«Минута молчания…» / Архив номеров / ВЕЛИКОРОССЪ

Минута молчания

Люди!

Замрите!

Минута

Молчания.

Пусть только

Сердце

Бьётся

Отчаянно,

Пусть только

Птиц

Не смолкает

Звучание –

Им так положено,

И неслучайно!

Эта минута –

Минута

Молчания –

Не от отчаяния,

Не от отчаяния!

Эта минута –

От жизни минута!

Память кому-то!

Пусть поживут

Среди нас

Хоть минуту!

В это мгновенье

Их так помянуть бы:

Всех – поимённо!

Всем – по минуте!

И в миллионах

Бесценных

Минут

Десятилетия

Скорби

Пройдут.

Холод ползёт

По спине

Не случайно,

И тишины

Жутковато

Звучание,

Пламя огня

Завывает

Отчаянно –

Так догорает

Минута

Молчания...

Незаживающая рана

Вновь дяде Пете вспомнилась война –

Всю жизнь незаживающая рана,

Давно душа седого ветерана

Недугом этим тягостным больна.

Боль затаив в морщинках возле глаз,

Затягиваясь крепко «Беломором»,

Что видел он вдали за косогором,

Так тяжело вздыхая всякий раз?!

Шла дружная весна в цветеньи трав,

И день сиял – и радужен, и светел,

А дядя Петя мрачен был, и ветер

Трепал его подоткнутый рукав…

22 июня 1941 года

День рождался по-летнему весело,

В щебетании птиц у воды,

Но уже горизонт занавесили

Распростёртые крылья беды...

И над тишью серебряно-чуткою

Занесён был безжалостно кнут,

Было что-то зловещее, жуткое,

В обречённости этих минут...

Вот сейчас тишина будет взорвана,

И накроет почти полстраны,

Как крыло исполинского ворона, –

Беспросветная темень войны...

День Победы

Тот день настал, и чудо совершилось!

Платок намокший нервно теребя,

Крестилась бабка: «Господи, случилось!

Дошла моя молитва до тебя!»

Крепясь, она кусала кончик шали,

Но слёзы градом хлынули опять...

Дед чертыхался, что ему мешали –

Мешали костыли ему сплясать!

И рвали сердце радость, гнев и жалость,

И чувство перед павшими вины

За то, что вновь весна в окно стучалась,

Что им дожить до праздника досталось!

Земля ждала семян и пробуждалась,

Душою отходила от войны...

Жизнь продолжалась!...

***

Я это время помню чётко,

Как нас война стегала плёткой,

Уже за гранью тишины,

Врываясь в бабушкины сны.

Она – лишь полночь – на порог,

Срывала бабушку с постели,

Бранился дед: «На самом деле, –

Ну что ты всё: “Сынок, сынок...”»

Она вздыхала за стеной,

Не в силах выдернуть засова,

И как в мольбе твердила снова:

«Сейчас, сынок, сейчас, родной!»

И возвращалась на порог,

Таинственно, как призрак – в белом,

Вздыхая тяжко: «Не успела...

Прости меня, прости, сынок!»

Война... война... Всё ты, всё ты

Саднишь и тянешь след багряный,

Бинтует время эту рану,

Но кровь сочится сквозь бинты...

Хатынь

Здесь люди жили, сеяли хлеба,

И детский смех звенел, не умолкая.

Кто мог подумать – жуткая какая

Уже всем уготована судьба...

И вот однажды варвары пришли

И, не щадя ни малых и ни старых,

Ломая руки, волокли в амбары

И, обложив соломой, подожгли...

Как жуток был и страшен дикий вой –

Зверьё в лесах шарахалось в испуге.

Мгновенно пламя поглотило звуки,
И ветер поднял пепел над землёй.

Была деревня – и ни изб, ни хат,

И ни одной травинки чахлой близко,

И только трубы, словно обелиски,

Чернея, над пожарищем стоят...

Вглядитесь, люди, в страшные слова,

В таблички скорби, горечи и боли, –

Ведь против каждой Светы или Оли:

«Три года. Три. Два с половиной. Два».

Скорбит здесь всё: и лес, и неба синь,

И колокольчики на трубах тонко-тонко

Звенят-звенят, и голосом ребёнка

Поёт и плачет вечная Хатынь...

***

В её глазах, когда-то синих,

Боль затаилась в глубине.

Она единственного сына

Похоронила на войне.

Она достанет «треугольник»,

Ему свою вверяя грусть,

И по складам, как будто школьник,

Твердит беззвучно, наизусть.

Давно б с войны вернулся воин,

Уж коль прийти – пришёл бы в срок,

А ей всё кажется: живой он!

Живой – без рук или без ног...

То сказкой или доброй лаской

Ребячьи трогая сердца,

Она себе сложила сказку,

В неё поверив до конца...

...Вчера, когда я стлал игольник –

В последний путь... пронзила мысль:

Старушки нет – есть «треугольник»,

Но сказка потеряла смысл...

***

Вот так живёшь, не зная часто,

(Лишь грудь в медалях заблестит),

Что твой сосед не только мастер

Корзины крепкие плести...

И станет многое понятно,

И спазмы сдавят, словно жгут,

Стыда малиновые пятна

Невольно щёки обожгут.

Поймёшь, как даль зовёт с откоса,

И то, что снятся неспроста

Ему лесные сенокосы,

Грибные давние места.

Что не ходок – виной не возраст,

И ни его радикулит.

Болит... пронзительно и остро,

Нога... которой нет... болит...