Дозор / Архив номеров / ВЕЛИКОРОССЪ

Дозор Охотник с собакой по первому снегу отправился в лес. Пока шли лугом, охотничий пёс с азартом рыскал вокруг хозяина, принюхивался к звериным следам. Вот здесь совсем недавно пробежала лисица, тут ночью жировал заяц-русак, а это – стёжка мышиных следов. Вспугнутая стайка кочующих зеленовато-жёлтых чижей сорвалась с куртинки сухой полыни и низко над землёй, стремительно понеслась прочь в сторону. Но охотников птичья мелочь не интересовала. Короткий ноябрьский день уже начался, и нужно было торопиться за более крупной добычей.

На подходе к опушке пёс примчался к хозяину, закружился, взлаивая от нетерпения, заглянул человеку умными глазами в самую душу. А у того у самого глаза блестят – охота начинается! Коротко свиснув, хозяин вскинул руку в сторону лесной чащи: «Дозор! Ищи!», и верный помощник, сорвавшись с места, ринулся в поиск. Долетев до молодых берёзок на опушке, он сбавил скорость. Неторопливо побежал вглубь леса, низко опуская к земле морду с чутким носом и деловито принюхиваясь. Уши торчком стоят, ловят звуки, неосторожные шорохи лесных обитателей. Зоркие глаза успевают глядеть во все стороны. Нигде добыче не укрыться. Острый нюх позволит четвероногому следопыту разобраться в любых звериных хитростях.

В это время на другом конце присыпанного свежим снежком леса, перепрыгивая с ветки на ветку, внимательно прислушивалась к появившемуся гулу сойка. Когда это нужно, обычно крикливая и непоседливая птица умеет быть молчаливой и скрытной. Теперь любопытство боролось в ней с осторожностью.

И вот, с глухим рёвом, давя торчащие из снега стебли сухой травы и низкие кустики, на поляну, один за другим вылетели три чёрных внедорожника. Сойка с трескучим криком шарахнулась в глубину зарослей. С качнувшейся под испуганной птицей ветки упал снег, посыпалась и заискрилась ледяная пыль. Замолкли гомонившие в кроне большого дуба синицы.

Появившиеся машины по крутой дуге выехали на середину поляны и, взревев в последний раз, замерли. Из открывающихся дверей начали вылазить одетые в зимний камуфляж мужики, выскочило несколько собак. Некоторое время все хаотично топтались вокруг техники, разминаясь и оживлённо переговариваясь. Один из приехавших раньше всех достал свой карабин и важно стал рассказывать товарищам о его невероятных достоинствах. По ближайшим кустам забегали собаки. Наконец самый мордастый, глубоко вздохнув морозный воздух, произнёс, нажимая на первый слог: «Наше время настало!». После этого он сделал последний глоток и отшвырнул в сторону пустую пивную бутылку: «Ну, кого сегодня завалим?». Компания отозвалась смехом и восклицаниями, кто, мол, пошевелится, того и завалим.

А у Охотника беспокойство появилось после того, как со стороны, в которую убежал в поиск Дозор, раздался лай сразу нескольких собак. Лай вскоре прекратился, но чувство тревоги почему-то не покидало Охотника. Тусклое небесное светило достигло зенита и уже начало свой путь к горизонту. Над лесом, в направлении села, равномерно взмахивая крыльями, пролетел одинокий ворон. Шло время, а Дозор всё не подавал голоса. Замерев, Охотник в очередной раз прислушался к лесу, к себе.

Неожиданно вдалеке раздался выстрел, спустя несколько секунд – второй. Как-то странно, рассеянно и без азарта пролаяли чужие собаки. Затем всё смолкло. Напрасно Охотник продолжал напряжённо вслушиваться в окружающее его пространство. День угасал, и до его слуха долетел лишь тревожный крик чёрного дятла – желны из ближайшего осинника. Ждать дальше не имело смысла, и Охотник двинулся на поиски своего пса.

Под пологом леса тишина была ещё плотнее, даже какой-то вязкой, а тени от деревьев и кустарников гуще. «Дозор!» – звал Охотник – «Дозор!», и шёл дальше. Наконец, продравшись сквозь заросли цепкого бересклета, он поднялся по склону ложбины и выбрался на край поляны. По его расчётам, слышанные им выстрелы и лай собак доносились откуда-то недалеко от этого места. Сдвинув шапку-ушанку на затылок, он провёл ладонью по взмокшему лбу, стал оглядываться.

В этот момент на противоположном конце поляны послышалось глухое урчание двигателей, и из леса гуськом выехали три чёрных внедорожника. Прокатившись вдоль плотной стены корявого черноклёна, они скрылись за поворотом.

Проводив взглядом чужеродно смотревшиеся на фоне заснеженного леса машины, Охотник быстро зашагал туда, откуда они выехали. Пройдя менее километра, он достиг поляны, где машины стояли. Место было густо истоптано, и из глубины леса к нему вели следы возвращавшихся людей, вокруг которых кружились собаки. Распутывая следы, Охотник воссоздавал картину происходивших событий. Вот тут вся компания остановилась, очевидно, совещались, затем стрелки пошли становиться вдоль просеки в линию, на номера. А вот отсюда пустили в поиск собак. Внимательно осматриваясь, Охотник дошёл до небольшой прогалины, после которой начинался редкий сосняк.

Как оказалось, Дозор спугнул идущего в засаду сохатого и тем самым помешал приехавшим охотиться в своё удовольствие. После этого стоявший на крайнем номере стрелок всадил в пробегавшего мимо пса две пули, а потом подошёл и пнул убитую собаку.

Дозор лежал под золотистыми стволами сосен. Тёмно-зелёная сосновая хвоя бледно мерцала инеем. Спотыкаясь, Охотник подбежал к валявшемуся в неестественной позе псу. Дозор был мёртв, но из раны на его груди ещё сочилась тёмная кровь. Крови была уже целая лужица. Медленно поворачиваясь, в ней плавали несколько парных сосновых иголок.

На глазах Охотника навернулись слёзы. «Дозор! Дозорушка! Как-же так?» – сбивчиво бормотал он, опускаясь перед ним на колени. Поправил лежащему псу голову, погладил замерзающий бок. Но все слова и тепло его рук были теперь бесполезны.

В бессильной злости Охотник схватил двустволку и два раза, один за другим, выстрелил в сторону уехавших внедорожников: «Ну, гады, я вам устрою!».

Спустя неделю знакомые машины снова пронеслись через деревню в направлении леса. Охотник, чистивший в это время снег во дворе своего дома, остановился и проводил их долгим внимательным взглядом. А наступившим вечером, возвращавшаяся по темноте узкой лесной просекой компания попротыкала на своих заморских джипах все покрышки – в колеях дороги там и сям были зарыты в снег обрезки досок с торчащими вверх гвоздями. При этом процесс возвращения домой затянулся до рассвета, сопровождался истерической руганью и предварительными подсчётами финансовых издержек. Надолго стрелки запомнили этот выезд на природу.

А потом наступила настоящая зима, с большими снегами и трескучими морозами. Не удержался Охотник, снова пошёл в лес. Один. Добрался на лыжах до места, на котором погиб его четвероногий друг. Снял с взлохмаченной головы шапку. Обвёл взглядом окружающую лесную чащу и крикнул: «Дозор!». Потом ещё громче и протяжней: «Дозо-о-р!». Но зимний лес, склонив под тяжестью навалившего снега вершины деревьев, ответил ему глубоким молчанием.