У камина
Горят поленья за решёткой,
Старинный топится камин.
В тиши над женскою головкой
Свечной слезится стеарин.
Стихи в ладонях – том печалей
Из жизни женщины другой,
Что также чахла под свечами,
Застыв фигурой восковой.
Страницы книги, будто ставни,
Приоткрывают изнутри
Незабываемые тайны
Незаживающей любви.
Всё то же!.. Так же солнце млело
И жгло лучами тополя,
Пылая, как нагое тело,
На снежном ситце февраля.
Туда ручей умчался талый,
Журча, ликуя и смеясь.
Ночная вьюга запоздала
Унять проснувшуюся страсть.
Лежит безжизненная скрипка
На низком столике, без струн.
Двумя сердечками открытка
Венчает прошлого канун.
Пуста обитель, словно сцена,
Где вместо стати скрипача
Склонилась в комнату измена,
Касаясь холодом плеча.
В углу ворочаются тени,
Взойдя по стенам на комод.
Уткнулся преданно в колени
И стражем спит пятнистый кот.
Стихи становятся короче,
Тогда как кажутся длинней
Тоской пронизанные ночи
Промеж пустых и серых дней.
Рука движением округлым
Смахнула капли с бледных щёк
И вскоре бросила на угли
Два сердца, скрипку и смычок.
Стихи легли на пианино,
И в белом платье красота
Уснула в кресле у камина,
Обняв любимого кота.
Русь не просто благостное слово…
Русь не просто благостное слово
И не только вёрсты красоты,
Символом воззрения святого
Высятся церковные кресты.
Если говорить о месте рая,
Здесь его раскинулся простор.
С вечера со звёздами играет
Месяц над разливами озёр.
Статная выходит на рассвете
Зорька в ниспадающих шелках.
Призрачен, божественен и светел
След её на белых облаках.
Вряд ли где-то так же зреют росы,
Млеет тишь, и вьются над прудом
Чудные берёзовые косы,
Лиственным сияя серебром.
Лишь сюда весной стремится лебедь,
Синь родная выше, чтоб кружить.
Каждый зарождающийся стебель
Вырасти пытается и жить.
Ради мая в платье новобрачной
Вишня наряжается в саду.
С осенью, промозглой и невзрачной,
Кроны повсеместно не в ладу.
Где ещё так славится приволье
В песнях незабвенных ручейков!
Жаль, что нынче сушь царит на поле
Вместо золотистых колосков.
Русь не просто край благословенный
И не только сердцу вечный зов,
Матерью с мольбою сокровенной
Молится она у образов.
Скамейка
На аллее, где столб убогий,
Ждёт скамейка ночные пары,
Чтоб подслушать у тротуара
Их любовные диалоги.
Поутру подойдут старушки,
Будут сплетни друг другу ведать,
Дети станут шалить и бегать
И чужие хватать игрушки.
Одиноко присядет дама,
С плеч косынку в печали снимет,
Сохранила скамейка имя,
Сохранилась на сердце драма.
На колени вдруг лягут розы
От нежданного незнакомца.
Из-за облака выйдет солнце,
Упадут на бутоны слёзы.
А под вечер десятиклассник
Ёрзать будет и волноваться:
Разрешит ли поцеловаться
Та, что всех красивее в классе?
Вечер запахи источает...
Вечер запахи источает,
День в жаре отстоял и сник.
Будто чаша с небесным чаем
Опрокинулась в этот миг.
Из напитков для душ счастливых
Нет прелестней нектара чувств.
Не смотри на меня пытливо,
Женской ревности горек вкус!
Ты ревнуешь, я знаю, знаю,
То к заре, то к стихам любви.
Деву звёздную созерцаю,
Видя в ней лишь черты твои.
Вербы любят меня за песни,
Лебедь чёрная – за глаза,
И косынкой из поднебесья
Обожает махнуть гроза.
Ты дрожишь, как дрожат тюльпаны
Средь феерии дождевой.
Увлекла на ковёр поляны
С пылким шёпотом: «Только мой!..»
Месяц сгорбился и неслышно
Вдаль пошёл, как незваный гость.
Две звезды над закатом пышным
Не зажгутся отныне врозь.
А сомнений не станет меньше,
Будет вновь возникать мираж
В виде страстной коварной гейши,
Расстегнувшей при мне корсаж.
Чудик
Гляди, опять воронами любуется
И кормит их забавный сумасброд,
Развесивший скворечники по улице,
В которых так никто и не живёт.
Седой чужак. Служил на дальнем Севере,
Летал над океаном, а теперь
Живёт один и утром птиц на дереве
Приветствует, распахивая дверь.
Ему на плечи шумно сели голуби,
А чуть поодаль яростно в пыли
Дерутся то ли с дуру, то ли с голоду
За лакомую кроху воробьи.
Под праздники являются полковники,
Но после них, озвучивая жизнь,
Из дома льётся песня о терновнике
И птице-фее, выпорхнувшей ввысь…
Гляди-ка! Помнишь чудика с воронами?
Его погасла добрая звезда,
И, как монахи, горбятся под кронами
Пернатые у вечного креста.
Ночная карта
Душа брюзжит. Покоя нет.
Окно зияет бездной серой.
Залил дворы вечерний цвет,
И месяц реет полусферой.
Открыты карты на столе
Как фрески тайн героев драмы.
Моей судьбы смещён валет,
Который был в объятьях дамы.
Король крестовый рядом с ней
Грозит мне молча царским жезлом.
Тоска сжимает всё сильней
Виски невидимым железом.
Как ни тасуй, ложится вновь
Всё та же пёстрая картина:
Пророчит мне полулюбовь
Червонной дамы середина.
Напополам листок сверни –
Контраст возникнет уникальный,
Игральный образ поверни,
Итог получится зеркальный.
Король, валет и драма треф –
Известный острый треугольник!
Затмив собой гадальный блеф,
Шагнула ночь на подоконник.
Упрямо выставив рога,
Уходит месяц от Венеры
Туда, где ждут наверняка
В своих созвездиях гетеры.
Заныла скрюченная кисть,
Ночную карту открывая,
Она предсказывает жизнь,
О главном не упоминая.
Двоится туз. Уводит в сон
С негодованием усталость.
Противоречие во всём
Противоречием осталось.
Белая сирень
В полумраке ночном почудился
Белоснежный изгиб плеча,
И сграбастал сирень на улице
Я в объятия сгоряча.
Обнимая красу пушистую,
Неуклюже погладил прядь.
В детстве часто зарю лучистую
Я пытался к груди прижать
Не хмельной, но немного тронутый
От любовных страстей умом,
Я тоски ручейки и омуты
Воспеваю теперь стихом.
Обнажённость сирени нравится,
Чем ни лучшая из одежд!
Ты прости чудака, красавица,
Одурел от шальных надежд!
Дай, тебя обниму я заново,
Чтобы ты уловила вновь,
Как среди тишины каштановой
В сердце бьётся моя любовь.
Предсказания ей не писаны,
Нет ни степени, ни цены.
Посмотрела дивчина пристально
И покой забрала, и сны.
Где-то воет гроза на западе,
Синь восточную цедит высь.
То одну, то другую заповедь
Из житейских бормочет жизнь.
А по мне, хоть готовит путную,
Хоть греховную сущность день,
Ночь придёт, и опять напутаю,
Обнимая в тиши сирень.
Город роз
Ушли за тридевять земель
Ночной ватагою метели.
В тиши послышалась капель,
Как словно звёзды зазвенели.
Как словно вспарывает даль
Заря сверкающим стилетом,
И свет, похожий на янтарь,
Восходит медленным рассветом.
В оконцах сотней тысяч роз
Бутон огня отобразился,
Заветный град от сладких грёз
Неторопливо пробудился.
Балкон – над бездной. Струйкой высь
Течёт прохладою за ворот.
С перил соседних смотрит вниз
На стёкла розовые ворон.
Его ли можно удивить
Картиной дня в оконной раме,
В которой луч блестит как нить
И жизнь темнеет вечерами?
Подобно ангельским крылам
Легли на щёки руки милой,
И розой гибкою к губам
Она прильнула с нежной силой.
А город встал у наших ног,
Расправив каменные плечи,
Возобновляя пульс дорог
И все отложенные встречи.
Откровение женщины
Не называй меня красивой птицей!
Парить над миром людям не дано,
Мой дом нередко выглядит темницей,
Где грустью зарешечено окно.
Ты говоришь при встречах, я мятежна,
Что взор зовёт обняться у дверей,
И пальцы вновь старательно и нежно
Разглаживают линии бровей.
Не называй меня своей судьбою!
За этой фразой прячется обман,
Сегодня мы целуемся с тобою,
А завтра ты отправишься в туман.
Дождям пою без всякого жеманства,
Когда одна, и слышен каждый звук,
Слагая бесконечные романсы
Стихами и мелодиями мук.
Не называй меня своим светилом!
От блеска звёзд ладони не согреть,
Любое сердце, если полюбило,
Готово за другое умереть.
Хотя к чему такая откровенность,
Которая исходит иногда
От тех, кому незыблемая верность
Даётся только раз и навсегда.
Наверно, я похожа на кликушу,
Прими, как есть, бредовый лепет уст!
Не страсть свою, а преданную душу
Отдам тебе за пыл возникших чувств.
Но не зови меня красивой птицей,
Остаться просто женщиной позволь!
Равны в любви путаны и царицы,
Когда от ран испытывают боль.
Комментарии пока отсутствуют ...
