведения. Здесь мы встречаем всех его «Богатырей» – эти знаменитые произведения Васнецова, которые представляют одну из интереснейших сторон его творчества. Впервые появились «Три богатыря», грандиозный труд мастера, прекрасно характеризующий его неподдельную любовь к русской былине. Здесь же мы видим целый ряд иллюстраций к «Снегурочке», из которых многие проникнуты трогательным чувством и крайне живописны. Выставка в общем одна из самых интересных и значительных за последние годы».  

В том же номере журнала «Мир искусства» Дягилев поместил свою статью «К выставке В. М. Васнецова»:

«Теперь в нашем представлении тесно объединились крупные имена Сурикова, Репина и Васнецова. Это та группа, которая определила течение всей современной русской живописи. Никогда в русском искусстве национальное самосознание не проявлялось так сильно, как в творчестве названных мастеров.

Васнецов признан, вполне признан, – уверял Дягилев: – Владимирский собор и Третьяковская галерея сослужили незабвенную службу. Выставка в Академии художеств – апофеоз значения Васнецова!»

Известны слова Виктора Михайловича: «Мы только тогда внесём свою лепту в сокровищницу всемирного искусства, когда все свои силы устремим на развитие своего родного русского искусства, т.е. когда с возможным для нас совершенством и полнотой изобразим и выразим красоту и мощь, и смысл наших родных образов – нашей русской природы и человека, нашей настоящей жизни, нашего прошлого, наши грёзы и мечты, нашу веру, и сумеем в своём истинно национальном отразить вечное, непреходящее».

«По статьям и письмам Дягилева видно, как он обожал Россию, всё русское до какого-то фанатизма» (Бенуа). «Вот истинный символ веры!» (Стасов). И под этим «истинным символом веры» Стасова, Васнецова, Бенуа и других творцов, им восхищавшихся, сам Дягилев, я убеждён, охотно подписался бы обеими руками!