Палач / Архив номеров / ВЕЛИКОРОССЪ

Палач Миска была уже наполнена собачьим кормом. От неё шёл густой перенасыщенный запах. Неужто собак с их чутким обонянием эта вонь привлекает, а не наоборот. Казалось, она может разрезать ноздри. Не будь он таким сильным – это был бы приятный мясной запах, но так он был нестерпим для Максима. Вообще, странно, что советовали подмешивать именно в корм, а не в воду для питья. Пузырёк с прозрачной дрянью стоял рядом с миской. Говорят, что будет совсем безболезненно. Что никаких мучений пёс не почувствует, сказали Максиму товарищи. Продается в любой аптеке, абсолютно без запаха и незаметно на вкус. Откуда они знают, что на вкус-то незаметно? Быстрая, незаметная, безвкусная смерть. Пузырёк был неподвижен и спокоен. Он отбрасывал худую вытянутую тень.

Максим уставился на стол со всем этим. Ему предстояло сломать горлышко стеклянной ёмкости и вылить её содержимое в миску. Затем перемешать и отнести обратно к будке Ротора. Так он должен поступить.

– Нужно усыпить его, Макс, понимаешь? – Катя стояла над ним с серьёзным выражением лица, такое редко встретишь. – Когда у деда в деревне меня петух в глаз тюкнул… – Она убрала прядку чёрных волос за ухо, и открылся небольшой шрам под левым глазом. Это невзрачное напоминание об агрессии глупой птицы всегда притягивало Максима, он начинал проникаться доброй жалостью всякий раз, когда останавливал взгляд на нём. Всё-таки шрамы идут не только мужчинам, это определённо. Может, конечно, разрез на половину лица и был бы отталкивающим, но эти маленькие отметины на коже притягательны для губ. Они выделяются на ровном выхолощенном бархате тела. – …Так он его сразу в сарай отнёс и голову отрубил! Что ты молчишь, Макс?

Максим понимал. Он должен был что-то сделать с псом. И выход из этого определённо был единственный. В голове у Макса голосом Кати раздавалась её недавняя тирада, которой та разразилась почти сразу после происшедшего: «Его нужно убить! Убей! Иди возьми лопату, топор, я не знаю, что у тебя там есть, сделай что-нибудь, он же бешеный наверняка, а если он бешеный? Что будет с Сашкой». Тут она совсем разревелась от этой мысли, они не были уверены, спасают ли прививки от последствий этой заразы или только облегчают симптомы. На следующий день в больнице их уверили, что даже, если бешенство и вправду имело место, то они уже всё сделали для того, чтобы обезопасить здоровье ребёнка. Но тогда мысль об этом напугала и Макса. С ревущей женой на плече он судорожно искал информацию в интеренете, но ничего определённого не нашёл.

В тот вечер казнь пса отменилась. Собака была послушной и спокойной, как и всегда, возможно всё было преувеличено. Ну тяпнул случайно за руку, пока Сашка докапывался до добродушного лабродора. Это возможно. Макса в тот момент дома не было. Но с Катиных слов всё выглядело, будто Ротор хотел разорвать их семилетнего сына, и она отбила мальчика у него. К счастью собака сидела во дворе на привязи и не могла кинуться потом за ними вслед. Наверняка это всё преувеличено, и всё же.

Ещё один день он оттянул, сославшись на то, что не будет разводить мороку с кровавой казнью пса, а узнает, как всё сделать по-тихому. Жена объявила ему бойкот с регулярными попытками ускорить процесс вкратчевыми речами. Сколько раз она вспомнила этого несчастного петуха… Сашку отпустили домой после ночи в больнице. Он уже вовсю резвился во дворе с мячом, но поодаль от собаки. Как он относится к произошедшему? Сперва он хотел, как и мать, чтобы Ротора убили. Но это же ребенок, к вечеру следующего дня он уже рвался играть с дружелюбно машущим хвостом псом. Катя не пускала.

Максим не отрывался взглядом от пузырька. Запах корма забился в нос. Слова застряли во рту. Он не понимал, как убить-то свинью или курицу, которых ты и так разводишь на убой. А тут собаку, которая не просто сторожила их дом, а как сейчас в основном принято, считалась членом семьи. Мысль, что её собственноручно нужно будет умертвить – совсем не влезала в голову. Максим никогда не понимал догхантеров, хоть те и боролись уже вполне с реальной угрозой – бродячими псами. Но стрелять в этих животных, или подбирать им отраву помучительней, а потом раскидывать ядовитые куски мяса, после которых как-то всей семьёй пришлось наблюдать мучение псины у подъезда... Потом они переехали в частный район, и благодаря местному сторожу и ограждениям, были спасены от таких картин.

И Ротор был с ними всё это время, он появился ещё за несколько лет до рождения сына. А когда тот родился, был ему верной игрушкой, в какой-то мере нянькой, но такие слова в отношение животных, кажется слишком преувеличены. И Сашка был определённо привязан к собаке. Что будет, когда её не станет, не проклянёт ли он родителей? Катя сразу откинула это предположение – не стоит воспринимать ребячьи проклятья всерьёз. Возьмём нового пса, и он тут же всё забудет. Это верно. Отдать, а куда его отдавать? Кому он нужен, кусачий пёс. Чёрт! Если бы это была пустая её прихоть, он бы разругался с ней в прах ради Ротора, ради его жизни, но проблема в том, что Макс не чувствовал уверенности в своей правоте: сын со швами на руке – вот он рядом, ходит. А если бы случилось что-то похуже? Кто знает, что сделал бы он сам в аффекте, если бы всё произошло на его глазах.

Он отломил горлышко и полил жидкость на корм в миске. Затем он потряс саму миску и пошёл с ней во двор.

– Ротор, ко мне! – крикнул он, ставя миску рядом с конурой. Пёс со спокойствием вышел из недр своего дома. Потом радостно открыв пасть и высунув язык, посмотрел на хозяина. – Уж ты мой пёсик, – получилось совсем безрадостно.

Пёс неотрывно смотрел на хозяина. Обычно еду ему сыпали прямо при нём, а тут, уносили её зачем-то. Максим представил, как бы он заносил лопату над лабрадором. Это было бы тяжелее. А если одолжил бы ружьё у кого-нибудь? Он оглянулся назад. Катя стояла на крыльце, к ней выбежал и обнял за ногу Сашка. Как будто их больше, чем двое, будто бы это толпа людей – стоит и ждёт его действий.

Оруэлл когда-то стоял так с ружьём перед слоном. Конечно, там всё было по-другому, и на взгляд Максима, гораздо проще. Джордж не прожил бок о бок с этим слоном десяток лет. Толпа индусов не были самыми близкими людьми писателя. Но он должен был оберегать этих людей по призванию службы, как и Макс должен защищать свою семью от угрозы.

Сын окликнул Катю, и она опустила взгляд на него, и Максим повернулся снова к Ротору. Должен ли он свершить правосудие и будет ли это правосудием? Не преувеличивала ли произошедшее его жена. Пёс тихо скуля вытянул передние лапы вперёд и опустил на них голову. Голова на плахе – опускать ли гильотину?

Ротор пристально смотрел на Максима. Тоска и грусть засели в больших глазах. Собаки умеют так смотреть, пронимать до глубины души.

– Ну что ты не ешь? Кушай.

Пёс звонко гавкнул, приподнялся и опустил морду в еду. Раздался хруст поедаемого корма.