«Россия неласкова к людям…» / Архив номеров / ВЕЛИКОРОССЪ

***

Три ствола поднимаются ввысь.

Будто маслом писалась картина:

У единого корня срослись –

Значит, дерево это едино.

И руками за руки держась,

Три сестры хороводят под ними.

И звучит по округе не джаз

Из далёкого штата Вирджиния,

А поёт там большая семья, –

Хоть кому-то и домом Боруссия, –

Три сестры: «Ридна мати моя…»,

После – «Песня моя, Белоруссия».

И потом, под тенистым шатром,

Стол накрыв разносолами русскими,

Заведут «Степь да степь кругом…»

Так, что станут просторы узкими.

Их родства не разъять, как ни злись,

Как с народами кто что ни делай –

Только вместе, и только ввысь

Русь Великая с Малой и Белой!

***

Бывает, и грешнику выпадет милость,

Придёт как ответ на моленья его.

Россия, за что на тебя вдруг свалилась

Сплошная немилость, зачем, отчего?

С соседями вежлива и справедлива,

Как мудрая старшая всем им сестра,

Душою своею добра, незлобива,

На вред неспособна – на помощь быстра.

Ты алчность не любишь, не ценишь гордыню

И нищим готова рубаху отдать,

Несёшь всему миру любовь, как святыню,

У Неба взыскуя одну благодать.

Но, – будто бы мачеха, гарпия злая,

Что кровных детей привечает, любя,

А золушку морит, к страданьям глухая, –

Сей мир лишь рабой хочет видеть тебя.

Россия, толкают тебя прямо в пропасть.

Так мало друзей, что готовы помочь,

Отбросивших страх, осторожность и робость,

При первой беде не стремящихся прочь.

– О, Господи, как отвести катастрофу? –

Взываю в ночи, припадая к кресту.

Похоже, весь мир превратился в Голгофу,

А наша Россия подобна Христу.

***

Россия неласкова к людям.

Щадить? – Кто б её пощадил!

Суровости в ней не убудет

В таком напряжении сил.

Россия веками не знала

Покоя от войн и труда.

Но разве она забывала

Детей непутёвых когда?

Идущих когда-то по кромке,

Спасавшихся тем ото зла,

Любовью скупой и негромкой

Она берегла, как могла.

Заблудшие души пред Богом

Ответят за всё и сполна.

Но мать не прогонит с порога,

Хоть даже сурова она.

Россия неласкова к людям.

Щадить? – Кто б её пощадил!

Порой и героя забудет.

Но сын разве сердце остудит? –

Ведь Мать больше жизни он любит,

Как даже себя не любил.

Бомбоубежище

День и ночь смешались

В лампочке под потолком.

Осень зябко жалась

В угол в погребе сыром.

В банках снедь – немного,

Весь запас семьи большой.

Детский плач. Тревога.

Грохот, вой – обстрел дневной.

Как детей укутать?

Холод – смерть, и солнце – смерть.

Жизнь – одна минута.

Как любовь вместить суметь?

Жизнь была, иль снилась?

Грохот, вой – обстрел ночной.

Сыщется ли милость

У вернувшихся домой?

***

В разнотравье, как в оправе,

Всей земле окрест сродни,

Средь полей, лугов, в дубраве

Сладкозвучный жил родник.

И к нему шли издалече

Поколения века:

Омыть раны после сечи,

Слушать пенье ручейка.

Здесь прославились святые

Через веру и посты.

Здесь стоят совсем простые

Деревянные кресты.

И хоть здесь сплошная стройка –

Нет полей, дубрав, лугов –

Жив ручей – струится бойко,

Жив родник из родников!

Пусть теперь то разнотравье

Лишь в низине теплит взгляд,

Здесь живущих он поправит,

Им неся любовь и лад.

И к нему припав однажды,

Я его живой водой

Утолить не мыслю жажды,

Ибо тот родник – святой!

***

Родники чтобы наши жили

Не печалью окрестных сёл,

Мы с тобою должны быть двужильны

Там, куда нас Господь привёл.

Чтобы словом, конкретным делом

И молитвою пред алтарём

Возродить нам на свете белом

Кто-то дерево, кто-то дом.

Чтоб поля не смотрели с укором,

Что мы им отслужили помин,

Чтоб везде по родным просторам

Век не видеть нам горьких картин.

И пока не цветут колодцы,

Пока по́лны живой водой,

И озёра пока не болотца,

Быть земле нашей молодой!

К нашим детям душа вернётся,

И нас снова полюбит рок.

Тот, кто верит, не ошибётся –

Родники наши в том залог!

***

Не увлекаясь новомодным,

Самостоятельны во всём,

Пространством дышите свободным

И, русским духом благородны,

Идёте вы своим путём.

Свечою, как пред аналоем,

Горите вы в родном краю.

Ходить не можете вы строем,

Но за народ всегда в бою.

Вас время в этом не изменит.

И сколько б ни было невзгод –

Прямое слово душу вспенит,

Прямое слово не солжёт.

И смысла верному звучанью

Почётно нам принадлежать.

Как Пушкин скажем – нет молчанью!

Как Лермонтов – за правду-мать!

***

Речка, косогорье.

Дальние поля.

Ближнее подворье. –

Милая земля.

Улица под липами.

Тёплый жёлтый свет.

Ставенки со скрипами.

В окнах разноцвет.

Старый дом с колоннами,

Милый старожил.

Кроны над балконами.

Соловьиный пыл.

Дребезжит и катится

Медленно трамвай.

В шёлковые платьица

Нарядился май.

Вне времени

Светлой памяти

Ольги Подъемщиковой

Мне так хотелось бы вернуть –

Я так тоскую и жалею,

И по ночам в мечтах лелею –

Пройти непройденный наш путь.

Вот улица – и ты близка,

И говоришь о чём-то важном.

А в домике одноэтажном –

Дочурка-инвалид. Пока…

Мне так хотелось бы… Но нет

Тебя уж рядом и не будет,

И кто меня теперь осудит

За нескладину давних лет.

Но почему-то тянет вновь

В тот дом, где я ни разу не был.

И четверть века – день у неба,

И душ вне времени любовь.

Где ты?

К 10-летию гибели в огне пожара

Ольги Подъемщиковой

Ты была изюминкой, цветком,

Неба беспредельного явленьем…

Бездна. Ночь. Огонь. Исчезновенье.

Крик предупредительным звонком.

Ты была кувшинкой на пруду,

Зябнущей в ночной октябрьской стыни…

Утро, свет, сиянье, но… отныне

Я кувшинку эту не найду.

Ты жила в неведенье потерь

Птицею весёлой и отважной.

Небо, небо, у земли сермяжной

Птицы певчей нет такой теперь!

Где ты, где ты, певчая, сейчас?

А у нас зима последней пробы

Всё метёт, метёт свои сугробы,

Пряча место, где пожар погас…

***

Молчит, молчит глухая ночь,

И ветер тоже стих.

Вокруг всё спит, а мне невмочь –

Заснуть хотя б на миг.

Зорянки, что в рассвет поют,

Синицы и щеглы,

И жаворонки песнь свою

Забыли среди мглы.

Лишь вдохновенный соловей

Забыться не даёт.

Наверно, о любви своей –

Счастливой ли? — поёт.

И в лад ему душа моя

Скорбит о прошлых днях.

О, Господи! Любил ли я,

Любили ли меня?

Ведь без любви судьба плоха,

Точь-в-точь – дырявый зонт,

Как ночь осенняя глуха,

И темен горизонт.

Ведь без любви и жизни нет,

Лишь вздор, да суета.

Ах, соловей, мой брат, мой свет,

Довольно, перестань!

Сомкни заветную гармонь,

У ночи на краю.

Свою любовь не проворонь,

Соловушку свою.

***

Золотом по небу листья кленовые.

Хмурится ветер – осенний дуван.

И одеянья красивые новые

С рощи срывает гулян-хулиган.

Только недолго ему этак тешиться –

Скоро зима залютует, бела.

Скоро и в жизни моей всё заснежится:

И голова, и былые дела.

В ростепель снег порастает под солнышком.

Роща оденет весенний наряд,

И позабудет, как ветрена жёнушка,

Сырость и грязь, и былой листопад.

Буду ли я ей подобен бессмыслием,

В жизни своей всё бездумно забыв?

Где поднимусь над судьбой, где помыслю я?

Где я воспряну, грехи отмолив?..

Золотом по небу листья кленовые.

Скоро в окно постучится зима…

Отче, прими покаяние новое –

Тянет плечо моей жизни сума!

***

Плывёт мир в сумраке ночном.

И лишь фонарь молочным светом,

Как одноглазым маяком,

Горит для всех в пространстве этом.

Под ним смотрителем седым

Сидит старик в своей сторожке.

И тени прошлого, как дым,

Клубятся у её порожка.

Душа терзается, болит,

Не в силах позабыть потери,

Упущенным его корит,

Талантом умершим жизнь мерит.

«Прости, – взывает он, – душа!

Есть у меня в запасе время,

Еще возможно, поспеша,

Посеять и взлелеять семя!..»

И разрывая мрак ночной

Надежды и любви приветом,

Сквозь тучи месяц молодой

Блеснул в ответ неярким светом.

***

Октябрь вокруг рассыпал золото,

Зарыв в него недавнее тепло.

Вчерашние цветы дрожат от холода.

И инея мельчайшее стекло.

Сегодня не учуять сладких запахов,

Что нам дарил осенний поздний цвет.

Зима морозом налетела с запада,

И скоро краски все сойдут на нет.

И только лишь рябина одинокая

Не гаснет, но рубинами горит,

Как девица, несовременно строгая,

Себя до срока верно сохранит.

***

Белый плед дремоты зимней.

Ветер лишь не спит:

С облепихи иней лижет,

Жёлтым в снег сорит.

Серость по небу разлита.

Розовый закат.

И мороз свой пишет свиток –

Холодна строка.

Прочитав, замёрзло время.

День – длиною в год,

И, неся сосулек бремя,

Медленно течёт.

Вмёрзший в наледь лист бумаги

Бисер слов хранит,

На ветру, как знак отваги,

Вымпелу сродни.

А синица, дело знает:

Свой прервав полёт,

В ягоде души не чает,

Знай себе, клюет.