Рецепт от смерти или нам теперь всё льзя / Архив номеров / ВЕЛИКОРОССЪ

ГЛАВА 16.

На следующее утро во двор въехал длиннющий белый лимузин, казалось, что конец этой машины ещё и не въехал на территорию, а торчит где-то там за живой изгородью. Из сего чуда вышли сразу два человека в белых костюмах, следом за ними семенил невысокий шофёр с большим букетом цветов и свёртком в руках.

Маргарита ещё издалека узнала Силуянова и рядом ним разглядела смуглого человека с шевелюрой чёрных волос, разлетающихся на ветру. По той суете, что началась в холле, она поняла, что спутник её Силы и есть тот самый знаменитый Узбек.

Силуянов чмокнул её в щеку:

– Ну что, королева, с днюхой тебя, принимай подарки, – и повернулся к шоферу.

Узбек сразу ушёл в кабинет главврача, а Силуянов пошёл рассматривать апартаменты Маргариты.

– Твоими вопросами занимаются, – без лишних предисловий сказал он, – всё не так просто, Узбек мужик ушлый. – Маргарита прижала палец к губам и показала на лужайку, ей уже давно казалось, что микрофон в домофоне работает не только при нажатии на какую-либо цифру.

ГЛАВА 17.

Стол накрыли прямо на веранде. Перед Марго стоял её заказ: варёная молодая картошка, обильно посыпанная зелёным, мелко нарезанным укропом, селёдка Иваси в оливковом масле и посыпанная кольцами фиолетового лука, солёные огурчики и маринованные грибы – лисички, квашеная капуста, горкой лежал особо нарезанный чёрный бородинский хлеб. Всем желающим, под строгим контролем главврача, налили по небольшой чарке Абсолюта, и на рюмках тут же образовалась испарина.

Узбек поднялся с места, все как-то разом замолчали:

– Ну, господа и дамы, – начал он…

И тут завыли собаки, долго, протяжно и по-звериному жалостливо…

Узбек замолк на полуслове, все словно потеряли дар речи. Через несколько секунд в нагрудном кармане Родиона Петровича надрывно запищало какое-то электронное устройство. Все врачи, сидящие за столом, словно по команде бросились к лестнице, ведущей наверх, больные тоже как-то тихо, не сговариваясь, разошлись.

Узбек вылил в себя водку:

– Упокой бог, кто там ты есть аллах, будда или Иисус, отправь душу этого человека в райские кущи.

Марго с Силуяновым тоже выпили, не чокаясь. За столом только они втроём и остались.

– Из вас кто-нибудь знал автогонщика, – спросила Марго, – что за человек он был?

– Хороший человек был, – ответил Узбек, – правильный, он мне когда-то жизнь спас. Гнались за нами, стреляли, так вот он на своей тачке такие кульбиты выписывал – что твоё кино. Машина вся в дырках, а мы ничего – только в ссадинах. А потом заболел, крепко заболел, я его сюда определил, думал наши светилы его поднимут. Но, видать, не смогли.

Собаки как-то разом затихли, и вокруг образовалась жуткая, гнетущая тишина. Светило полуденное солнце, где-то за рощицей плескалось ласковое море, а рядом незримо стояла безносая со своей косой, и её страшное дыхание ощущал здесь каждый – и врачи, и больные и посетители.

Силуянов почти силком заставил Марго выпить ещё рюмку водки и увёл вглубь сосновой рощи, но не к дороге, а куда-то вбок. Через несколько минут они оказались у живой изгороди, но за ней не было ничего, т.е где-то там вдали виднелись какие-то строения, но за изгородью начинался глубокий овраг, довольно круто уходящий вниз.

– Интересное место, – сказала Марго, – здесь бы не хоспис строить, а крепость, ни один неприятель сюда не проник бы.

– Так Узбек и хотел в этом месте своё лежбище организовать. Только вот когда его Катя умерла, передумал и врачам отдал, чтобы они других спасали. Только вот плохо у них получается. Он говорил мне, что ты чем-то на его жену похожа. Смотри, приревную. – Он улыбнулся.

– Сила, что ты глупость мелешь, – сказала Маргарита, – поздно ревновать-то. Да и я, если честно, всё больше отдаю предпочтение этническим русским, – и тоже улыбнулась. Ей очень хотелось выбросить из головы мысли о смерти Анатолия, но не получалось никак.

ГЛАВА 18.

Узбек и Сила уехали, главврач проводил их да так и остался стоять возле ворот. Маргарита тихо подошла к нему и приобняла за плечи.

– Ты на своём веку столько смертей перевидал, неужели не привык.

– Конечно привык королева, – сказал Гиреев, – но вот к смерти молодых привыкнуть не могу.

– А у него есть родственники, – спросила женщина.

– Мать старенькая, и девушки или жена, не уточнял. Я их уже вызвал, хорошо, что детишек нет, без сирот на этот раз обошлись.

– Маргоша, извини, пожалуйста, мне идти надо, куча бумаг ещё не написана, да и ещё одно неприятное дело предстоит.

– Какое? – тут же спросила Маргарита.

– Я же сказал, неприятное, но нужное.

– Так давай, колись. Я следователь, мне всё знать положено.

–Понимаешь, сразу двум пациентам надо быть уже наверху. Но там реанимационный кабинет, полностью оборудованный всем необходимым, – только для одного. Вот и буду решать сейчас, кому из двоих он нужнее.

– Слушай, а ты сегодня, когда у Анатолия был, икону не видел, – меняя скорбную тему, спросила Марго.

– Нет, прокурорша, не видел. А жаль, я-то, грешным делом, думал, что она у него. Думал, поможет, – не помогла.

Женщина поняла, что от своих мыслей его не увести, и спросила напрямую:

– Так кого туда отправишь?

– Либо Филиппа, либо твоего Иннокентия.

– Почему моего? – удивилась Маргарита.

– Ой, да ладно, – отмахнулся главврач, – понимаю, что у вас там не любовь, а только симпатия.

В горле женщины, опять возник комок, – неужели этот сильный и здоровенный мужик отправится наверх, и она его больше не увидит… живым, – пронеслась в голове мысль, и ей вдруг как девчонке захотелось расплакаться.

Она молча повернулась и пошла к себе в палату. Родион Петрович её не удерживал, он думал о своём и свою бывшую поклонницу уже не замечал.

ГЛАВА 19.

Не дойдя до здания, Маргарита резко развернулась и пошла к будке сторожа.

Незнакомый старик сидел на корточках и кормил собак.

Неудобно на корточках, – подумала Марго, и вдруг у неё в голове щёлкнул тумблер: так сидят зеки, и если человек долго был в зоне, то привычка остаётся на всю жизнь, значит старику так удобнее.

Увидев женщину старик нехотя поднялся.

– Меня Еремеем кличут, а вас барышня как изволите называть?

Маргарита Сергеевна Крулевская. Я так понимаю, вы сторож этого заведения, – Марго взглянула на его руки и поняла, что была права, пальцы были в наколках.

– Сидели? – прямо в лоб спросила она, – за что, когда?

– Мне говорили, что следачку к нам этапировали, да я не поверил. Подумал – быть такого не может, Узбек не допустит. Выходит, допустил. За что сидел, то тебе сейчас без надобности, только давно это было, почитай уже годов десять как откинулся. Не брали меня с моей трудовой биографией никуда, вот благодетель наш сюда и определил, и мне кусок хлеба на старости лет и ему пригляд лишний не помещает. Видел тебя намедни, за столом с ним да Силой мирно так базарили. То не очень мне понятно, но не моё дело. Сейчас жизнь шибко быстро меняется, кто за кем нынче охотится, мне уже и невдомёк будет. Так зачем пожаловала? Я не у хозяина, могу и послать подальше, здесь моя зона.

– Что вы так неласково, – возмутилась Марго, – я к вам всего лишь знакомиться пришла, да с собачками пообщаться, интересные они у вас, умные, я раньше никогда таких не видела.

– Вообще-то мне разговаривать с тобой по закону как западло, но коль ты с законниками за одним столом якшаешься, то и на мне греха не будет.

– Еремей, я как и вы уже лет десять как из своей конторы откинулась, – улыбнулась Маргарита, – а про срок спросила так, по привычке. У вас свои привычки, у меня свои. Не сердитесь. Сами понимаете, я здесь ненадолго, чего ж нам собачиться.

Марго посмотрела на мирно развалившихся псов. Казалось, что они внимательно слушают и всё понимают.

– Так-то лучше, – проворчал старик, – что мы, зеки – не люди. Чай, и мы понятия имеем. Есть желание – пущу в вольер, вот того с рыжим пятном можно и погладить, остальных не советую.

– А Иннокентий Николаевич всех может погладить, – спросила женщина, – ему они доверяют?

– Ему можно, он с ними разговаривает, они только его да меня признают.

Сзади раздались шаркающие шаги, – а вот и он, лёгок на помине.

– Иннокентий Николаевич, здравствуйте, – с искренней радостью, сказала Маргарита.

Еремей молча протянул ему руку.

– Как наши собачки? – спросил мельник?

– Да вот, едят плохо, – ответил сторож, – видать переживают ещё – не отошли. Да ты зайди к ним, поговори, глядишь, и успокоятся, – предложил Еремей. – А мы тут пока с дамочкой за жизнь покалякаем. Хочешь чаю – пошли ко мне в сторожку.

Чай у Еремея был какой-то особый. Конечно, это не улун главврача, но мята, душица или ещё какие-то местные травы в нём присутствовали и делали напиток ароматным и удивительно вкусным.

– Извини, следачка, пряников к чаю у меня нету. Хошь, мёду тебе предложу, наш горный, мои соседи в посёлке пасеку имеют, ну вот и мне перепадает маленько.

– Еремей, вы ведь, я так полагаю, с самого начала работаете, всех знаете… Или я ошибаюсь?

– Работаю я, конечно, давно. Только ты меня извини, сидельцы тут не задерживаются, сама понимаешь. Иннокентий самым старым и будет и по возрасту, и по сроку отсидки.

– А Митрича знали, – села на своего коня Марго, – он ведь постарше был?

– Так он сюда ко мне не хаживал, он всё больше с начальством общался, думал его по блату вылечат. Да вот выходит блат на этот раз не сработал.

– А родственники у него были? – не унималась Маргарита.

– Ну с этим вопросом не ко мне, это к Гланому или к Григорию, они наверняка знают.

В сторожку заглянул мукомол.

– Сударыня, нам пора! Иначе нас с собаками разыскивать будут, – улыбнулся он. –Давайте быстренько к эскулапам. Они, наверное, уже и не чают заполучить наши бренные тела.

ГЛАВА 20.

– Иннокентий Николаевич, вы ничего мне сказать не хотите? – спросила Марго по дороге.

– И откуда у вас такая проницательность? – с иронией ответил мельник, – понимаю, профессия обязывает. – Хочу сказать, голубушка, ох как хочу. Видел я её недавно, правда мельком. У Григория видел. Заглянул к нему в палату, он спит себе, похрапывает, а она стоит у кровати, и глаза у неё такие особые, на меня смотрят и светятся. Ей Богу, аж крестным знаменем себя осенить захотелось.

– Так давайте скажем об этом главврачу или Гекслеру, пусть они её в холе повесят, для всех, чего её скрывать.

Вместо процедурной они, не сговариваясь, пошли в палату певца. Однако там суетилась Наргиз.

– А где Григорий? – спросил Иннокентий Николаевич.

Наргиз молча показала пальцем сначала в направлении процедурной, а затем наверх. Помолчали.

Наргиз меняла постельное бельё, что-то прибирала в тумбочке.

– Скажите, – спросила Марго, – а вы икону здесь, часом, не видели, Богородицы, такую небольшую.

– Нет, – ответила медсестра, – не видела. Может, он её с собой забрал, не знаю. У нас, у мусульман вообще людей рисовать большой грех. Зачем грех у постели держать, не понимаю.

Вышли из палаты все втроём. Наргиз пошла к себе, а Маргарита и мельник навстречу Гавриилу Даниловичу, который стоял в холле и укоризненно покачивал головой.

ГЛАВА 21.

Марго облепили шлангами и проводами.

Точно подопытный кролик, – подумала она и провалилась в полудрёму. Мысли медленно проплывали в голове, ей казалось, что она парит где-то под потолком, смотрит на своё тело свысока и одновременно думает за себя и за своё тело.

Сильно закололо в боку, Марго поджала губы, прибор пискнул, и Гавриил Данилович подошёл к ней.

– Совсем больно или потерпите еще минут пять? – спросил он.

– Конечно, потерплю, – еле разжимая губы, сказала Маргарита и опять провалилась в забытьё.

Её отвезли в палату. После такой экзекуции Марго совсем потеряла силы.

Окно было открыто, и с моря дул приятный бриз, еле шевеля занавески.

Интересно, здесь шторма бывают, – подумала она. – Наверное, бывают, но только зимой. А вот увижу ли я шторма – не факт. Вот интересно, о чём я думаю – хочу увидеть бурю и боюсь не увидеть, другие увидят, а я нет, – и снова провалилась в какую-то дрёму. – Интересно, что они мне вкололи, ничего не болит, а встать не могу и, главное, не хочу, я ничего не хочу, я хочу такой вот лёгкой и приятной смерти. А автогонщик тоже умирал сладкой смертью, ему тоже ничего не хотелось… Бред, всё это бред, я просто сплю, и мне всё это снится, кровать снится, тумбочка снится. Она повернула голову, чтобы посмотреть, как ей тумбочка снится, и широко открыла глаза. На тумбочке стояла маленькая икона Богоматери, без подставки, сама по себе стояла, не висела в воздухе, а именно стояла, ни на что не опиралась, и глаза у Богородицы были такие лучистые, от иконы исходило какое-то добро или, как говорят верующие, – благодать.

Маргарите снова захотелось расплакаться. Она вспомнила руки своей матери, такие тёплые и заботливые, и отца, который гладил её по волосам, она хотела ещё что-то вспомнить, но провалилась уже куда-то далеко и надолго.

ГЛАВА 22.

– Иннокентий Николаевич, – сказала Марго при встрече, – а я Богородицу видела, она у моей постели на тумбочке стояла, и глаза у неё были такие, как вы рассказывали.

– А я вот у Гиреева был, он хотел меня наверх отправить, да передумал пока, говорит, что некоторые анализы у меня чуть получше стали. Интересно, это оттого, что я икону у Григория в палате увидел, или это вы так на меня влияете? – произнёс нараспев мельник и улыбнулся.

Они зашли в палату Маргариты. Планшетник помигивал огоньком поступившего письма и ещё другим огоньком. Год назад ей поставили программу – защиту от несанкционированного копирования, так вот впервые с момента установки, иконка этой программы (хитрая мультяшная мордочка) говорила, что программа своё дело сделала.

Сила писал, что поход его людей к Вере Марковне практически ничего не дал. Человек, написавший икону, сам когда-то перенёс тяжёлую болезнь, еле выжил, после чего стал рисовать разные картины и портреты, потом вдруг всё распродал и раздарил и уехал то ли в Грецию на священную гору Афон, то ли в Тибет, а, может, и на землю обетованную подался.

Где и у кого его работы, пока установить не удалось, но Вера Марковна утверждает, что икон он, вроде бы, больше не писал, да и эту нарисовал, только тогда, когда узнал, что она заболела. Было ещё какое-то письмо от него, вроде бы важное, но куда оно делась, так и не вспомнила.

На остальные вопросы обещал ответить позже, когда проверит поступающую информацию ещё раз.

– Иннокентий Николаевич, а вы не знаете, что-либо про родственников Митрича? – спросила Маргарита.

– Я-то не в курсе, вот Григория надо расспросить, он ведь с ним в одной палате жил.

Ладно, оставим этот разговор до вечера, за ужином с артистом пообщаемся, – решила про себя Марго, совсем забыв о пальце Наргиз, указавшим после процедурного кабинета куда-то наверх.

– Идёмте, Иннокентий Николаевич, немного посидим на лавочке, вы мне ещё про свою супругу ничего не рассказали.

– Не могу я идти, – тихо сказал мельник, – нажмите на красную кнопку, – и потерял сознание.

ГЛАВА 23.

Вечером того же дня в прибрежном ресторане сидели двое, стол был изысканно сервирован, но посетители почти ничего не ели.

– Ну рассказывай, – попросил мужчина, – узнала то, что я просил?

– На, погляди сам, – сказала его спутница и красивым движением руки достала из сумочки и протянула ему дорогой сотовый телефон.

Мужчина стал рассматривать фотографии.

–Так, значит, казачок наш не засланный, она действительно больна и, как я понимаю, серьёзно.

– Ну, ты же у нас большой спец в этой области медицины, – съязвила женщина, – вот и определи, сколько ей осталось с таким диагнозом. – Голос у неё был какой-то уж очень пронзительный, и несмотря на то, что говорила она совсем негромко, за соседнем столиком на неё покосились.

Заметив это, мужчина прошептал ей на ухо:

– Пойдём на веранду.

Они смотрели на вечернее небо и луну, висящую над тихим морем.

– Мне пора, – сказал он, – ехать далеко. А ты, я так понимаю, сегодня дежуришь, вот и постарайся оказать помощь страждущей, помоги побыстрее перебраться на этаж повыше. А там я уж усилия приложу. Только не переусердствуй, знай меру, не сразу и не завтра, а то Гавриил мигом учует, что лечение не впрок.

– Ладно, пойдём к столу. Ещё полчаса, и я отбываю.

Женщина с укоризной посмотрела на него.

– А когда же у нас будет потехи час? – с иронией спросила она, – опять потом, смотри я так и состариться могу.

– Ты опять на комплемент напрашиваешься. Никогда ты не состаришься, я же знаю, что у тебя есть средство Макропулуса. А потеха будет, обязательно будет, только сперва дело, большое дело. Деньги я оставил в меню, домой сама доберёшься. Пока!

– Опять на такси! – возмутилась женщина, – когда же я свой Купер поведу?

– Ну уж точно не сегодня – пьяным за руль нельзя!

– А как же ты, тебе выходит можно!

– Мне можно. Я врач, сам себя разобью, сам и вылечу.

Она хотела ещё съязвить на тему, какой из него врач, но передумала. Кроме звонкого голоса женщина обладала ещё и тонким умом.

ГЛАВА 24.

Мельника увезли на каталке. Марго осталась одна, в душе опять поселилась тоска, – а говорил, анализы хорошие, вот тебе и хорошие, что я буду делать без своего Ватсона, – думала женщина, – и вдруг её взгляд упал на большую коробку, которую ей подарили вместе с полевыми цветами. Вредный Гекслер не разрешил отнести цветы в палату, а велел поставить их в трапезной, – в сущности, наверное, он всё-таки прав, пусть все ими любуются, а не только я одна, – размышляла Маргарита и машинально стала разворачивать свёрток. Там было всё, о чём она когда-то мечтала: короткая норковая шубка и красивое платье, несколько пар обуви. В былые времена Марго заходила в комиссионки и любовалась на подобные товары как на музейные экспонаты. Своей квартиры она долгое время не имела, и ее зарплаты хватало только на оплату съёмной квартиры да на еду. Часть денег обязательно отправляла своим старикам – в те годы, как впрочем и сейчас, пенсия была просто нищенская. И вот у неё есть всё, и квартира, и модных тряпок полно, но зачем это всё… Силуянов молодец, свои обещания сдерживает, правда с большим опозданием. Она подошла к домофону:

– Наргиз Хошимовна, не сочтите за труд, зайдите ко мне, – сказала Марго.

Когда медсестра появилась, женщина обвела рукой свою кровать и стол, на котором лежали вещи.

– Приобщите всё это к своему каталогу, мне это вряд ли понадобится, шубка уж точно. И ещё, как мне с помощью этой техники, – она указала на домофон, – связаться с другими палатами, это возможно?

– Да, – сказала Наргиз и показала ей комбинацию цифр, позволяющую общаться с любой палатой или кабинетом.

– Может, оставите, кое-что у себя? – спросила медсестра, – эти вещи получше моих каталожных будут, чистая Италия, Милан.

– Нет, дорогая, уносите. Я хочу одна побыть. Ладно?

Наргиз забрала вещи и ушла, а Марго набрала код палаты Григория, никто не ответил. – Странно, – подумала она, – наверное, гуляет, – и набрала второй номер.

– Элеонора Витальевна, вы не спите? – спросила она.

– Нет, – ответил ей динамик.

Вот никак не привыкну, – про себя подумала Маргарита, – к этому голосу. То ли мой динамик его искажает, то ли её болезнь так изменила голос.

– Вы у окна сидите?

– Конечно. Как всегда, вы хотите спросить, кого я видела?

– Как вы догадались? Григорий не выходил на аллею?

– Нет, не видела его сегодня. Может, он в процедурной, позвоните туда.

Звонить Маргарита не стала, она наконец с ужасом вспомнила жест Наргиз в палате Григория. – Пойду сама в процедурный кабинет, узнаю всё там и заодно спрошу, что за препарат мне вкололи, от которого такие странные видения бывают.

В холле перед входом в кабинет сидели Лазарь Арнольдович и Аслан. Не глядя ни на кого, они тихо беседовали.

– Извините, товарищи мужчины, – сказала Марго, – я ищу Григория, он в поле вашего зрения не появлялся?

Оба разом замолчали, прервав свой разговор на полуслове.

Гекслер встал и, взяв женщину за локоть, повёл к выходу из здания.

– Маргарита Сергеевна, зачем вам Григорий? Он разве не надоел своим неуёмным красноречием? – спросил врач.

– Лазарь Арнольдович, ну как вы можете так рассуждать! В прошлый раз мы с ним не договорили, причём, припоминается мне, по вашей вине.

– Ну, что ж, голубушка, остаётся мне лишь посочувствовать вам, Григорий увы наверху. Ему нужна искусственная вентиляция лёгких, а сей аппарат у нас только там находится.

– Надо полагать, что без этого аппарата он сразу умрёт? – спросила Марго.

– Выходит, что так. Теперь у нас там аж два пациента, а это большая беда. Так что, я вас прошу, пожалуйста, не нарушайте режим! Врачей здесь – раз, два и обчёлся, не надо усугублять нам и без того нелёгкую жизнь. Желаю вам здравствовать. – И Гекслер быстро направился к лестнице, ведущей на второй этаж.

Маргарита посмотрела ему вслед, и тут же незамедлительно в мозгу щёлкнул тумблер, – надо попробовать подняться на второй этаж, мельнику, понятное дело, это не под силу, а я вероятно смогу. Интересно, ночью медсёстры или врачи где там сидят и как там устроена сигнализация.

Но осуществить в эту ночь задуманное ей не удалось. После вечерних процедур и укола, который сделала ей Сирена, она почувствовала себя настолько плохо, что пришлось опять прибегнуть к помощи каталки при транспортировке своего бренного тела в палату.

Что-то быстро я привыкаю к этому виду транспорта, – подумала она, – так недолго и к катафалку привыкнуть, – и опять щелчок тумблера, – «а дежурила в эту ночь Кадарская, это я точно знаю, она мне на ночь укол приходила делать, да болючий такой, поэтому и запомнил», – всплыли в голове слова мельника.

А мне сегодня Сирена укол делала, болючий такой. Болезни у нас с Ватсоном разные, а уколы болючие – одинаковые. Может быть, эти лисички-сестрички вопреки наставлению Узбека хотят нас быстрее из этого заведения выписать, может быть такое? – вполне.

ГЛАВА 25.

– Ну как продвигаются наши дела? – спросил он.

– Ещё несколько сеансов, и наша пациентка гарантировано разделит сообщество мужчин на втором этаже, – ответила собеседница. Я своё дело сделаю, вот ты своё сделать не забудь. Кстати, смотрел график? Завтра ты и Кадарская вместе дежурите. Смотри мне! Знаешь, что я ведьма, на помеле летаю и сверху всё вижу.

– Вот только не надо меня пугать! – ответил мужчина, – этим ты меня только возбуждаешь. Оказаться в постели с ведьмой – это ли не цель Люцефера? Иди, давай, к этому старику Иннокентию, помоги болезному, а то он с этой нашей дамочкой сильно сдружился. Не к добру это, надо ускорять процесс, покойники, они всегда молчат.

– Если ты такой умный, иди сам к нему, всю грязную работу на меня перекладываешь.

– Ну не сердись, ведьмушка, – ласково сказал мужчина, – после этого приходи сразу ко мне. Ночь-то, она хоть и летняя, но длинная, – и сладострастно улыбнулся, привлекая девушку к себе.

ГЛАВА 26.

Марго постучалась в палату к мельнику.

– Иннокентий Николаевич, к вам можно?

– Заходите, голубушка, заходите, – послышался голос из-за двери, и оттуда же раздалась знакомая музыка.

В палате кроме самого хозяина были ещё двое молодых людей – девушка лет 20-25-ти и худощавый юноша года на два-три помладше.

– Знакомьтесь, Маргарита Сергеевна! Это, как говорится, мои потомки – дочь Светлана и сын Василий. Вот пришли старика навестить, да и заодно мой проигрыватель принесли. На подоконнике стоял старый советский проигрыватель «Вега» и воспроизводил пластинку с записанной ритмичной мелодией.

Маргарита слышала её довольно давно, но название и исполнителя вспомнить никак не могла.

Словно угадав ее мысли, мельник сказал, что это группа «Спейс».

– Много лет назад я выстоял многочасовую очередь в московском магазине «Мелодия» на новом Арбате. Как же я был счастлив, когда приобрел эту пластинку. Давали не более двух штук в одни руки, вот подарок другу вышел знатный, запоминающийся. В то далёкое время почти любая покупка давалась с боем, но приносила большую радость, а сейчас у всех плееры и музыкальные центры, но звук не тот, да и ощущение другое – обыденное.

В Палату зашел Гекслер, и дети мельника стали прощаться.

– Оставайтесь, оставайтесь все, – сказал доктор, – вы мне абсолютно не мешаете, я просто поставлю больному капельницу, и всё, можете продолжать беседу.

Но молодёжь поспешила удалиться.

Маргарита вышла в коридор, дождалась врача и спросила:

– Лазарь Арнольдович, ну как он? Раз его не перевели наверх, значит ему лучше, или там просто места нет?

– Дорогая моя Маргарита, – ответил Гекслер, – мест наверху хватает, но они оборудованы по-разному, какие-то палаты получше, какие-то похуже. Там у нас, так сказать, имеется попалатная специализация. И раз главный решил оставить нашего ветерана здесь, то следовательно, он считает, что ему здесь будет лучше. Сами понимаете, туда посетителей увы не пускают. Да и я тоже так считаю. Вы здесь останетесь или к себе пойдёте? Хотите я вас провожу?

– Нет, спасибо, я, если можно, ещё с Иннокентием Николаевичем побуду, – сказала Марго и вернулась в палату мельника.

Её удивила полка с книгами. Там были и специальные книги по пищевым производствам, и исторические произведения, и какие-то старинные фолианты. Были здесь и книги по искусству, географии, музыке.

– Иннокентий Николаевич, и вы это всё прочли? – с интересом спросила женщина.

– Странный вопрос, Маргарита Сергеевна. Времени у меня много, что ещё старику делать. Вот дети новые принесли, а кое-что забрали. Вас что-то мучает, не стесняйтесь, говорите, давайте вместе обсудим.

– Да вот у меня всё икона из головы не выходит, видела я её на самом деле или это был бред под воздействием лекарства. И ещё, что нам за лекарства такие болючие колют? Диагноз у нас с вами разный, а выходит, что уколы одинаковые. Или я не права.

– Давайте по порядку, – предложил мукомол. – Икона существует на самом деле, и это неоспоримый факт. Вы её раньше никогда не видели, следовательно, представить её вам было довольно трудно, хотя человеческое сознание суть вещь необъяснимая. Сдаётся мне, дорогая Маргарита Сергеевна, что кто-то вам её на время занёс. Зачем и почему забрал – сие мне пока непонятно. Видать, есть в сем заведение люди весьма к вам благосклонные. Второе, я несказанно рад, что вы тоже обратили внимание на эти уколы. Болючие уколы, как вы выражаетесь, делает наша молодёжь, ни доктора, ни Галина почему-то их не делают. Это факт. Причём, получаем мы их, а может, и не только мы, нерегулярно.

– Так давайте спросим Гиреева или Гекслера, – предложила Марго.

– Конечно, спросим, но давайте немного погодим. Надеюсь, что мир сей нас грешных ещё терпит.

ГЛАВА 27.

Маргарита увидела в окне огонёк сигареты и, попрощавшись с мельником, отправилась в рощицу покурить. За деревьями на этот раз пряталась одна Галина.

Марго достала свой излюбленный мундштук и тоненькую женскую сигарету.

– Можно прикурить? – спросила она, но Галина, вместо своей сигареты, протянула ей массивную, но изящную зажигалку, явно для мужской руки.

– Занятная вещица, – рассматривая зажигалку, сказала Марго, явно подарок – кавалеры балуют.

– Да какие здесь кавалеры, – ответила медсестра, – Наргиз дала, она её в палате Митрича нашла, вот и отдала мне, из наших ведь больше никто не курит. Только вот она что-то в последнее время стала барахлить, искра вроде бы есть, а огонь через раз загорается, наверное, бензин заканчивается или газ.

Маргарита рассмотрела ещё раз квадратную форму зажигалки и нашла только один винтик.

Странно, – подумала она, – такая вещь не может быть одноразовой, слишком накладно получается.

– А хочешь, я её мельнику покажу, он у нас большой спец по всякой технике, может и подскажет чего или вообще возьмёт и подчинит, – предложила Маргарита. – Жаль, если такая красота без дела будет валяться.

– Да я и сама хотела к нему подойти, да как-то постеснялась, – ответила Галина, – ну что ж, если подчинит, буду рада.

Вечером того же дня, Маргарита показала мельнику зажигалку.

– Занятная вещица, – рассматривая со всех сторон золотистый квадрат, – произнёс старик. – Только я сей болтик не откручу, тут специальная отвёртка понадобится, у меня такой нет. Сударыня, не сочтите за труд, позвоните Аслану, попросите его зайти к нам со своим компьютерным несессером.

Аслан оказался на месте и вскоре появился в палате мельника, держа в руках большой набор приспособлений для ремонта компьютерной техники.

И у него зажигалка с одним болтом тоже вызвала удивление. Он подобрал отвёртку, открутил маленький болт, и на стол вместе с крышкой выпала… микросхема.

– Что это? – хором спросили Иннокентий Николаевич и Маргарита.

Аслан улыбнулся, поднёс микросхему к глазам.

– Как говорят в одном известном мультике – чудеса вражеской техники. Нет, это не микрофон, вернее не только микрофон, это скорее микромагнитофон.

– И что, мы сможем услышать, что там записано? – спросил мукомол.

– К сожалению, я не смогу вам помочь, – ответил Аслан, – нужна специальная аппаратура, у меня таковой, увы не имеется, но в специальной лаборатории, конечно, можно.

В палате наступила тишина,

Каждый думал про себя, но все они думали об одном и том же.

– Интересно, как эта штука попала в палату Митрича? – спросила Марго, когда Аслан вышел. – Он ведь не курил. Зажигалка ему, вроде бы как, без надобности была.

– Так-то, оно так, – поддержал разговор Иннокентий Николаевич, – только её мог забыть кто-то из посетителей, а может, как сувенир преподнесли. Он же, как я понимаю, падок был до всякого рода подарков, ничем не брезговал.

Что же за человек был этот Митрич, – подумала женщина, – и Силуянов молчит, ничего пока не прислал… у кого ещё про него можно узнать, вот вопрос. И что за информацию хранит в себе эта вещица? А время идёт, его всё меньше. Эх, где мои оперативники, как их сейчас не хватает.

– Иннокентий Николаевич, скажите, а ваши дети, когда в следующий раз сюда приедут.

– Да они оба у меня люди занятые, – ответил мельник, – так что раньше чем через неделю не объявятся. А я так понимаю, вы хотите эту штуку переправить для расшифровки.

– Правильно понимаете, только вот кого попросить? Врачей я в это дело впутывать не хочу.

– Правильно, и не надо, – согласился старик, – поручите это дело Еремею или, если хотите, я его попрошу.

Вечером после ужина и ежевечерних процедур они отправились в сторожку к Еремею. Мельник всё ещё плохо владел ногами, но от кресла каталки отказался категорически, благо идти было не очень далеко.

Еремей без особых колебаний согласился передать зажигалку кому надо и пригласил гостей почаёвничать. Небо было затянуто тучами, но дождя не было, южная ночь наступило как-то сразу, будто кто-то взял и выключил свет. Собаки разбрелись по своим рабочим местам, разговор за столом как-то сам собой перешёл на Галину, Наргиз, Митрича. Здание хосписа почти полностью погрузилось во тьму, светились только окна холла да несколько окон в ординаторской и на втором этаже.

За чаем просидели довольно долго. Боясь, что врачи кинутся их разыскивать, попрощались с Еремеем и пошли к зданию. Мельник шёл медленно, с трудом переставляя ноги. У Маргариты ныл бок, она хотела побыстрее добраться до своей палаты, но не могла оставить пожилого человека одного и подстраивалась под его медленный шаг. В дальнем углу двора что-то зашуршало.

– Собачки наши службу верную несут, – сказал Иннокентий Николаевич, – покой наш охраняют. Давай присядем на скамейку, я малость отдохну. Присели, над головой нагло и беспардонно зудели комары, где-то вдалеке пролетела летучая мышь, охотясь на этих кровососов.

– Хорошая ночь, – тихая сказала Маргарита.

– Плохая ночь, – сказал мельник, – безлунная, бандитская.

По аллее кто-то шёл, это был Гиреев

– А я вас по всему корпусу ищу, полуночники! Отбоя на вас нет, хорошо ещё, Элеонора Витальевна сказала, что вы в сторожку пошли, – и присел рядом. Я сегодня дежурю, а спать хочется, сил нет, – сказал он, – вот и пришлось с чая на кофе перейти, теперь всю ночь не засну.

К ним приближался еще кто-то.

– Элеонора Витальевна, и вам не спится, – сказал мельник. – Присоединяйтесь к нам, будет у нас дружная компания полуночников.

Женщина села.

– Элеонора Витальевна, я обзваниваю всех родственников наших пациентов, на выходные приглашаю, может быть и ваши пусть подъедут, – сказал главврач. – Устроим такой общий семейный обед, можно в беседке столы накрыть или, если хотите, для вас и ваших близких в палате стол организуем.

– Нет, спасибо, не надо, – сказал её голос-динамик. – Если мне потребуется их присутствие, я дам знать.

Опять пролетела летучая мышь, чуть не задев сидящих на скамейке своими крыльями, и вдруг послышался вой. Сначала завыла одна собака в одном конце рощи, затем другая в другом, потом ещё и ещё. Родион Петрович посмотрел на свой карманный прибор, но техника молчала, а собаки выли и выли, не жалостливо как в прошлый раз, а напряжённо, страшно, не смолкая.

ГЛАВА 28.

Главврач какими-то немыслимыми зигзагами побежал к зданию.

А он уже почти старик, – подумала Марго, глядя ему вслед, – а я, интересно, себя считаю ещё не старой, фу ты чёрт, о чём я думаю, кто-то умер, у кого-то сейчас оборвалась жизнь, а я о молодости и старости.

Все поднялись и тоже пошли в помещение.

В холле были почти все. Понятное дело, в эту ночь никто не спал, все ждали Гиреева. Он спустился со второго этажа, тыльной рукой ладони вытер пот. В холле стояла тишина, на устах у каждого застыл вопрос, его на весь лист за всех размашисто написала Анастасия –КТО?

– Они живы, – тихо произнёс главврач.

– Но собаки никогда не ошибаются, – так же тихо сказал мельник.

– Кого нет? – спросила Марго.

Кроме тех, кто наверху, не было только Элеоноры Витальевны.

– Она была с нами, и она жива, – сказали хором мельник и Маргарита.

Опять повисла пауза, собаки продолжали выть, но уже как-то тихо и приглушённо, словно провожая душу покойника, которая была уже где-то далеко.

Марго сообразила первая.

– Родион Петрович, а кто с вами дежурит сегодня из медсестёр? Где она?

– Кадарская… – как-то неуверенно произнёс главврач. – Наверху её я не видел, вряд ли она спит, пойду посмотрю.

Никто не расходился. Собаки наконец смолкли, наступила тишина.

На улице занялся летний рассвет. Стало как-то зябко от утренней прохлады.

Вернулся главврач.

– Её нет ни в ординаторской, ни в процедурной, ни в жилом отсеке, – и беспомощно развёл руками.

В холл как-то нерешительно, боком вошёл Еремей.

– Однако, ментов вызывать надо, – сказал он и показал рукой в сторону оврага. – Там мой рыжий стоит, а внизу на дне оврага что-то лежит. Темно, не разглядеть, но, видать, человек сверзился.

– Может, Матлабуддину позвонить? – предложил Гиреев, пусть сам решает.

Узбек и местный участковый приехали друг за другом, потом приехала и оперативная группа. Уже совсем рассвело, обитатели хосписа не расходились и толпились поодаль, держась друг за друга и кутаясь в пледы, принесённые из палат.

Марго подошла к оперативникам, представилась. Главврач тоже побывал внизу и сейчас отряхивал землю с халата и брюк.

– Следов насилия нет, следов борьбы нет, – сухо произнёс он, глядя куда-то в сторону.

Участковый и оперативники писали заключение – несчастный случай, шла ночью, поскользнулась в темноте и полетела вниз.

Подошёл мельник, по привычке взял Марго за локоть, отвёл в сторону.

– Вы в это верите? Я – нет.

В трапезной приехавшие на смену повара выглядывали из своего помещения, но желающих позавтракать не находилось.

Гиреев и Узбек работали с оперативниками, писали бумаги. Мельнику и Марго тоже пришлось пообщаться со следователем – где были, что слышали и прочее. Но проводил эту процедуру дежурный следователь весьма формально, ведь их эксперт да и сам главврач – легенда экспертного отдела – в один голос заявили, что никаких следов насилия нет. Труп уже увезли на вскрытие, так что ему оставалось только собрать нужное количество протоколов, чем он и занимался, то и дело поглядывая на часы, смена подходила к концу, и перерабатывать положенное никак не хотелось.

Через час всё было закончено, и за столом остались Аслан, Марго и, конечно, Иннокентий Николаевич. Повара принесли вкусный брусничный напиток и горячие блины. Ели молча, первым заговорил Аслан:

– Ну чего её ночью понесло к оврагу, там ведь ещё и живая изгородь, хоть невысокая, но есть. Она что, специально через неё перелезла, чтоб упасть. Может, пьяная была?

– Да Главный говорил, что от неё не пахло, да вроде бы она и не грешила этим, молодая ещё. А подруга закадычная, Сирена уже знает?

За этими разговорами они вышли в холл, и у Марго опять щёлкнул тумблер: на стене висел график, и там было прописано, что сегодня ночью должны дежурить Пуманов – Кадарская. А Пуманова она сегодня нигде не видела.

ГЛАВА 29.

В процедурном кабинете Марго застала Гавриила Даниловича, он приветливо кивнул ей, предлагая располагаться на кушетке. Работал он один, медсестры не было, поэтому процесс подключения проводов и шлангов несколько затягивался. Чтобы как-то разрядить гнетущую обстановку, женщина спросила:

– Как там наши наверху, как Григорий, как его самочувствие?

– Да уж получше, чем у Кадарской, – пытался пошутить врач, но лицо его оставалось серьёзным.

– Я что-то давно не вижу Виктора Васильевича, – снова задала вопрос Маргарита, – он что, постоянно на втором этаже?

– Сей доктор, – с некоторой иронией ответил Гавриил Данилович, – по указанию владельца данного заведения отбыл вчера в командировку за препаратами. Так что нас здесь совсем мало осталось, вы уж, пожалуйста, ведите себя хорошо, соблюдайте режим, а сейчас замолкаем, я включаю аппаратуру.

Несмотря на укол, на этот раз Марго была в полном сознании и пыталась понять, зачем Кадарской понадобилось ночью идти к оврагу, перелазить через живую изгородь. Чтобы свалиться и сломать себе шею? Неужели Гиреев не понимает, что это очередное убийство, с его-то опытом, или он что-то знает, но не хочет об этом распространяться. Она теперь и сама могла различить собачий вой, этот аргумент конечно к делу не подошьёшь, но отставные псы Узбека очень чётко отличали естественную смерть человека от насильственной. Даже в том случае, если человек умер сам, но от ран, полученных в перестрелке.

Из-за фамилии и манеры вести допросы, бывшие сослуживцы за глаза, да и в глаза тоже называли её королевой. Она к этому прозвищу привыкла и даже не обратила внимание, когда главврач её так назвал. – Может быть, он таким образом на что-то намекал, может быть, ей надо обратиться за помощью к своим сослуживцам. Прошло уже много лет, как её по болезни комиссовали из органов, она не очень долго поработала преподавателем, но не смогла смириться с системой взяток, а поломать эту систему ей было не по силам. Сейчас вместо прокуратуры следствие ведёт специально созданный комитет, конечно там полно знакомых, но именно знакомых, да и не выпустят её отсюда, а в хоспис приглашать неродных людей как-то не принято, вот и выходит, что опереться она может только на своего Ватсона да ещё, возможно, Аслана, однако не факт. Да, он знает про микросхему, догадывается о насильственной смерти Кадарской и, возможно, о смерти Митрича, но, что он за человек, о нём я почти ничего не знаю. Он же мог предложить свою помощь в прослушивании информации, записанной на микросхеме, наверняка в его среде есть люди, обладающие такой аппаратурой, однако он предоставил разгадывать эту загадку мне.

ГЛАВА 30.

На этот раз она сама дошла до своей палаты, но от бессонной ночи и усталости, не раздеваясь, бухнулась на постель. Ей опять снилась икона, она видела лучистые глаза Богородицы, которые смотрели на неё, не мигая, а далёкий голос, похожий на мамин, повторял ласково: ты будешь жить, ты обязательно будешь жить!!!

На мгновение ей показалось, что это ей не снится и на прикроватной тумбочке стоит икона Богоматери, опять без подставки. Она попыталась ущипнуть себя, чтобы понять, сниться ей это или нет, но не смогла, сил не было совсем.

Марго проснулась уже вечером, посмотрела на тумбочку. Она точно помнила, что та была застелена затейливой украинской скатертью – вышиванкой, сейчас скатерть была немного смята, и главное, на ней лежала книга «Исторические места Причерноморья», толстая в красивом твёрдом переплёте.

Вот чудеса, – подумала Марго, – ну книгу мне мог только мельник подложить, больше некому. Странно, сплю я чутко и уж его шаркающие шаги обязательно бы услышала, да и странный он сделал для меня выбор. Зачем человеку знать про исторические места, которые он наверняка не посетит никогда.

Марго взяла в руки книгу. Обычное областное подарочное издание, такие дарят членам делегаций или детям, увлекающимся историей родного края.

Набрала на домофоне код мельника:

– Иннокентий Николаевич, и не стыдно вам в комнату к спящей женщине заходить, а если бы я в неглиже была, – хотела добавить ещё что-либо язвительное, но передумала.

– Дорогая моя, окститесь, и в мыслях не было, и чего-то вы решили, что я на такое ребячество сподобился.

– А книга на тумбочке у меня чья?

– Какая книга? – удивился мельник, – мои все при мне, извольте прийти и убедиться.

Мало мне двух убийств, так ещё и таинственное появление книги расследовать, – подумала она и отправилась в душевую.

Приняв душ и вдоволь наплескавшись, Марго вернулась в комнату – книги на тумбочке не было!!

Всю эту историю Маргарита рассказала при встрече своему Ватсону. Тот призадумался и потом произнёс нараспев:

– Раньше девушкам цветы, конфеты поклонники подбрасывали, а теперь, выходит книги, только зачем же подарок назад забирать? У нас палаты, понятное дело, не запираются, всяко может с нашим братом случиться, но чтоб к женщине без спросу, я что-то такого за здешним народом не припомню. Григорий, наверное, на такое мог решиться, да ещё покойный автогонщик слаб был до вашей сестры, но у обоих, понимаешь, имеется стопроцентное алиби, говоря вашим языком.

– Иннокентий Николаевич, я давно хотела вас попросить, обращайтесь ко мне на ты, мне это будет приятно. Жаль, что мы с вами на брудершафт не выпили, но какие наши годы, ещё выпьем.

Во дворе стояла большая машина, вокруг неё суетились главврач и Гекслер.

– Иннокентий Николаевич, если вам не тяжело, пойдём, посмотрим, в чём там дело.

– А и ходить, голубушка, не надо, я эту бибику хорошо знаю.

– Понимаешь, Маргарита, – с трудом переходя на ты, сказал мукомол, – бывают случаи, когда народ здешний не хочет свои последние дни в этих стенах проводить и кочевать с первого этажа на второй, а желает отдать Богу душу в своей кровати в кругу своих родных, близких и друзей. Редко, конечно, но бывает, что сия машина увозит отсюда тех, кто принял такое, очень непростое решение. Дома нет такого ухода, нет приборов и препаратов, способных продлить наше бренное бытие, зато там есть родные лица, есть друзья, есть то, что тебя окружало многие годы. Выбор этот каждый для себя делает сам. И поверьте, возможно, этот выбор один из самых важных в этой жизни.

Марго прилипла к окну, решение такое приняла Анастасия.

ГЛАВА 31.

Марго осуществила свою давнюю задумку, этой ночью она поднялась на второй этаж.

Ни дежурного, никакой охраны на своём пути она не встретила. Поочерёдно открывая палаты, она убедилась, что их не намного меньше, чем на первом этаже. В каждой из палат стояли какие-то диковинные приборы, тут даже была своеобразная лаборатория с набором реактивов и других неизвестных ей предметов. В середине этажа в одной из палат лежал Григорий, но спал он или нет, Маргарита так и не поняла, весь окутанный проводами он лежал неподвижно. В соседней палате был ещё человек, но без проводов. Все палаты Маргарита осмотреть не успела, так как в глубине коридора раздался голос:

– Что вам здесь нужно? Не спешите сюда, ещё успеете, быстро уходите, вам тут нечего делать, пока.

Из-за тусклого света, освещавшего коридор, Марго не рассмотрела говорившего, но ей показалось, что этот голос принадлежал Пуманову.

Значит, уже вернулся из своей командировки, – подумала она, как можно быстрее спускаясь по лестнице. Уже в своей палате, лёжа на кровати, она подумала, что икону Богоматери она там ни в одной палате не видела, хотя посмотрела их не все, да и икона у кого-то из больных могла быть под подушкой или в каком-либо другом месте.

ГЛАВА 32.

Утром на планшетнике вновь мигала лампочка поступившей почты. Писем было два. Первое – у Митрича есть родственник – двоюродный племянник. Собственно он и есть главный наследник, есть ещё родня, но более дальняя. Иногда племянничек навещал старика, но только до того момента когда Митрич наверх не угодил. Работает сей субъект в компьютерном бизнесе. Есть у Митрича закадычный друг, некто Середа Михаил Сергеевич, полковник КГБ в отставке, в настоящее время работает в службе охраны Облкомбанка. Тоже иногда бывал в гостях у старого товарища. Били ещё посетители, но их пока люди Силы не разыскали.

Второе письмо касалось самой записи, так вот на ней почти ничего интересного не обнаружено. Сия штука не самой последней модели и работает по принципу автоответчика, т.е. включается она на близкий или громкий голос и, если не хватает памяти, то она новую запись пишет, стирая старую. Последняя запись передаёт разговор Маргариты с Галиной и ещё несколько минут прошлой записи, конец разговора: некто информирует о том, что какая-то близко расположенная лаборатория скоро начнёт выпускать сильнодействующий синтетический наркотик. Голос на этой записи мужской или очень чем-то искажённый женский, но запись очень нечёткая.

Сила писал, что было бы неплохо собрать образцы голосов всех обитателей хосписа для возможной идентификации, хотя предупреждал, что процесс этот непростой и долгий, а диктофон он передаст в ближайшие выходные, хотя как вариант ей самой можно походить с планшетником и попробовать записать голоса на него. Качество, конечно, не то, но попытаться стоит.

Тумблер в голове у бывшего следователя тут же щёлкнул: оба посетителя Митрича могли принести ему сей шпионский предмет. Для чего? Первое – он их попросил. Второе – им что-то надо было от умирающего старика.

Марго набросала очередные письма-запросы для Силуянова – узнать как можно подробнее о фактическом наследстве Митрича. И ещё, не был ли он в своё время прямо или косвенно связан с наркобизнесом? Надо бы узнать также результаты вскрытия Кадарской. И ещё, дело о её гибели закрыто, или всё-таки нынешние следаки догадались, что это убийство.

Отправив письма, женщина решила, что настало время задать несколько вопросов лично товарищу главврачу.

ГЛАВА 33.

Они сидели на берегу моря, солнце медленно опускалось за горизонт, оставляя на поверхности воды длинный золотистый след.

– Ну что, ты доволен? – сказала девушка, – всё получилось, по-твоему.

– И ты, дорогая, должна быть довольна. Твой Купер уже начал своё движение в сторону своей хозяйки. Через три-четыре месяца он доберётся до наших краёв из туманного Альбиона.

– Тебе её не жалко совсем, – пропустив мимо ушей сообщение о покупке желанного авто, вновь спросила девушка, – а если бы на её месте оказалась я, ты вот так же хладнокровно расправился и со мной?

– Да ни с кем я не расправлялся, меня вообще здесь не было. Тебе это понятно?

–Конечно, понятно! Уехал, приехал, – она сделала долгую паузу, боясь произнести слово, – и уехал опять. Собаки тебя знают, они не лаяли, сторож как всегда под газом в своей сторожке спал. Как ты её смог на край обрыва выманить.

– Да, заткнись ты, наконец, – не выдержал мужчина, – не я это, не я! И всё, давай покончим с этим. Не хочешь ехать ко мне, не надо, выпей вот это и успокойся. Он протянул ей бутылку с красивой импортной этикеткой. Девушка сделала глоток и тут же обмякла.

Мужчина подхватил её на руки и понёс в сторону стоящего автомобиля.

– Спи, дорогая, это не яд, это всего лишь мой новый препарат. Вот и на тебе испытал. Результат замечательный.

ГЛАВА 34.

Марго не смогла задать главврачу мучавшие её вопросы ни в этот день, ни на следующий, приступ нестерпимой боли приковал её к постели, к ней приходили врачи и какие-то другие люди, заслонив окно всем своим грузным телом, стоял над ней мельник, ей казалось, что и Силуянов приезжал. Она то впадала в забытье, то спала, то стонала. Приходя в сознание, ей хотелось покончить со всем этим, ей хотелось умереть той сладкой, спокойной смертью, которую она себе представляла.

Наконец боль куда-то спряталась за позвоночник и там притаилась, она открыла глаза и увидела, что в её палате полно народу. Медсестра Галина склонилась над ней со шприцом в руках, Вера Васильевна сидела в кресле возле дверей; теребя свой планшетник в руках, стоял Аслан.

Увидев, что Марго открыла глаза, банкирша с выдохом сказала:

– Ну и напугала ты нас, дорогуша, весь дом наш на уши поставила. Популярная наша.

– А где Гиреев, – не узнавая собственный голос, спросила Маргарита.

– Да вот только полчаса как изволил отлучиться от вашего ложа. К нам новеньких доставили, аж трёх человек. Сейчас он с Наргиз их по палатам распределяют, ответил мельник.

– Ладно, раз тебе лучше я пойду, -сказала Вера. – Галочка пошли, курнём вдвоём, коль этой, – она помолчала и добавила, – королеве, пока нельзя.

И откуда она знает мою кличку, – подумала женщина, – да здесь все про всех знают, одна я только в неведении.

К ней подошёл Аслан.

– Вы это бросьте, Маргарита Сергеевна, вне очереди помирать, во всём порядок требуется, – и улыбнулся. – Это Данилович вас выходил, вы хоть знаете, какой сегодня день?

– Нет, – честно призналась Марго и через силу улыбнулась, – но я знаю, что это прекрасный день.

– Маргарита Сергеевна, когда сможете, отобедаем вместе, – предложил Аслан, – если не в ресторане, то хоть в нашей трапезной, – и смущаясь, вышел. Шаркая негнущимися ногами, за ним ушёл и мукомол.

Крупные капли пота стекали со лба, слабость была такая, что не было сил их стереть, да ещё что-то твёрдое кололо в грудь. Марго с трудом протянула руку и вытащила икону. Ей не казалось, она действительно держала в руках ту заветную животворящую икону с бесконечно лучащимися глазами. Оберег всех обречённых!!

Маргарита смотрела на Богоматерь, и ей казалось, что глаза на иконе наполняются слезами. Не в силах больше сдерживаться, Марго разревелась в голос.

Ей было жалко себя, ей было жалко мельника, ей было жалко всех пациентов хосписа, ей было жалко их родственников, ей было жалко уехавшую умирать домой торговку Анастасию, ей было жалко Григория и Филиппа, лежащих на втором этаже, ей было жалко трёх новеньких, которых она ещё не видела и не знала, но ей уже было их жалко.

ГЛАВА 35.

В дверь постучали,

– Да, войдите, – каким-то не своим голосом сказала Марго и спрятала икону под подушку.

В комнату вошёл человек, которого увидеть у себя она никак не предполагала, это был Узбек.

Показав букет её любимых полевых цветов и не найдя в палате даже подобия вазы, он просто положил цветы на подоконник.

– Вы позволите, – сказал он, показывая на кресло.

– Да, конечно, – еле слышно предложила Марго.

Узбек сел. Помолчали.

– Бывших следователей не бывает, – без какого-либо предисловия начал Узбек. – Я знаю, что вы не верите в несчастный случай с этой медсестрой Кариной, я также догадываюсь, что вы ведёте ещё какое-то своё расследование. В любом другом случае, я сделал бы всё, чтобы вы незамедлительно покинули это место. Более того, я очень не хотел, что бы вы тут оказались вообще. Но я не мог отказать Силе, – и он ещё надолго замолчал, а Марго не знала, что ответить.

– Вы, вы… – он не находил подходящего слова, – вы очень похожи на мою жену Катюшу. Если бы она дожила до вашего возраста, она наверняка выглядела так же. Когда Сила показал мне ваше фото, я просто потерял дар речи. – Он ещё помолчал. – Давайте договоримся с вами – не надо никого ни о чём расспрашивать, не надо ничего расследовать, вы здесь всего лишь пациент, такой же, как и остальные. Я со своей стороны сделаю всё возможное, чтобы вас вылечили, – затем как-то осёкся и добавил, – чтобы жили максимально долго. Мне бы очень не хотелось, чтобы обстоятельства вынудили меня выписать вас из этой клиники, без права возвращения. Я надеюсь, мы поняли друг друга. Он решительно встал и, не прощаясь, вышел.

Окончание следует